Максим Соколов: Голодная башня

Прервав обучение своих рожденных в браке с Е. Н. Батуриной юных дочерей в МГУ и направив их жить в Лондон, бывший мэр г. Москвы Ю. М. Лужков объяснил это опасением за их судьбу.

«У нас есть основания, очень серьезные основания опасаться за их безопасность. Существует ненависть, и если поставить цель «добраться» до семьи, то слабое звено в семье – это дети. Мы боимся оставлять их здесь, в России», – сообщил он британской прессе. Опасность, очевидно, созрела уже в ноябре, поскольку еще в конце октября спикер Е. Н. Батуриной Г. Г. Теребков в ответ на разговоры о переезде дочерей в Лондон отмечал, что ««количество лжи и откровенно глупых публикаций уже превышает все мыслимые пределы» и «этим СМИ уже пора официально переквалифицироваться в мифотворцев, ведь им не требуется ни достоверная информация, ни ее элементарная проверка, ни какая либо ответственность, кроме этической, да и последней у таких журналистов-выдумщиков, судя по всему, нет». Прошло всего лишь десять дней, как информацию мифотворцев подтвердил сам отец девушек.

Бесспорно, всякие родители вправе и даже обязаны беспокоиться о своих детях и, движимые беспокойством, ограждать их от опасностей. Вопрос лишь в том, до какой степени такое беспокойство реально. Если отец и мать проявляют чрезмерную бдительность – это одно, если нравы ныне таковы, что бдительность может оказаться совсем не чрезмерной и невинные дети могут оказаться жертвой ненависти к родителям, – это другое, это симптом очень большого неблагополучия. Прибегать к таким формам давления и отмщения считалось делом злым и ужасным даже и в эпохи, весьма далекие от гуманности.

В XIII в. отрешенный от должности правитель Пизы граф Уголино делла Герардеска по приказу архиепископа Руджери был заточен вместе со своими малыми детьми в башню, которую потом стали называть Голодной, ибо двери башни были замурованы и узники, включая малолетних, умерли в ней от голода. Данте описал, как в 9-м круге ада граф вечно гложет голову архиепископа: «Как хлеб грызет голодный, стервенея, // Так верхний зубы нижнему вонзал // Туда, где мозг смыкаются и шея» (Ад, 32, 129-131). Выслушав рассказ графа о голодной смерти в темнице, рассказчик восклицает: «Как ни был бы ославлен темной славой // Граф Уголино, замки уступив, // За что детей вести на крест неправый!» (Ад, 33, 87-89).

Притом что Ю. М. Лужков тоже уступил на сомнительных условиях много замков, т. е. строительных участков и объектов недвижимости, за что был ославлен славой, очевидно, что деяния в духе архиепископа Руджери, так ужасавшие никак не склонного к сентиментальности флорентийца семь веков назад, тем более должны ужасать, когда бы ныне кто из властных людей задумал к ним прибегнуть. Неясно лишь, кто эти властные люди.

Собственно, даже и тезис супругов о том, что «существует ненависть», представляется довольно сомнительным. Приязни и симпатии действительно не наблюдается, отмечалось и злорадство, но ненависть, квалифицирующим качеством которой является желание истребить и уничтожить, неясно кто же и где ее в данном случае проявлял. Дело забывчиво, а тело заплывчиво, и спустя полтора месяца после отрешения Ю. М. Лужкова все обсуждают уже мэра С. С. Собянина, а его предшественника поминают лишь вскользь в связи с тем, сколько он наворотил и как оно теперь икается. До пылающей ненависти, побуждающей к ужасным делам, тут весьма далеко.

Более того. При весьма неидеальных понятиях, господствующих во властных кругах – по мнению иных, эти понятия суть прямо криминальные, во всяком случае по генезису – к числу этих понятий всегда относился принцип не трогать семью и детей противника. Этот принцип в целом соблюдался даже в острейших разборках конца прошлого – начала нынешнего века. У баронов-разбойников никто из детей не пострадал, то же относится и к семье М. Б. Ходорковского, хотя ненависть к нему со стороны важных лиц не нуждается в дополнительных доказательствах. Не вполне ясно, почему В. В. Путин и Д. А. Медведев теперь готовы нарушать этот принцип, отказывая в неприкосновенности тем членам семьи Ю. М. Лужкова, которые по малолетству очевидно для всех находятся вне бизнеса и политики.

На то, конечно, можно возразить, что принцип действует среди важных особ политики и бизнеса, а если спуститься ниже, можно услышать об ужасных делах, совершители которых не стесняют себя никакими ограничениями. Взять хоть ученых социологов из станицы Кущевской. Это действительно так, можно вспомнить еще чеченских борцов за свободу, похитивших в конце 90-х дочь саратовского предпринимателя Гейфмана девочку-подростка Аллу и постепенно отрубавших ей пальцы на руках – так то борцы за свободу, т. е. существа, худшие, чем дикий зверь. Тут уж можно и гуманиста Басаева припомнить. В случае же с Ю. М. Лужковым и его супругой речь идет о столь серьезных интересах, исчисляемых в сотнях миллионах или даже миллиардах американских долларов, что участники разногласий поневоле должны вести себя в рамках понятий, принятых в среде крупняка. Т. е. детей не трогать.

Возможно, опасения все-таки имеют под собой основания, поскольку интернациональные партнеры столичной мэрии оказались в смысле понятий (т. е. отсутствия уже каких бы то ни было понятий) ближе к борцам за свободу, нежели к российскому крупняку, в чем-то себя ограничивавшему. Если бывший друг и брат ныне небезосновательно представляется в образе тата-душегубца, в безжалостности могущего превзойти архиепископа Руджери, – тут не то что в Лондон, тут на Огненную Землю побежишь.

Будем, однако, надеяться, что представления о злодейской беспредельности лучших друзей и братьев все же порождены не объективно наблюдаемой действительностью, но лишь плачевным состоянием духа бывших нотаблей. Только снятия последних запретов нам и недоставало.

Максим Соколов

Взгляд
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе