фото: Ирина ПИЧУГИНА
Пусть даже не морской волк, а наш речной, но прокопчённый на солнце торс, крепкие мускулы, рабочие руки без лишних слов свидетельствовали – порода именно та.
При всём том Василий Васильевич Кольга по морям не плавал, дальше Горьковского водохранилища и Карелии не ходил, хотя человека, больше него преданного Волге, ещё поискать. Он – штурман Флотилии юных моряков имени Фёдора Ушакова. При необходимости там же сторож, плотник. Среди других взрослых, которые работают во флотилии, известен тем, что строит своими руками парусно-моторный бот.
Внушительных размеров, ещё не оснащённая яхта (бот) вот-вот будет спущена на воду, где по заведённому у моряков (речников) порядку и будет достраиваться. А пока, лоснясь свежеокрашенными боками, она возвышается на песчаном берегу Ушаковской флотилии, и Василий Васильевич хлопочет вокруг неё с утра до вечера.
Сказать, что помогают юные моряки, было бы сильным преувеличением. Он не настаивает, кому интересно, сам подходит, а заставлять – не в его характере. Во время нашего разговора возник один такой – пятиклассник Миша – и начал накручивать круги вокруг лодки.
– Только что вернулся из похода на Костромские разливы и вот уже снова здесь, – одобрительно комментирует Василий Васильевич и предлагает:
– Хочешь, работу дам?
– Давайте.
– Только она скучная.
– Давайте любую.
Василий Васильевич вручает пареньку запчасть непонятного для меня назначения, объясняет, что и как делать. В ответ на вопрос мальчишки, для чего оно нужно, пускается в дальнейшие объяснения – не сказать, что длинные, но обстоятельные и конкретные. Мы оставляем Мишу, идём дальше, и штурман подводит черту неожиданным заявлением:
– Педагогических способностей у меня нет. Увлекать своим «предметом» не умею. Но если вижу, что кто-то слушает, раскрыв рот, что ему или им действительно интересно, готов соловьём разливаться.
Несмотря на сдержанность в общении, которая, как я поняла, принята в преимущественно мужской компании флотилии, Василий Васильевич – романтик. Или «старый комсомолец», как он себя ещё называет. Жизнь складывалась разнообразно, но что бы ни случалось, он всегда умудрялся заниматься тем, чем хотелось.
Вырос на Волге, с детства мечтал плавать, а с мореходным училищем вышла осечка. На медкомиссии выяснилось, что у него «коленка не прыгает», он так и не понял, почему, но именно по этой причине его не приняли в мореходку и в армии не взяли на флот, служил авиационным механиком.
Раз нельзя плавать, попытался найти «своё» в других профессиях. Окончил Московский институт культуры по специальности «руководитель самодеятельной кинофотостудии» и много лет занимался фотографией. Но она стала просто работой. Снимал группы, путешествовавшие по Золотому кольцу, фотографировал семейные праздники и т. п. А то, что жило в душе, не отпускало. С детства занимался судомоделизмом, поэтому как-то очень логично оказался на заочном отделении Рыбинского речного училища и окончил его с красным дипломом.
В то время он уже работал в только что построенном Дворце пионеров в Брагине. С тёплым чувством вспоминает коллектив во главе с умным и тактичным директором Бородиным («Мы до сих пор собираемся как бывшие одноклассники»). Именно там, в брагинском дворце, Василий Васильевич построил с помощью ребят свою первую яхту – «Норд». Позже в Доме детского творчества моторного завода на улице Розы Люксембург была сооружена вторая яхта – «Помор». Она строилась целых десять лет, а «Норд», который к тому времени выработал в речных походах весь свой ресурс, торжественно сожжён в присутствии всей прикипевшей к нему ребятни. («Не на дрова же его сдавать».)
«Помор» Василий Кольга отдал своему ученику, а сам начал строить третий бот, затем четвёртый, пятый – небольшие юркие судёнышки, он на них ходил с ребятами в Карелию, на Селигер.
История шестого бота полна драматизма. Кольга только что похоронил тогда мать, после неё осталась квартира.
– Но зачем мне квартира, если мне нужна была лодка?
Василий Васильевич принёс разработанный собственноручно проект в частную судостроительную фирму. Созданная профессионалами, она тогда, в 1990-е годы, специализировалась на частных заказах и отличалась высоким качеством.
– Я сказал, сколько у меня денег, спросил, хватит ли. Ответили, хватит. Начали делать. И тут дефолт.
И вот стоит на этой фирме недостроенный стальной корпус, время идёт, на достройку требуются уже совсем другие деньги – в результате недостроенный корпус пришлось продать. И у Кольги ни квартиры, ни лодки.
Он сторожил где-то в ларьке, гнусная, морщится, была жизнь, но перечеркнуть напрочь те годы не спешит. По складу характера он всё-таки моряк, в любой шторм, хоть и не на море, главное – выстоять. Всякие испытания в конечном счёте на пользу. Там, на фирме, его ведь всё-таки кое-чему научили: как варить сталь по-настоящему, ещё разному такому.
А из неприятной жизненной ситуации помогла выйти супруга. Людмила Ивановна Тихонова – профессиональный фотограф. У неё вышел альбом, посвящённый городу. Его купила мэрия, затребовали другие организации – пачка за пачкой разошёлся весь тираж, появились деньги. И она отдала их мужу на материалы для его новой лодки. Седьмой по счёту.
– Нормальная жена разве отдаст деньги супругу не на огород, а на железо, из которого ещё неизвестно что выйдет? Только у меня жена не обычная – геройская.
И это не единственный пример супружеской солидарности, не упускает он случая подчеркнуть. Памятные весенние дожди залили яхту чуть не наполовину. Людмила из неё воду вёдрами вычерпывала, выбирала поролоном до капельки. И вообще супруги смотрят на жизнь одинаково оптимистично. Для кого-то потоп стал бы бедой, они отнеслись к нему как к испытанию судна. Убедились, что сварка не протекает. Иначе это выяснилось бы только после спуска судна на воду, и хлопот, если что не так, тогда не оберёшься.
А так всё идёт по плану, спуск теперь не за горами. В минувшее воскресенье подняли флаг. В знак того, по словам Василия Васильевича, «что это действующее судно, а не какая-нибудь лоханка». Прикрепили название – «Иоган Пальм».
– Я всем вру, что это голландский капитан. Лодка дей­ствительно строится по образцу старинных голландских ботов. Но так звали отца Людмилы, он эстонец, сорок лет работал мастером на Ярославском электровозоремонтном заводе. Немногословный, порядочный, я по её рассказам да и по ней самой его очень хорошо представляю. В этом году ему исполнилось бы сто лет.
Сам Василий Васильевич по паспорту украинец. Дед его был забайкальским казаком, но по семейной легенде (бывает же!) тоже с прибалтийскими корнями.
С разрешения Василия Васильевича я влезаю по лестнице и заглядываю через борт внутрь. В художественном беспорядке разбросаны инструменты, перегородок ещё нет, но уже угадываются две каюты, камбуз – серьёзное судно.
– Я редко называю его яхта. Звучит с претензией, хотя можно и так. Говорю просто лодка, или, если точнее, парусно-моторный бот. На днях пришёл знакомый священник, отец Иоанн из села Лучинского, освятил. Мотор уже куплен. Теперь нужен кран, чтобы спустить на воду. Жена работает в одной организации по рекламе, она всех знает, поможет. Спустим лодку, и, если она нормально встанет, брошу курить, – улыбается он.
Северный край