«Все это в памяти, как сон…»

К 125-летию со дня рождения Петра ШАМОВА.

О забытом поэте рассказывает Алексей КОМАРОВ.


Имя русского поэта Петра Шамова долгое время находилось в забвении, несмотря на то, что в 20-х годах XX века он, проживая в Москве, был довольно заметной фигурой и активно печатался вместе с поэтами, некоторые из которых впоследствии были причислены к классикам.

Поэт Петр Михайлович Шамов родился 24.11.1894 г. (по старому стилю) в бедной крестьянской семье Михаила Никитича и Анны Антоновны Шамовых, в селе Малинки Михайловского уезда Рязанской губернии. Еще во время гражданской войны, в 1919 году во время службы в рядах Красной Армии в городе Полтаве, Петру Шамову удалось встретиться с известным русским писателем В.Г.Короленко. Именно эта встреча послужила толчком к творчеству. Удалось найти публикации его стихов 20-х годов во многих литературно-художественных и отраслевых журналах страны. Это такие издания, как «Кузница», «Всемирная иллюстрация», «Московский пролетарий», «Рабочая Москва», «Рабочая неделя», «Красная нива», «Экран», «30 дней», «За 7 дней», «Комсомолия», «Крестьянский журнал», «Крестьянка», «Молодая гвардия», «Новый мир», «Прожектор», «Огонек». Также его стихи печатались в центральных и местных газетах: «Полтава», «Беднота», «Батрак», «Рабочая газета», «Московская деревня», «Рабочая Москва», «Вечерняя Москва», «Учительская газета», «Красная звезда». Также стихи его печатались в литературных поэтических сборниках того времени «Утро» (Ленинград) и «Сто стихотворений» (Тверь).

«Золотые годы» его творчества пришлись на 1925-1929 годы. В это время Шамов окончательно перебирается в Москву, где знакомится со многими поэтами, прозаиками и критиками. Он посвящает себя полностью литературной работе.

Многие эпизоды его не простой судьбы отразились в строчках его стихотворений. Например, в стихотворении «Мои предки» он так говорит о своем раннем детстве:  

Мудреный я у деда внучек;

В шесть лет стал книгу разуметь,

Носил холщевые онучи

И бегал в школу по зиме.

Когда в молитвенной истоме

Весь край – сплошной был монастырь, –

По дедушке, еще живому

Читал затитланный псалтирь.

О своей юности поэт вспоминает в стихотворении «В ночное». Он с любовью пишет о счастливом времени, проведенном в родном селе:
 
Пока закат в последней вспышке

Ронял румянец по окну,

За пазуху затиснув пышку,

Я сматывал пеньковый кнут.

И каждый раз у деда тырил

Махру со спичками как вор,

И на кобыле-растопыре

В ночное драл во весь опор.

С самого раннего детства поэту приходится выполнять тяжелую работу и помогать отцу вести крестьянское хозяйство, об этом он подробно пишет в своем стихотворении «Труд»:

Я вырастал в глухой деревне

Под жгучей тяжестью труда, –

Лет с девяти к Сохе-Андревне

Меня приштопала нужда.

Я с первой солнечною лаской

Давился пылью целый день,

Моя усталая Савраска

Едва плелась по борозде.

Все время Первой мировой войны Петр Шамов провел в рядах Русской императорской армии. После революции 1917 года он был демобилизован, но уже весной 1918 г. призван в ряды Красной Армии и отправлен на деникинский фронт на борьбу с Белой армией.
В 1926 году журнал «Московский пролетарий» (№ 11) печатает отдельную страницу о творчестве поэта, снабженную фотографией и краткой биографией. Туда же вошли стихотворения «Труд», «Пололки» и «В ночное».

В это же самое время в Москве на поэта обращают внимание не только читатели, но также маститые литературоведы и критики. Хорошо известный в то время литературовед и профессор Московского университета Н.Н.Фатов в 1926 году публикует в литературно-художественном сборнике «Шаги» (Рязань), статью «Рязанские поэты. Петр Шамов», где пишет о поэте и по достоинству оценивает его талант, при этом сравнивая двух поэтов-земляков Сергея Есенина и Петра Шамова. Вот небольшой тезис из статьи:

«Связь творчества П.Шамова с деревней очень сильна, и большинство его стихов – о деревне. Характерны уж одни заглавия стихотворений: «В ночное», «Огород», «Пололки», «Урожай», «На молотьбу» и т. п. Образы, краски, сравнения, эпитеты – все это у Шамова – деревенское, крепкое, ядреное, ржаное… Стихи Петра Шамова очень музыкальны, песенно-лиричны, они почти всегда волнуют. И что особенно ценно в них – они чрезвычайно просты, общедоступны и всем понятны».

