Молодой художник продолжил дело патриарха Никона

Молодой художник продолжил дело патриарха Никона: Несколько лет назад Вадим Сташкевич обратился к традиции русского изразцового искусства

Серьги, пирсинги, татуировки, выглядывающие из-под рукавов потрепанной майки, потертые шорты и шлепанцы на босу ногу. Сложно представить, что этот мужчина, которому с легкостью можно дать и тридцать, и сорок лет – известнейший за рубежом мастер авангардной живописи Вадим Сташкевич. Мы встретились с ним на выставке в Фондах народных художественных промыслов, где проходила выставка, посвященная 10-летнему юбилею творческой деятельности художника. Но не живописи. Русскому изразцу, технология, рисунки и многообразие цветовой палитры которого, как казалось многим, давно уже безвозвратно утрачены. Кто сегодня из искусствоведов способен назвать точную цифру таких, канувших в Лету, народных промыслов? И есть ли художники, мастера, радеющие за их возрождение? Как оказалось, есть. Вот он, Вадим Сташкевич, стоит, чуть прислонившись спиной к стене, и ожесточенно трет тряпкой неизвестного происхождения крупные руки («прошу прощения, я из Нахабино, там начали новый изразец пробовать»).

Отчего же состоявшегося в Европе успешного художника перестала интересовать живопись, позволявшая достойно наслаждаться всеми цивилизованными благами? Что же так сильно зацепило в керамике? Вот этот неброский кусочек старой керамики конца XVI века, высмотренный Вадимом в Москве на Измайловском вернисаже. Он просто лежал среди старья на какой-то тряпке. Терракотовый, некрашеный кирпич. Художника в первый момент удивило изображение: лики с распахнутыми глазами, а над ними трилистник с крыльями.
   – Я его до сих пор «прочитать» не могу, – признается Вадим. Хотя лет за десять я столько книг прочитал на эту тему, со столькими мастерами переговорил, столько артефактов перетрогал вот этими руками! А о нем могу лишь сказать наверняка, что это – печной изразец.
   Родились изразцы в Европе. И через Польшу попали на Русь. И здесь обрели второе рождение. Поскольку русские мастера копированием не занимались никогда. Они всегда адаптировали собственное понимание любой вещи. Поэтому, несмотря на примитивность первых кирпичных изразцов, их по праву можно было назвать русскими.
   Потом их начали покрывать зеленью, и они стали называться муравлеными. А расцвет русского изразца пришелся на правление Алексея Михайловича и патриарха Никона, который стал инициатором создания обители, где происходило собственно изготовление этих изделий. В Новый Иерусалим на Истре, где была резиденция патриарха Никона, привозили европейских мастеров, которые обучали русских ремесленников. И сам патриарх не чурался работы: таскал глину, кирпичи.
   Его настолько привлекло это ремесло, что стало делом жизни. И действительно, иконостасы, керамические своды этого храма – рукотворная красота вне времени. Потом царь Петр со своими сине-белыми изразцами, вывезенными из Голландии, планомерно «довел» русский изразец до крайне примитивного сюжета – вазонов, цветов и ромбиков. Абсолютным концом русского изразца стал белый квадрат 1900 года.
   Это сейчас Вадим рассказывает о русском образце так, как никто другой. Его знания отточены и археологами, и музеями, и сохранившимися монастырскими раритетами – образцами прошедших веков. А тогда, на Измайловском развале арт-объектов, он осознал: живопись уже перестала отвечать его интересам, она больше не вбирала его целиком, до полного погружения. Отныне керамика стала новой гранью самовыражения Вадима Сташкевича:
   – Я когда загорелся изразцом, много ездил по России, общался с разными мастерами, бывал на всех фабриках, имевших хоть какоенибудь отношение к керамике. Мне отчаянно хотелось, чтобы мои работы были выполнены в технике поливной Скопинской керамики или Кирилловской мозаики. Но оказалось, что в подобных техниках уже никто не работает. Технологическими приемами, которые требовались для создания моих работ, современные мастера, увы, не владели. Пришлось поколесить по стране, изучать изразцы храмов, жить в монастырях, учиться в лучших школах керамической поливы и покраски. В Ярославле я познакомился с Евгением Дмитриевичем Тарабриным.
   Ему я обязан тем, что часть моих работ изготовлена по технологии XVII века. А потом мне протянул руку помощи замечательный мастер из Нового Иерусалима Николай Любимов. Часть сюжетов на своих изразцах я посвятил Андрею Боголюбскому. Он был известен строительством белокаменных соборов, поэтому они выполнены в белом фарфоре. Фарфоровых изразцов такого размера больше нигде нет. Полгода ушло на консультации с технологами и на эксперименты, но я добился того, чтобы изделие выглядело именно так: очень торжественно и лаконично.
   А еще Вадиму удалось создать изразцовые иконы, что само по себе является уникальным явлением декоративно-прикладного и народного искусства. Вот на этой витрине расположилось любимое художником Богоматери Знамение нижегородской иконописной школы. Изготавливалась она в московском монастыре Андрея Стратилата.
   Именно там в 1658 году благословил и освятил печи для обжига изразцов патриарх Никон. В соседней витрине – изразцы со скифскими сюжетами. Эти небесные лосиолени и дерево жизни относятся к культуре районов Крайнего Севера. Колор и формы – необычные, трапециевидные. Сложно было добиться ровности от изображения. Огромная работа! Ведь получается не каждая – только третья, может, четвертая. Иногда пятая.
   А вот львы Владимира Красное Солнышко символизируют охрану, символ княжеской власти.
   Птицы – символ верхнего, воздушного пантеона власти. А еще она покровительница домашнего очага, уклада жизни и мироподательница. Это священная птица-дева. И в разной интерпретации она присутствует во всех российских регионах.
   Вадиму ближе всех нижегородские. Сначала он нашел изображение птицыдевы на донце прялки, а потом перенес на изразец. Ну а чтобы усилить ее символический смысл, нанес ей на тело изображение одоленьтравы, она в Архангельском крае растет. Считается оберегом от зла. На отдельном стенде собраны изделия, где «читается» геометрия рисунка и цветовая палитра Средней Азии. Спрашиваю: что поразило в этой стране?
   – Бирюзовый цвет, – отвечает художник. – Он там днем одного оттенка, ночью – другого. Я долго не мог понять. А потом мне объяснили, что там, в земле, есть особенные химические элементы, они каким-то образом «срабатывают» на солнце – и получается вот такой эффект. И если близко подойти к медресе, поднять голову и долго смотреть на портал, то он сольется с небом. Это и есть бесконечная связь земли с небом.
   А еще Вадиму удалось создать изразцовую картину. Это произошло после того, как он побывал на Алтае. Алтайская принцесса Укока жила в эпоху скифов. Скорее всего, она была посвящена в жрицы женщин-оленей. На это указывают татуировки бегущих оленей, которые сохранились на ее теле. Жителям Алтая «изразцовая» Укока понравилась: все свои чувства по этому поводу они выложили в Интернете.
   Когда я заговорила о программе председателя Комиссии по культуре и массовым коммуникациям Евгения Герасимова, направленной на возрождение и развитие народных художественных промыслов, на поддержку предпринимателей, занимающихся насыщением российского рынка не поддельными, а настоящими предметами российских промыслов, Вадим начал теребить колечко в мочке уха:
   – Я вообще-то ни к кому не обращался с просьбами. Никого не обременял своими проблемами. Решил просто: если лично мне это надо, значит, сам всего и добьюсь. Мне ведь только сын помогает в работе. Поскольку ему это интересно. Но вот на первой выставке понял, насколько люди нуждаются в моем искусстве. Поэтому необходимо и естественно дать этим изделиям – русским изразцам – новую жизнь. И тогда оно приобретет новое лицо и заживет следующие 100 лет.
   Сейчас все сложилось для русского изразца удачно: закончилось тысячелетие и появилась острая потребность в своем, исконном. Жалко, что многое утеряно. Но есть люди, готовые работать. Их усилия открывают не только возможности, они открывают собственный лик. Настоящих художников, творцов. А когда в Москве открывают для российских промыслов новые залы – на Чистых прудах, на Поклонной горе, – это замечательно. Если возникнет потребность – готов дать мастер-класс.
   Прямая речь
   Евгений ГЕРАСИМОВ, председатель Комиссии Мосгордумы по культуре и массовым коммуникациям:
   – Точную цифру народных промыслов могут подсказать доки-искусствоведы. Но я знаю точно десяток, названия которых всегда на слуху. Называть не стану, дабы другим обидно не было.
   Но есть и такие, о которых можно прочитать лишь в Ленинке.
   Или в монастырских книгах. То есть существовали, развивались, а потом сгинули. То ли время было неподходящее, то ли война.
   А может, мастера не успели передать свое искусство. Или толковых ребят рядом не оказалось. И я рад, что есть люди, радеющие за возрождение старинных российских промыслов. Для них две наши выставочные площадки – на Чистых прудах и Поклонной горе – всегда открыты.
При перепечатке данной статьи или ее цитировании ссылка: «Газета «Вечерняя Москва»» на первоисточник обязательна.
№163 (25183) от 02.09.2009
Лучший Город
Поделиться
Комментировать