Великий мнимый
26 февраля 2024 ● "Коммерсантъ Weekend"
«Май декабрь»: Джулианна Мур, Натали Портман и Тодд Хейнс о природе кино.
Фото: Netflix
Фильм Тодда Хейнса «Май декабрь», после премьеры в Канне купленный Netflix за $11 млн, а теперь выходящий и в российский прокат, рассказывает о том, как играть любовь между взрослой женщиной и подростком по системе Станиславского.
Американский юг, тихий провинциальный городок, где все друг друга знают. Жарит солнце, бабочки откладывают яйца, старшеклассники готовятся к выпускному. Идеальная семья собирает соседей на барбекю: Грейс, мать большого семейства, ее муж Джо, их дети-близнецы — брат и сестра, которые вот-вот окончат школу и упорхнут из семейного гнезда. Старшая дочь уже в колледже. Джо работает в больнице, в свободное время разводит бабочек-монархов. Грейс печет торты на продажу и охотится с ружьем на перепелок. На барбекю Грейс впервые увидит Элизабет — актрису, которая приехала специально ради того, чтобы познакомиться с семейством. Она должна сыграть в инди-фильме роль Грейс, а для этого надо вжиться в роль, залезть в шкуру Грейс, узнать, как она печет вишневый пирог и разговаривает с детьми, узнать, как они впервые встретились с Джо. И нет ли у Грейс чувства вины за то, что двадцать с лишним лет назад она, к тому времени уже взрослая замужняя тридцатишестилетняя женщина, совратила тринадцатилетнего Джо.
Никаких сожалений. Тем более Грейс за это уже отсидела, родила в тюрьме дочь, а отсидев, вышла за Джо замуж. И теперь у них, как уже было сказано, и будет сказано еще не раз, идеальная семья.
Режиссер Тодд Хейнс, деконструктор жанров, обожает показывать идеальное — и наблюдать, как из этого идеального вылупляется ад. Для этого ему совершенно не нужно, как Дэвиду Линчу в «Синем бархате», уводить камеру от зеленой травы в землю, кишащую жуками. Хейнс никогда впрямую не показывает подкладку реальности, он просто чуть сбивает настройку цвета, почти незаметно. Или заставляет героев быть слишком честными в ситуациях, когда это никому не придет в голову. Или дает им сюжет, о котором не говорят в приличном обществе, и смотрит, что они будут делать — нет, не с сюжетом, а сами с собой.
/
Двигатель «Мая декабря» — противостояние Грейс и Элизабет, противостояние реальной жизни и кино, противостояние того, что о нас думают другие, и того, в чем мы боимся признаться самим себе. Противостояние совратителей и жертв, которые то и дело меняются местами. И конечно, не надо забывать о сопутствующем ущербе: сын Грейс от первого брака все эти двадцать лет, очевидно, не может прийти в себя.
В самом начале фильма «Май декабрь» (это выражение означает интрижку между людьми с большой разницей в возрасте) Грейс открывает холодильник — и начинает звучать тревожная музыка: очевидно, в холодильнике что-то страшное. «Нам, кажется, не хватает хот-догов»,— объявляет Грейс.
Весь фильм существует в паузе между тревожной музыкой и невинным объяснением, между пассивной агрессией и слезами по надуманному поводу, между откладыванием яиц и появлением бабочек. Между настоящим и мнимым, наконец.
Элизабет пытается стать двойником Грейс, скопировать ее лицо, ее манеры, ее жизнь. Когда на съемках фильма о жизни Грейс после третьего, что ли, дубля — все три ужасны, глупы, фальшивы — Элизабет просит снять еще один, потому что «мы приближаемся к чему-то настоящему»,— это доказывает: ничего настоящего в кино не существует, особенно — в кино, основанном на реальной истории.
«Май декабрь» основан на реальном скандале 1990-х годов. Точнее, фильм становится системой зеркал, в которых отражаются и реальные события, и европейское авторское кино, в первую очередь бергмановская «Персона» и «Страх съедает душу» Фассбиндера, и опустошение «Выпускника», и музыка Мишеля Леграна из «Посредника», перезаписанная и перепридуманная Марсело Зарвосом,— но ничего этого не нужно знать и помнить, чтобы получить от «Мая декабря» удовольствие. От игры Джулианны Мур — ее Грейс, железная леди, нагибает весь мир и свято верит в свою наивность. Удовольствие от того, как хорошо Натали Портман играет плохую актрису. От чудовищно непристойной сцены, в которой Элизабет, героиня Портман, подробно рассказывает старшеклассникам, как снимаются секс-эпизоды, и от чудовищно неловкой сцены, в которой Грейс рыдает на плече у мужа. Удовольствие от гениального диалога двух героинь: «Моя мать написала книгу по эпистемологическому релятивизму»,— говорит Элизабет. «Моя — рецепт черничного коблера»,— не моргнув, отвечает Грейс. Эпистемологический релятивизм утверждает, что не существует единственно верной теории относительно чего бы то ни было. Рецепт черничного коблера, в сущности, является прекрасным примером этого утверждения.
«Май декабрь» рассказывает именно об этом: рецептов черничного коблера — сотни, ни один из них не является более реальным, чем остальные. Инди-фильм расскажет о давнем скандале совсем не ту историю, которую вы читали в таблоидах.
Хейнс работал с Джулианной Мур не однажды, она играла домохозяйку и в «Спасении» (1995), и во «Вдали от рая» (2002) — и не боится таких ролей. Режиссер говорит, что их с Мур роднит одинаковое отношение к сюжетам: оба предпочитают истории, в которых нет героических решений. Все байопики Хейнса — об отсутствии героев, все его мелодрамы — о том, как смешны человеческие отношения, он снимает неловкие любовные истории («Кэрол»), растерянных великих музыкантов, разбитых на сотни осколков («Меня там нет»). Его рассказами об идеальных семействах можно пугать психотерапевтов, и все его фильмы — о людях, «которые не знают, как себя ощущать».
И каждым своим фильмом Тодд Хейнс заставляет зрителя сомневаться — в стереотипах, в картинке идеальной американской семьи, вообще — в картинке. В словах. В чувствах, особенно в собственных. В системе Станиславского. В том, что бабочки — это красиво. В том, что хот-догов может быть достаточно.
В прокате с 29 февраля
Фильм Тодда Хейнса «Май декабрь», после премьеры в Канне купленный Netflix за $11 млн, а теперь выходящий и в российский прокат, рассказывает о том, как играть любовь между взрослой женщиной и подростком по системе Станиславского.
Американский юг, тихий провинциальный городок, где все друг друга знают. Жарит солнце, бабочки откладывают яйца, старшеклассники готовятся к выпускному. Идеальная семья собирает соседей на барбекю: Грейс, мать большого семейства, ее муж Джо, их дети-близнецы — брат и сестра, которые вот-вот окончат школу и упорхнут из семейного гнезда. Старшая дочь уже в колледже. Джо работает в больнице, в свободное время разводит бабочек-монархов. Грейс печет торты на продажу и охотится с ружьем на перепелок. На барбекю Грейс впервые увидит Элизабет — актрису, которая приехала специально ради того, чтобы познакомиться с семейством. Она должна сыграть в инди-фильме роль Грейс, а для этого надо вжиться в роль, залезть в шкуру Грейс, узнать, как она печет вишневый пирог и разговаривает с детьми, узнать, как они впервые встретились с Джо. И нет ли у Грейс чувства вины за то, что двадцать с лишним лет назад она, к тому времени уже взрослая замужняя тридцатишестилетняя женщина, совратила тринадцатилетнего Джо.
Никаких сожалений. Тем более Грейс за это уже отсидела, родила в тюрьме дочь, а отсидев, вышла за Джо замуж. И теперь у них, как уже было сказано, и будет сказано еще не раз, идеальная семья.
Режиссер Тодд Хейнс, деконструктор жанров, обожает показывать идеальное — и наблюдать, как из этого идеального вылупляется ад. Для этого ему совершенно не нужно, как Дэвиду Линчу в «Синем бархате», уводить камеру от зеленой травы в землю, кишащую жуками. Хейнс никогда впрямую не показывает подкладку реальности, он просто чуть сбивает настройку цвета, почти незаметно. Или заставляет героев быть слишком честными в ситуациях, когда это никому не придет в голову. Или дает им сюжет, о котором не говорят в приличном обществе, и смотрит, что они будут делать — нет, не с сюжетом, а сами с собой.