Н.Н.Фатов характеризует Шамова как настоящего имажиниста. И, действительно, Шамов немало взял от имажинистов. Вот несколько характерных шамовских образов из стихотворения «Моя голова»: 

Выйдет солнышко – рыжий мужик, –

С золотою косой на луга

И над степью

У каждой межи

Куполами наставит стога.


Ввечеру 

Заплетет пелена

Кружевами родное былье, –

Красной девушкой выйдет луна

Полоскать голубое белье…

В мае 1927 года в Москве поэт вступает в члены широко известного в то время литературного общества «Никитинские субботники». Примерно в это время он готовит сборник стихотворений и мечтает о его выходе. Полностью подготовленный к изданию сборник стихотворений в августе 1929 года принимает в печать московское отделение ГОСИЗДАТА. Однако издательство так и не выпустило в свет первую книгу стихов поэта.

Осенью 1929 года судьба поэта круто изменилась поэта. В октябре по доносу недоброжелателя сотрудники ОГПУ задерживают его в Москве за одно из написанных им стихотворений. На поэта заводят уголовное дело и предъявляют обвинение по статье 58-10 Уголовного кодекса РСФСР (антисоветская пропаганда или агитация).

После дачи признательных показаний в конце октября 1929 поэта взяли под стражу и постановили привлечь к уголовной ответственности. Поэта отправляют по этапу в Соловецкий лагерь… 

*  *  *

Вернувшись через несколько лет из лагеря, поэт остается в Москве и даже женится. Вроде бы самое страшное уже позади. Но публиковаться в газетах и журналах после отбытия срока (да еще по такой статье) он не мог.

Петр Шамов прожил долгую жизнь, а в 1993 году постановлением заместителя генерального прокурора РФ был посмертно реабилитирован. Его личный архив со сборником стихотворений, который был готов к печати, до сих пор не найден. Поэт похоронен на Ваганьковском кладбище Москвы.



Подборка опубликованных в 1920-1929 гг. стихотворений поэта Петра Шамова.


Труд


Я вырастал в глухой деревне

Под жгучей тяжестью труда, –

Лет с девяти к Сохе-Андревне

Меня приштопала нужда.


Я с первой солнечною лаской

Давился пылью целый день,

Моя усталая Савраска

Едва плелась по борозде.


В глубоком черноземе нежась,

Звенели сталью сошники,

И за сохой с межи на межу

Я спотыкался о комки.


Годов двенадцать без разгиба

 Волок я в поле грусть свою

И за версту босой по глыбам

С ломтем на завтрак шел к ручью.


По полуденной мутной круче

Катилось солнце в пустоту, –

И я развешивал онучи

По запыленному кусту.


Сочилась усталь на посеве, –

Мне не на радость шла весна

И для меня родимый север

Был раскаленным докрасна.


В весеннем переливе звонком

Мне улыбался грустно день...

Нет вовсе не был я ребенком

В корявых лапах деревень.


1925 («Московский пролетарий», 1926, № 11, с. 9)                                                                           


На молотьбу


Из года в год, лет десять кряду,

Ходили мы на молотьбу.

Верст за полтысячу, приладив

Мешок сухарный на горбу.


Дымилась душная дорога

Под встречным хохотом телег,

И в мутных сумерках у стога

Мы становились на ночлег.


И снова после передышки

Едва тянулись, – кто как мог,

Сползали драные лаптишки

С опухших и натертых ног.


А по горячим перегонам

Одоньями звенела рожь –

И нанимались мы поденно

На молотьбу за ржавый грош.


И целый день, что было мочи,

Цепов в двенадцать на току

С утра до самой полуночи

Мы молотили кулаку.


Взлетала в воздухе цепинка,

Визжа под самый под конек;

И гнулась матушка-старинка,

Трамбуя через силу ток.


А осенью к концу работы,

Когда в полях повьется пыж,

За силы, вытекшие потом,

В расчете приходился шиш.


Мы шли домой, в тоске мусоля

Заплесневый сухарь во рту, –

Встречало завываньем поле

Свою родную бедноту.


Так десять лет ходил я кряду

С гурьбой босой на молотьбу

И запивал подчас с досады,

Кляня батрацкую судьбу.      

           
1925 («Московский Пролетарий», 1925, № 39, с. 14)



Отцу


Всему черед,

Всему своя дорога,

Куда б ни шла – твоя или моя –

Все так же

Время понемногу

Берет у нас кусочек бытия.


Учесть всего

Пожалуй и не трудно:

Пройдет сегодня, как прошло вчера.

И протянулся век твой нудный

И юности моей пора.


Вот третий год

Друг-другу мы ни слова,

Несем по своему обиду и нужду...

Вчера мне снилось,

Будто бы мы снова

Живем с тобой

По-старому в ладу.


И я опять

С покорной головою,

Как и всегда (послушным рос)

С тобою вместе

В поле яровое

Проехал сеять золотой овес.


Вокруг все было

Дорого и близко

Над головой горланили грачи,

Мне говорил ты о нужде мужицкой

И за сохой

Ходить меня учил.


И нам с тобой,

Как будто стало видно, –

Изводим мы по-прежнему нужду...

Проснулся я

И было так обидно

Что мы живем

С тобою не в ладу.


Теперь наверное,

Ты еле бродишь

Вокруг кривой заброшенной сохи, 

А я грущу

О старом огороде

И о полях пишу стихи.


Учесть всего

Пожалуй и не трудно:

Пройдет сегодня, как прошло вчера.

Так протянулся век твой нудный

И юности моей пора.


1927 (литературный альманах «Утро», 1927)



Родина


В чужие дальние края

Иными я ушел стопами,

Но по тебе все также я

На сердце сохраняю память.


Передо мной как наяву,

Встают знакомые поляны,

А по полянам в синеву

Ушли деревни вольным станом.


Степные вьются ветерки

В мужичью бороду-мочалку.

Вот травяные Островки

Концы связали у Бурчалки.


Кувшинов лес в кольце полян,

Там Спорного широкий ворот,

Где при отходе от дворян

Мужик нагайкой был запорот.


А дальше?.. Дальше Дядькин Лог,

Отметив старину разбоем,

Свой изогнул олений рог

По мирным голубым обоям.


И выгибая долгий круг

Над синей тростниковой Пронью,

Зеленый и душистый луг

Цветет в серебряном затоне.


А перед ними с давних пор,

Как желтых самоцветов ворох,

Поднялся Каменный Бугор

В овсяных розовых просторах.


Где со стихами бойких стоп

При дележе на самой грани

Затесанный дубовый столб

Мой труд отметил на Рязани.


И вот приткнув плечо к плечу,

Из-под ворот в гармонь тилинькнув,

В шестьсот испуганных лачуг

Раскинулось село Малинки.


И будет в честь тому селу,

Века за годом год минуя,

Что добрым словом на лугу

Его когда-то помянул я.           


1926 («Московский пролетарий», 1929, № 8, с. 7)                                            



Воспоминанье


Опять встает, как тяжкий сон,

Далеких дней воспоминанье:

Глухая темь,

Протяжный звон

Над сонной тихою Рязанью.


Не сдвинуть тяжести силом, –

Метель, да хмурь. На сердце будни.

Лежит родимое село

В медвежьей спячке непробудно.


Кабак,

Церковка...

Голь кругом,

За грошь подневные послуги,

С резным карнизом барский дом

И разваленные лачуги.


Голодный захудалый год

И хилое худое право,

Нужда и хмель,

Погром господ

И царской милости расправа.


С полей не крытых волчий вой,

Лошадий храп,

Лихие свисты

Отряд драгун да становой,

Урядник-живодер

И пристав.


В поселке жуть и пустота.

Хлопочут в стан худые поршни,

Хлестки нагаек,

Рев скота

И бабьих слез полны пригоршни.


Кутузка,

Пытка царских лап,

Доска нагольная в подстилку,

Потом повестовый этап

И закандаленная ссылка.


Кривых саней скрипучий вяз,

И сердце с жуткою тревогой,

И долгий бесконечный лязг

Сибирской дальнею дорогой.


Все это в памяти, как сон;

Прошли года глухих терзаний,-

Весенний зацветает звон

Раздольем розовой Рязани.


1928 («Новый мир», 1928, № 5, с. 103) 

Автор
Алексей КОМАРОВ
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе