Валентин Юмашев: Правда не может развалить страну

Знаменитый журналист и политик, экс-глава администрации президента Ельцина рассказал обозревателю “Комсомольской правды» Александру Гамову о том, почему закрылся легендарный журнал «Огонек» и его роли в истории России.
Бывший глава администрации первого президента России Валентин Юмашев.
Фото: Алексей БУЛАТОВ


Одна из самых обсуждаемых новостей наступившего 2021-го - это то, что с января не будет выходить старейшее, можно сказать, культовое издание нашей страны (ему 121 год!), - журнал «Огонек». Мы обсудили эту - и не только - тему с человеком, который вместе с маститыми писателями и журналистами Виталием Коротичем и Львом Гущиным помог стать перестроечному «Огоньку» одним из самых ярких символов новой России.


- ...Валентин Борисович! В человеческом (а также в творческом, политическом) плане - чем для Вас был «Огонек»? Я с ревностью давно заметил: Вы «Огонек» гораздо чаще вспоминали, чем «Комсомолку», из которой вышли...

- В профессиональном плане, в человеческом, в творческом «Комсомолка» повлияла на меня в гораздо большей степени, чем «Огонек». Именно в «Комсомолке» я стал журналистом.

- Но так случилось, что в 1987 году, через семь лет после моей работы в газете, В.А. Коротич, который совсем недавно возглавил журнал «Огонек» и Л.Н. Гущин, первый зам главного редактора, пригласили меня в журнал. С Львом Гущиным я до этого проработал в «Московском комсомольце» и «Комсомольской правде», он хорошо меня знал, именно он был инициатором этого приглашения.

- Наверное, я чаще вспоминаю «Огонек», потому что перестройка в стране, самые важные изменения в истории России произошли именно в те годы, когда я работал в «Огоньке». Но «Комсомольскую правду», людей, с которыми я работал, я не забуду никогда. Это замечательные профессионалы и прекрасные люди.


Главный редактор журнала "Огонек" Лев Гущин.
Фото: Сергей Величкин/ТАСС


- В своё время Ваш (с Коротичем) «Огонек» «заразил перестройкой» практически всю интеллигенцию, и не только, СССР. Принято считать, что именно «гласность без берегов», во главе которой, наряду с другими СМИ, был и «Огонек», способствовала развалу СССР. Вы с этим согласны?

- Сложно согласиться с глупостью. «Огонек» стал рассказывать правду. Правду о сталинских репрессиях, правду о коллективизации и правду о том, что происходит со страной в тот момент, когда Горбачев провозгласил гласность и перестройку, например, в каком состоянии находилась экономика страны, насколько партийно-бюрократический аппарат далек от нужд людей т.д. Правда не может развалить страну. Надо еще помнить, что все это журнал делал в тот момент, когда работала цензура, острые статьи предварительно отправлялись в отдел пропаганды ЦК КПСС и очень частно снимались из номеров. Но все равно, правда пробивала себе дорогу и побеждала, и за каждым номером в пятницу в киоски «Союзпечати» выстраивались огромные очереди, многомиллионные тиражи сметались за один день, каждый номер читали несколько семей, передавая его друг другу. Мы гордились тем, что работали в таком журнале, который на наших глазах творил историю.

И, уходя чуть в сторону от вашего вопроса, я считаю своей самой большой ошибкой на посту главы Администрации президента то, что я не предложил Борису Николаевичу Ельцину открыть все засекреченные государственные архивы страны. И ленинские, и сталинские, и архивы КГБ, и всех абсолютно спецслужб. Вся правда о нашей собственной истории вошла бы в исторический оборот. Вся правда о стукачах и палачах. И не было бы унизительных историй, когда жертвам репрессий отказывают со знакомством архивных дел их репрессированных отцов, дедов, родственников.

Как в своих воспоминаниях описывает Лидия Чуковская, как уже в 90-х годах в архиве ФСБ ей показывают кусочек из дела ее мужа, гениального ученого-физика Матвея Бронштейна, расстрелянного в подвалах НКВД.

Самое главное, что Борис Николаевич, несомненно, активно бы поддержал это, ведь он был одним из основателей «Мемориала», он был убежден, что мы не должны скрывать от своего народа свою собственную историю. Уверен, что он непременно сломал бы сопротивление силовиков, которые так не любят расставаться со своими секретами.

Я не сомневаюсь, рано или поздно это будет сделано, все архивы будут рассекречены.

- Как к «Огоньку” относился Борис Ельцин? Он тоже выделял его из числа других СМИ?

- У Бориса Николаевича сложились непростые отношения с журналом. В 1988-м году прекрасный публицист Александр Радов сделал большое интервью с Борисом Ельциным, только что уволенным с высоких партийных постов и назначенным первым заместителем председателя Госстроя. Интервью было живое, яркое, сенсационное, это было первое интервью, которое Ельцин дал журналисту федеральной прессы после отставки с поста кандидата в члены Политбюро и первого секретаря МГК КПСС.


Борис Ельцин и Валентин Юмашев в 1997 году.
Фото Александра Чумичева и Александра Сенцова (ИТАР-ТАСС)


Как Виталий Алексеевич Коротич написал в своей книге воспоминаний, он понес это интервью Горбачеву и на самом-самом высоком верху «Огоньку» запретили это интервью печатать. Мы, конечно, все расстроились, вроде бы гласность, мы – передовой журнал, и не смогли напечатать это интервью. Нам, кто готовил эту публикацию, было перед Ельциным стыдно, хотя мы лично его и не знали.

А Борис Николаевич не раз мне говорил уже позже, когда я с ним познакомился, журнал «Огонек» я люблю, а вот журналистов «Огонька», которые мое интервью испугались печатать – нет.

- Ваши самые яркие эпизоды, связанные с «Огоньком»?

- Их очень много. В «Огоньке» мы начали печатать разворот читательских писем. Если и сейчас, через тридцать лет, их перечитать, в этих письмах такая удивительная энергетика, искренность, честность!.. Люди начинали читать журнал именно с этих писем, это был голос народа, голос меняющейся страны.

До этого, работая в «Комсомольской правде», в страничке для подростков «Алый парус», редактором которой я был, практически в каждом выпуске печатал письма подростков – искренние, эмоциональные. И когда я пришел в «Огонек» и прочитал письма читателей, я был поражен, насколько люди оказались на одной волне с журналом, полны переживаний, человеческих историй, воспоминаний. Это нельзя было не печатать.

Сначала Виталий Коротич дал мне одну колонку писем, потом «Огонек» начал печатать одну страницу писем читателей, а через пару месяцев в каждом номере мы печатали разворот читательских писем. И с тех пор много лет этот разворот был особым знаком нашего журнала.

Другой эпизод связан с публикацией материала тогда самых знаменитых следователей страны Иванова и Гдляна о «хлопковом деле» в Узбекистане. Когда я приехал в Следственный комитет, материал был закончен, и я приехал к ним, чтобы авторы при мне вычитали каждую строчку, каждую цифру, потому что я понимал, какой скандал предстоит в день публикации. Они все это сделали и, уже прощаясь, говорят мне, неужели «Огонек» сможет это напечатать?! Мы напечатали, и на следующий день нашего главного редактора Виталия Коротича консервативная часть номенклатуры вытащила на трибуну партийного форума, который как раз в тот момент проходил в Москве. И, думаю, Коротич, выступая перед ними, сам не понимал, останется он главным редактором после этой публикации или нет.


Лето 1989 года. Делегат Съезда народных депутатов СССР читает журнал "Огонек".
Фото: Олег Иванов/Фотохроника ТАСС


Другой эпизод, связанный с «Огоньком», сильно изменил мою судьбу. После того, как «Огонек» не напечатал интервью с Ельциным, как я уже говорил, мне было перед ним чрезвычайно стыдно. И я решил снять про него документальный фильм. В тот момент у меня на главной официозной студии документальных фильмов страны, ЦСДФ был запушен фильм о подростках. И я уговорил своих коллег по фильму, режиссера Геннадия Попова, операторов Андрея Лобова, Алексея Кочеткова снять фильм не о подростках, который мы уже запустили и начали снимать, а о главном оппозиционере страны. Понятно, что никто тогда не ожидал, чем это все закончится, Ельцин мог уйти в неизвестность, как десятки видных оппозиционеров и до, и после него. Но этот момент истории я хотел зафиксировать. Я позвонил по телефону правительственной связи из кабинета Коротича Ельцину, Борис Николаевич снял трубку, я представился сценаристом студии ЦСДФ, а не сотрудником «Огонька», Ельцин мне назначил встречу в Госстрое. Так началось мое знакомство, а потом и дружба с ним, которая продолжалась до конца его жизни.