/Двигатель «Мая декабря» — противостояние Грейс и Элизабет, противостояние реальной жизни и кино, противостояние того, что о нас думают другие, и того, в чем мы боимся признаться самим себе. Противостояние совратителей и жертв, которые то и дело меняются местами. И конечно, не надо забывать о сопутствующем ущербе: сын Грейс от первого брака все эти двадцать лет, очевидно, не может прийти в себя.
В самом начале фильма «Май декабрь» (это выражение означает интрижку между людьми с большой разницей в возрасте) Грейс открывает холодильник — и начинает звучать тревожная музыка: очевидно, в холодильнике что-то страшное. «Нам, кажется, не хватает хот-догов»,— объявляет Грейс.
Весь фильм существует в паузе между тревожной музыкой и невинным объяснением, между пассивной агрессией и слезами по надуманному поводу, между откладыванием яиц и появлением бабочек. Между настоящим и мнимым, наконец.
Элизабет пытается стать двойником Грейс, скопировать ее лицо, ее манеры, ее жизнь. Когда на съемках фильма о жизни Грейс после третьего, что ли, дубля — все три ужасны, глупы, фальшивы — Элизабет просит снять еще один, потому что «мы приближаемся к чему-то настоящему»,— это доказывает: ничего настоящего в кино не существует, особенно — в кино, основанном на реальной истории.
«Май декабрь» основан на реальном скандале 1990-х годов. Точнее, фильм становится системой зеркал, в которых отражаются и реальные события, и европейское авторское кино, в первую очередь бергмановская «Персона» и «Страх съедает душу» Фассбиндера, и опустошение «Выпускника», и музыка Мишеля Леграна из «Посредника», перезаписанная и перепридуманная Марсело Зарвосом,— но ничего этого не нужно знать и помнить, чтобы получить от «Мая декабря» удовольствие. От игры Джулианны Мур — ее Грейс, железная леди, нагибает весь мир и свято верит в свою наивность. Удовольствие от того, как хорошо Натали Портман играет плохую актрису. От чудовищно непристойной сцены, в которой Элизабет, героиня Портман, подробно рассказывает старшеклассникам, как снимаются секс-эпизоды, и от чудовищно неловкой сцены, в которой Грейс рыдает на плече у мужа. Удовольствие от гениального диалога двух героинь: «Моя мать написала книгу по эпистемологическому релятивизму»,— говорит Элизабет. «Моя — рецепт черничного коблера»,— не моргнув, отвечает Грейс. Эпистемологический релятивизм утверждает, что не существует единственно верной теории относительно чего бы то ни было. Рецепт черничного коблера, в сущности, является прекрасным примером этого утверждения.
«Май декабрь» рассказывает именно об этом: рецептов черничного коблера — сотни, ни один из них не является более реальным, чем остальные. Инди-фильм расскажет о давнем скандале совсем не ту историю, которую вы читали в таблоидах.
Хейнс работал с Джулианной Мур не однажды, она играла домохозяйку и в «Спасении» (1995), и во «Вдали от рая» (2002) — и не боится таких ролей. Режиссер говорит, что их с Мур роднит одинаковое отношение к сюжетам: оба предпочитают истории, в которых нет героических решений. Все байопики Хейнса — об отсутствии героев, все его мелодрамы — о том, как смешны человеческие отношения, он снимает неловкие любовные истории («Кэрол»), растерянных великих музыкантов, разбитых на сотни осколков («Меня там нет»). Его рассказами об идеальных семействах можно пугать психотерапевтов, и все его фильмы — о людях, «которые не знают, как себя ощущать».
И каждым своим фильмом Тодд Хейнс заставляет зрителя сомневаться — в стереотипах, в картинке идеальной американской семьи, вообще — в картинке. В словах. В чувствах, особенно в собственных. В системе Станиславского. В том, что бабочки — это красиво. В том, что хот-догов может быть достаточно.
В прокате с 29 февраля