Опасная игра в защите

В Челябинске адвоката хотят посадить за то, что он представлял интересы клиента


Петр Саруханов — «Новая» Исследовать «системную коррупцию в МВД» в России можно в любой точке — только ткни пальцем в карту. На этот раз я оказалась в Челябинске — не потому, что меня чем-то заочно поразили местные правоохранители, а потому, что нужно помочь местному адвокату, которому шьют уголовное дело «паровозом» за его клиентом.



Челябинск не зря называют суровым: во время автомобильной экскурсии по городу я спросила, почему у местной «зоны» относительно невысокий забор. «Стреляют хорошо», — исчерпывающе ответил мой «экскурсовод».


Здесь культ оружия (в качестве сувенира предлагают увезти в Москву «отличные ножи»), культ силы. Сильными считаются не только те, кто хорошо стреляет, но и те, кто обладает деньгами и связями. Регион по меркам российской провинции богатый, есть что делить, народ пассионарный. А вот правоохранительные органы — такие, как и в остальной части страны. Так же любят поучаствовать в разрешении хозяйственных споров.


 Заявление


Сейчас речь пойдет о конфликте акционеров колхозного рынка. Миноритарный акционер, Лариса Фишер, написала заявление в полицию, требуя привлечь к уголовной ответственности компаньона Владимира Кромма и его адвоката Сергея Поротикова.


Я читала это заявление. Речь в нем идет о части территории рынка, на которой прежде располагался пустырь, а затем был построен торговый комплекс. Как «удалось выяснить» Ларисе Фишер, земельный участок под этим ТЦ «площадью 10 238 кв. м, кадастровой стоимостью 78,6 млн рублей» перешел в личную собственность Кромма. Она уверена, что Кромм «в корыстных целях, противоправно обратил в свою пользу прибыль от деятельности ЗАО «Северо-Западный колхозный рынок», не отраженную в бухгалтерских документах». Все это, по мнению Ларисы Борисовны, тянет на три статьи Уголовного кодекса.


А помогал Кромму адвокат Поротиков, которому «были делегированы полномочия исполнительного директора».


На бумаге все может выглядеть убедительно. Тем важнее выслушать людей: что они говорят и как.

 

Заочная ставка


Сергей Поротиков встретил меня доброй улыбкой, говорил очень тихо и сдержанно. Владимир Кромм — седой, невысокий, доброжелательный, но при этом кажется требовательным и педантичным. Владимир Иванович похож на льва, который лежит в зоопарке на солнышке и позволяет собой любоваться. Только руку в клетку к нему засовывать не стоит.


— Это спор акционеров, и Ларисе Борисовне нужно было не заявление в полицию писать, а идти в суд, — убеждает меня Кромм. — Но так как ее сын Юрий Григорьевич в прошлом году работал директором «Газпром межрегионгаз Челябинск» (теперь он занимает аналогичную должность в Кургане, а челябинскую сбытовую сеть у «Газпрома» выкупили структуры Геннадия Тимченко. — Ю.П.), он имеет доступ к руководству УВД области, прокуратуре и, видимо, решил действовать силовым путем. На днях следователь отказал в возбуждении уголовного дела, оно ушло в прокуратуру и вернется к тому же следователю. Мы уже прошли этот цикл несколько раз.


Кромм в подобных спорах — далеко не новичок, но мне показалось, что действия Фишеров он воспринимает еще и как личную обиду. Ведь в 90-х он был ближайшим партнером мужа Ларисы Борисовны — Григория Фишера. После того как предпринимателя расстреляли в собственном рабочем кабинете в 1998 году, Кромм разделил с его вдовой совместный бизнес. В общем владении остался только рынок.


— В свое время у нас с Фишерами было по 43,8% акций, — вспоминает Кромм. — После страшной смерти Григория я предложил Ларисе Борисовне принимать участие в развитии рынка, но она отказалась. Я докупил бумаги и стал контрольным акционером. Но каждый месяц в определенный день на протяжении последних 13 лет выдавал Ларисе Борисовне на руки суммы, которые она обозначила. После ее кляузы мы сделали паузу в наших взаимоотношениях.


Лариса Фишер все это время была членом совета директоров, и ее голос учитывался на выборах председателя. Получается, что все это время ее и семью устраивала деятельность Кромма. Ровно до того момента, пока он не предложил выкупить у них оставшиеся акции.