- Почему «Огонек» времён Виталия Коротича до сих пор очень многие вспоминают с негодованием, если не сказать больше? Что-то «пошло не так» в обществе или в «Огоньке»? Или - в целом в СМИ?

- Что мне приятно, что все, с кем я общаюсь, с кем я дружу – все они вспоминают «Огонек» с огромной благодарностью и с большой любовью. Некоторые из них даже не знают, что я там когда-то работал. Многие хранят до сих пор подшивки «Огонька» конца 80-х – начала 90-х вместе с самыми ценными семейными фотографиями и документами. Я горжусь, что работал в этом журнале. И у меня нет никаких сомнений, что через сто лет в учебниках истории про наш «Огонек» будет сказано, что вместе с Горбачевым, Ельциным, Коротичем этот журнал изменил страну, вывел ее на путь цивилизованного развития, покончил со страшным большевистским экспериментом, который закончился в декабре 1991-го года.


Главный редактор журнала "Огонек" Виталий Коротич, 1989 г.
Фото: АндрейСоловьев/Фотохроника ТАСС


- Коротич считает, что время «Огонька» давно уже прошло. А что думаете по этому поводу вы?

- Проблемы у журнала начались уже в середине 90-х, когда цензуры уже не было, изменилась журналистика, целая россыпь новых прекрасных российских изданий появилась на рынке - «Коммерсант», «Сегодня». «Ведомости», журналы «Столица», «Власть», «Итоги» и еще много других изданий, которые я тогда читал с большим удовольствием. Удержать популярность на том, на чем держался «Огонек» Коротича, писать правду о прошлом и настоящем, было невозможно. Все писали сплошную правду. Тем не менее, журнал пытался адаптироваться к новому времени, изменил формат, верстку. Но тираж все равно падал. То, что уже много лет издательский дом «Коммерсант», по сути, спонсировал «Огонек», за это Алишеру Усманову и тем, кто занимался изданием журнала - Виктору Лошаку, Владимиру Желонкину, другим их коллегам – огромная благодарность.

- Решение о закрытии «Огонька» было для вас неожиданным? Как Вы оцениваете все происходящее - внутри и вокруг «Огонька»?

- Для меня это не было неожиданным. По дороге мы потеряли уже массу прекрасных изданий – «Московские новости», «Сегодня», журналы «Медведь», уже упоминавшиеся мною «Власть и «Итоги» и еще десяток сильных, когда-то популярных изданий. Существует рынок, существует экономическая ситуация в стране, рекламный рынок – выживает тот, кто может ответить на эти вызовы рыночной экономики. «Огонек», к моему огромному сожалению», не смог. Тех, кому интересно читать журнал «Огонек», их слишком мало, чтобы журнал мог быть интересен рекламодателям, спонсорам. Журнал боролся когда-то против плановой экономики. И делал все возможное и невозможное, чтобы была создана рыночная экономика. Журнал и страна победили. Мы построили рыночную экономику. Но «Огонек» не смог в ней выжить.

- Должно ли государство как-то реагировать на «кончину» таких СМИ (речь не только об «Огоньке»), которые являются символами России, в том числе - России новой?

- Я абсолютно твердо убежден, не должно. Не дело государства помогать журналам. Инвалидам, пенсионерам, больным детям – да. Журнал бился за то, чтобы работали законы рынка. Вот они и сработали.

- Ваши прогнозы и предчувствия - что теперь будет с «Огоньком» - как неким символом? Он совсем погаснет? Или будет тлеть? И - как долго?...

- Я думаю, мы навсегда простились с журналом «Огонек». И навсегда в моей памяти это будет прекрасным эпизодом моей жизни и жизни страны.


Автор
Александр ГАМОВ Обозреватель
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе