Компендиум сбермысли

Успешность в денежных делах внушает им, что они легко могли бы справиться не только с банком, но и с государством, а может быть, и целой вселенной.


Деньги любят тишину, и сугубо это относится к банковскому делу. По крайней мере так бывало встарь, когда глава банка — тем более гроссбанка — придерживался правила «Не должен царский глас на воздухе теряться по-пустому».

Конечно, банк — дело коммерческое, без рекламы не обойдешься, но для этого есть соответствующие службы, и совершенно не обязательно, чтобы сам глава банка расписывал гражданам, почему надо нести деньги именно в его кредитное учреждение. Финансист, титан и гений не опускался до таких низменных забот.

Но это было встарь. Теперь, когда уже банки не совсем банки, а подымай выше — экосистемы, и к тому же визионерство — хороший тон (а не дурновкусие, как прежде), раньшие представления о финансистах, титанах и гениях больше не работают. Образцом скорее является Илон Маск.

Поэтому неудивительно, что и глава Сбербанка Г. О. Греф визионерствует не по-детски.

В ходе беседы с журналом «Форбс» он говорил решительно о всех явлениях природы и общественной жизни: о глобальности мира, о том, что бизнес-модель будущего есть экосистема, о том, что государства становятся клиентоцентричными, подобно бизнесу, о том, что победителями будут те, кто сумеет модернизировать свои образовательные системы, а носителями технологий являются ноосферы, о том, что грядет глобальное переосмысление того, как должны быть построены и система государственного управления, и система общественного устройства, о том, что нужно заняться изучением биохимии мозга. Во-первых, это очень интересно, во-вторых, это крайне необходимо сегодня.

То есть о сенокосе, о вине, о псарне, о своей родне, но обо всем — в глобальном ключе. Для познавшего природу вещей нет невозможного. На этом фоне даже Илон Маск выглядит узким филистером.

Психологически это понятно. Представление о предпринимателях как об акулах капитала (весьма укрепленное марксистами) не то чтобы совсем не имело под собой основания.

«Чужим они, о лада,
Немногое считают.
Когда чего им надо,
То тащут и хватают» —

и это ко всем титанам и гениям очень даже относится. В этом смысле да, конечно, акулы. Но образ акулы предполагает, во-первых, неизменность. Что в морях палеозойской эры, 400 миллионов лет назад, они все хватали, что в морях нынешних. Во-вторых, больше им ничего не нужно. Die Elementa spekulieren — это совершенно не про них.

Есть, разумеется предприниматели, чьи интересы в точности как у акул ограничены инстинктом пожирания. Маркс думал, о чем писал. Таких довольно и в списке «Форбса» — nomina sunt odiosa. И кстати, они довольно успешны.

Но такова человеческая природа, что многим одного насыщения недостаточно. Хочется пасти народы. Или, по крайней мере, показать и себе и другим, что я не только машина для извлечения прибыли, но также ум глубокий, проникающий в суть вещей. Если я такой успешный, не свидетельствует ли это о том, что я могу талантливо спекулировать не только активами, но и элементами? Поэтому поучать ближнего — страсть очень многих финансистов, титанов и гениев. «В провинции любых времен есть свой уездный Сен-Симон», и в бизнесе тоже.

Более того. Дьёрдь Сорос, например, весьма комплексовал от того, что его считают всего лишь «человеком, который обвалил фунт». Он желал, чтобы его признали также в качестве мыслителя и преобразователя мира на новых началах. И скорее всего, сейчас, когда многие считают его сущим антихристом, т. е. признают его преобразовательские дарования, это ему гораздо приятнее, нежели бы его считали всего лишь удачливым финансовым спекулянтом.

Это распространенный ход мысли, когда предпринимательский успех склоняет к желанию глаголать пророки. Даже если я всего лишь выиграл «Волгу» по трамвайному билету — все равно. Ведь я выиграл, а другие не выиграли.

Другое дело, сколь успешен оказывается удачливый управляющий также и в качестве пророка. То есть оказывается ли он способен зажигать сердца и завладевать умами.

С этим уже сложнее. Бесспорно, деньги и властные связи — большая сила. Она позволяет невозбранно продвигать свои идеи и жестко блокировать их публичную критику. Внешне это успех. Во всяком случае, того, кто скажет поперек, будет ждать неуспех.

Но если брать искренних приверженцев и продолжателей, с ними могут возникать проблемы, заключающиеся в наличии отсутствия. Одно дело, когда слова пророка падают на приготовленную (неважно кем и неважно чем) почву. В этом случае мы видим самовоспроизводящийся процесс — идея (все равно, ценная или не очень, полезная или вредная), овладевая массами, становится материальной силой.

Если процесс не идет, хоть ты тресни, тогда воспроизводство идеи случается лишь постольку, поскольку имеет место внешняя подкачка. Если ресурс для этого утрачивается, идеи новоявленного Сен-Симона, будучи оранжерейной культурой, тут же перестают не то что овладевать массами, но даже оставаться этим массам хоть сколько-нибудь известными. Наступает молчание и забвение.

А о перспективности учения Г. О. Грефа о всех явлениях природы и общественной жизни лучше судить по правилу «Хвали день к вечеру».

Поделиться