— Все переговоры по цене вел со стороны Фишеров Юрий, старший сын, со стороны Кромма выступал я — как адвокат, — рассказывает Сергей Поротиков. — Встречное предложение, которое Юрий Фишер выставил на основе оценки некоего ООО «Техноком-инвест», составило 116 миллионов рублей. Кромм тут же предложил за эти деньги продать свой пакет, не блокирующий, контрольный. Юра ответил просто: «Я услышал». А через несколько месяцев родилось заявление о возбуждении уголовного дела.


Версия — не менее складная, чем описанная в заявлении Ларисы Фишер. Поэтому и саму вдову мне нужно было услышать.


На встречу Лариса Борисовна приехала в компании младшего сына, Михаила; специалиста по связям с общественностью Татьяны Денисовой; некоего Андрея Андреевича и еще пары телохранителей, которые разместились за столиками в глубине холла моей гостиницы.


Лариса Фишер — красивая дама, которая, на мой вкус, родилась не для того, чтобы вести бизнес, а для того, чтобы растить детей и заниматься на досуге благотворительностью.


Михаил, которого все время хотелось назвать Мишей, — очень воспитанный юноша (лет двадцати от роду), который верит в то, что говорит, и поэтому, наверное, стесняется. Однако начинает разговор:


— Мы вообще изначально хотели продать свою долю в обществе, но предложение той стороны, 3 миллиона рублей, не соответствовало рыночной стоимости всего. Мы решили сделать независимую оценку, это 200 с чем-то миллионов рублей. И выяснили, что из ЗАО «Северо-Западный колхозный рынок» был выведен гектар земли.


— Они привыкли, что с нашей стороны тишина, — продолжила Лариса Фишер. — Я тринадцать лет старалась ни во что не вникать.


Действительно, судя по документам, Лариса Борисовна только первое время расписывалась в бумагах ЗАО, а потом выдавала доверенности, например, на имя адвоката Татьяны Ивановой.


— Кромм — человек непростой, — пытается убедить меня Лариса Фишер. — Чтобы обезопасить себя, мы не пошли в арбитражный суд, а написали заявление в полицию.


Лариса Фишер вспоминает, что ЗАО «Северо-Западный колхозный рынок» не платило дивидендов (это правда, и сам Кромм уверяет, что давал деньги «в конверте», частным порядком). Что компаньон никогда не предлагал совместно развивать бизнес («это сказки Венского леса»). Что она и понятия не имела, кто строит огромный торговый центр по соседству с рынком.


 Связи


Юрий Фишер на встречу со мной не пришел. А познакомиться было бы любопытно: он в Челябинске фигура заметная. После смерти отца, которого здесь уважают до сих пор, друзья взяли «шефство» над семьей Фишер. Благодаря этому Юра съездил на учебу в Англию — прослушал курс в Оксфорде, а на родине занял хлебную должность в газораспределительной компании. Должность пришлось оставить. Но связи сохранились.


Например, в 2007 году Юрий Фишер заседал в одном совете директоров ОАО «Челябинскгазсервис» вместе с Василием Граниным. Этот господин сейчас возглавляет отдел по Челябинской области саморегулируемой организации арбитражных управляющих «Южный Урал», при которой аккредитовано то самое «Техноком-инвест», оценившее долю Фишеров в «Северо-Западном колхозном рынке».


Впрочем, эта оценка имеет реальный смысл только в контексте уголовного дела. И здесь самое время рассказать, как проходила доследственная проверка. В офис Кромма пришел очень вежливый старший оперуполномоченный из челябинского УБЭПа Новиков. Успокоил: моего интереса здесь нет, все вопросы — к руководству. И предположил, что эти вопросы можно решить через адвоката Сергея Буйновского.


По совпадению адвокат Татьяна Евгеньевна Иванова, на которую выписывала доверенности Лариса Фишер, состояла именно в коллегии адвокатов «Южно-Уральский центр права» (председатель — Буйновский).


В Челябинске Буйновский хорошо известен, но не в качестве адвоката. Например, в 2002 году город говорил о захвате челябинского часового завода «Молния». Гендиректора Павла Безгина не пришлось сажать. Он просто был приглашен на беседу в кабинет следователя и вынужденно провел там шесть часов. За это время состоялось общее собрание акционеров. Впоследствии контрольный пакет завода перешел в собственность группы физических лиц, в которую входил и Сергей Буйновский.


Наверное, если того же Кромма (а заодно Поротикова) на некоторое время упечь в СИЗО, в структуре принадлежащих предпринимателю активов могут произойти существенные изменения. А это, между прочим, еще один торговый центр («Набережный»), электромеханический завод и ряд фирм поменьше.


Я не думаю, что этого хотят Лариса и Михаил Фишеры. Они, кстати, все же решили обратиться в арбитражный суд. Совершенно все равно, чем он закончится, главное, чтобы это был единственный способ решения чисто коммерческого спора. Я очень хочу, чтобы предприниматели, независимо от их статуса, связей и биографии, прекратили уничтожать друг друга с помощью правоохранительных органов.


 Адвокат


Больше всего беспокоит судьба адвоката Поротикова. Он намерен защищать себя и клиента. Первым делом Сергей Николаевич обратился в полицию с требованием возбудить уголовное дело по факту ложного доноса. Ведь он никогда не был «исполнительным директором». Поротикову отказали. Зато возбудили уголовное дело в отношении директора ЗАО «Северо-Западный колхозный рынок» Семешина. (Уже вернувшись в Москву, узнала, что в праздники ему еще и машину сожгли.)


Поротиков тоже боится: и за собственную безопасность, и того, что уголовное дело получит ход. Он уверен: местная следственная часть ГУВД охотно работает на заказ. Писал об этом Чайке, Бастрыкину и Медведеву (безрезультатно, конечно). И мне рассказал — о том, что знает не по слухам, а из собственного опыта.


В течение нескольких лет Поротиков защищал своего друга Игоря Томского, бывшего сотрудника прокуратуры, создавшего после ухода с госслужбы областной консультационный центр «Человек. Закон. Власть». Помещение центра приглянулось группе рейдеров. Томский, конечно, мог себя юридически защитить, поэтому в отношении него возбудили несколько уголовных дел. Преследование длилось более трех лет — с ноября 2005 года до 30 января 2009 года, когда Челябинский областной суд, вслед за районным, признал Томского полностью невиновным. Он пережил немотивированное задержание и домашний арест, длившийся более полутора лет — все это время не получал в полной мере необходимого лечения (обострились гипертонические проблемы), не смог вывезти на реабилитацию жену, которая прошла курс химиотерапии (она уже умерла), и, конечно, потерял недвижимость и бизнес. А областной прокурор даже не удосужился принести официальные извинения за необоснованное уголовное преследование — восстанавливать честное имя снова пришлось через суд.


Эту историю Поротиков проецирует на себя. Он понимает, какую роль могут сыграть в его деле связи Юрия Фишера.


— ГУВД по Челябинской области является закрытым учреждением: ни один смертный не войдет в здание, если не будет на то воли человека изнутри. Заявление можно направить только по почте, в канцелярию никто не пустит, — делится опытом Поротиков. — Простой смертный имеет право подать заявление о преступлении только в районные отделы полиции.


Заявление Фишеров не просто попало на стол к начальнику челябинского ГУ МВД Владимиру Скалунову, оно еще и отправилось из генеральского кабинета не в корзину, а «в работу». Значит, опасения Поротикова как минимум не беспочвенны.


А о методах работы подчиненных Скалунова могут сказать уголовные дела, возбужденные уже в отношении самих полицейских и доведенные до обвинительных приговоров. Недолгий интернет-серфинг дает массу интересных примеров. Оперуполномоченный челябинского филиала Национального бюро Интерпола вымогал миллион рублей у владелицы ночного клуба, в машине которой «обнаружили» метамфетамин. Майор, старлей и лейтенант ОРЧ пришли в коммерческую фирму, изъяли финансовую документацию и потребовали 400 тысяч рублей «во избежание проблем». Трое сотрудников УБЭПа крышевали нелегальный игорный бизнес и брали деньги за прекращение уголовного дела. Начальник отдела по борьбе с коррупцией и легализацией преступных доходов УБЭПа за 5 миллионов рублей обещал закрыть дело, которым вообще-то занимался совсем другой отдел.


За избитым сочетанием «системная коррупция в МВД» стоят тысячи заказных дел. Для полицейских это «палки», звезды и бабки. А для людей — потраченные нервы, здоровье, разрушенный бизнес, сума и тюрьма.


P.S. Мы направили официальный запрос в ГУВД Челябинской области, попросив пояснить, на каком основании ведется уголовное преследование адвоката Сергея Поротикова. Ждем ответа.

Юлия Полухина

Новая газета

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе