Александр Пелевин: «Я не против, если они вернутся. Пусть возвращаются. Будет отлично, если на границе их примут и повезут в какие-нибудь далекие северные места осваивать русскую тайгу»
11 декабря 2023 ● ВАШИ НОВОСТИ
В последнее время одной из неотъемлемых составляющих медийного фона в России стали слухи и новости о звездах, поспешивших уехать из страны сразу после начала спецоперации, но теперь желающих вернуться и пытающихся отстроить порушенные в запале «стыда» и пацифизма мосты.
Александр Пелевин / ТГ
Сегодня мы узнаем, как относится к релокантам и возвращенцам Александр Пелевин. Также мы обсудили с писателем его знаменитого однофамильца, работу над новой книгой и многое другое.
«ВН»: – Саша, как ты относишься к уехавшим? К тем, кому захотелось или пришлось уехать.
– Да большинству не пришлось уехать. Их никто не выгонял. Они сами свалили. Окей, на кого-то завели дело, но он успел свалить. Но это маленький процент. Большинство из них уехали, потому что «все побежали – и я побежал». Это просто тупость.
«ВН»: – То есть, условно говоря, политолог Екатерина Шульман*, признанная иноагентом, могла бы встроиться в эту реальность в РФ?
– Конечно, на Шульман, если я не ошибаюсь, никто не заводил никаких дел. Никто не угрожал смертью, никто не следил. Есть люди, которым пришлось уехать из-за преследования, но это реально очень малый процент.
*Борис Кагарлицкий — иностранный агент, внесен в реестр террористов и экстремистов
«ВН»: – Дело не завели. Но вот был не очень хороший пример, когда социолога Кагарлицкого** арестовали за ролик, за высказывания. Многие не понимают, зачем такие строгие меры применять к ученому.
– Согласен абсолютно. У нас много таких ошибок. Можно, конечно, призывать к тотальным репрессиям всех и вся. Но чем плоха наша репрессивная машина, наш репрессивный аппарат – я говорил об этом на стриме у партии Лимонова, – так это не тем, что слишком слабо работает или слишком сильно работает, а тем, что в его работе абсолютно нет системы. Это бессистемная машина, которая работает куда попало и как попало. Это приводит к тому, что мы называем огнем по своим. Хотя изначально он не «по своим», а просто куда попало.
Должна быть защита государства во время войны. Хрюкнул за Украинушку – либо сиди, либо плати штраф. Это нормально в государстве, которое ведет войну.
Но я думаю, что когда у нас наступит мирное время, должно быть все же больше свободы. Только так не будет.
«ВН»: – Не будет свободы?
– Как эта репрессивная машина работала невпопад, так она и будет работать, думаю.
«ВН»: – Периодически медийные личности, уехавшие после начала СВО из страны, заявляют о желании вернуться. Некоторые просят прощения. Должны ли быть какие-то условия для возвращения в таких случаях?
– К тем, кто поддерживал лютейшее Украинушку словом и делом, донатил ВСУ или ретранслировал украинскую военную пропаганду (это тоже помощь), у меня отношение следующее. Я не против, если они вернутся. Пусть возвращаются. Будет отлично, если на границе их примут и повезут в какие-нибудь далекие северные места осваивать русскую тайгу. Им будет полезно.
Андрей Макаревич.
Фото: Сергей Карпухин/ТАСС
«ВН»: – Ну вот условно Макаревич* если вернется?
– Он прям совсем заукраинец.
«ВН»: – А вот Рома «Зверь»?
– Рома «Зверь» – нормальный пример. Очень хороший. Что он сделал? Он после начала СВО повесил себе черный квадратик и сказал, что война – это плохо. И всё. Ну война – это плохо. Это совершенно верно. Кто говорит-то, что война – это хорошо? Никто не говорит.
Рома «Зверь» в Донбассе.
Видеокадр
Потом человек поумнел. И даже если допустить тот факт, что его поездка в Донбасс – это неискренне, как некоторые говорят, то лично я считаю, что такие поездки всё равно что-то в голове у людей переворачивают. Он съездил туда, пообщался с местными жителями, с военными, увидел эту обстановку своими глазами. Какая-то пелена должна была упасть после этого.
«ВН»: – А вообще это реальный критерий – искренне/неискренне? Где гарантия, что все остальные поддерживают искренне?
– Это тоже совершенно верно. Наших заукраинских чиновников в тюрьму не сажают. Им дают значок с Z и говорят: «Проведи, дорогой патриотическое мероприятие, держи сколько угодно фигу в кармане. Главное, чтобы ее не было видно». Это тоже к вопросу о той же системе, которая не может нормально работать ввиду собственных врожденных проблем.
«ВН»: – К статусу «патриот» нужна приставка Z, как ты считаешь? Это не превращает Z-движение в некую субкультуру?
– Отчасти это правда. Но субкультурную составляющую нельзя убирать. Она должна быть вместе с общекультурной. То есть должно быть и место общей патриотической темы, и место для субкультурных Z-движух. Опять же, всякие Лимоновские чтения и так далее. Это должно быть. Потому что через это приходит молодежь.
«ВН»: – У нас сегодня Z-поэзия стала неким аналогом лейтенантской прозы в СССР. То есть человек сам прожил это и об этом рассказывает. А нормально ли, когда человек просто взял и значок Z себе на машину нацепил, но претендует на эту субкультурность?
– Когда человек нацепил себе на машину Z и больше ничего не делает, с одной стороны это такое себе. Но с другой стороны – были случаи, когда машинам с Z разбивали окна, прокалывали шины и так далее. Так что это тоже поступок. Маленький, микроскопический – по сравнению с тем, что делают парни на фронте, но тоже поступок.
«ВН»: – Поговорим о литературе. Выходило ли у тебя что-то после «Гори огнём»?
– Да, сборник стихов «Под музыку Вагнера». И переиздание «Калиновой ямы».
«ВН»: – Над чем ты работаешь сейчас?
– Над книгой под рабочим названием «Никто не умрет». Об апокалипсисе и о русском безвременье. Пока более подробно говорить не буду, потому что, может быть, там поменяется концепция. Трудно она идет, это одна из самых трудно идущих моих книг. Я немножко в ловушке оказался, когда автор придумывает интересный, необычный мир, но этот мир трудно слепить в единое целое и сделать, чтобы он заработал. Пока написано мало. Но я надеюсь на второе дыхание.
Пелевин, "Гори огнем"
Фото: gorodets.ru
Мне нужно, как говорят сценаристы, решить сцену. То есть понять, как сделать так, чтобы это заработало. Как показать зрителю это.
«ВН»: – Смотри. В мире стала культовой штукой книга «Метро 2033». Не благодаря литературным достоинствам, но благодаря вышедшей по мотивам произведения игре. Будет ли твоя книга неким ответом?
– Глуховский* – очень плохой писатель. Именно в том плане, что он очень плохо пишет. Его серия «Метро» написана языком хуже, чем фанфики пишут малолетки. Очень коряво, пресно, невыразительно. Это очень плохо сделано. Но зато у Глуховского была очень удачная идея с этим придуманным им миром. То есть постапокалиптическая Москва, где люди живут в метро. Это крутая идея, она выстрелила. И тут ноль вопросов. Это тот случай, когда игра лучше книги в тысячу раз.
Фото: Телеграм-канал А. Пелевина
«ВН»: – Можно ли будет по твоей будущей книге сделать игру?
– Скорее всего, да. Концепция книжки – это такой анти-Сорокин. «День опричника» наоборот.
«ВН»: – Как ты относишься к Сорокину? Это актуальная натура или уходящая?
– Сорокин сейчас абсолютно неактуален. Он писатель 80-х годов. Тогда это было весело и круто. Постмодерн! Пятьдесят страниц газеты «Правда», а потом люди кал жрут. Это постмодернистская игра. Он блестящий стилизатор, стилист, визажист и так далее. Умеет демонстрировать язык. Но больше он абсолютно ничем не интересен. Когда он пишет что-то от себя, ту же «Ледяную трилогию», это очень пресно. Там нет ни языка, ни интонации, ни свежего посыла. А когда он написал книги «Сахарный Кремль» и «День опричника», это было какое-то бесконечное обмусоливание одного и того же. И сейчас он пытается на всем этом продолжать выезжать. И это уже, если честно, второсортная тухлятина. А нам нужны сейчас не Сорокины, а анти-Сорокины.
Владимир Сорокин
«ВН»: – Читаешь ли ты в таком случае, как говорят теперь, Пелевина-«старшего»?
– Последнее, что я читал у Виктора Олеговича, это роман «Т». А вообще я очень люблю раннего Пелевина. Его ранние рассказы. «Водонапорная башня», сборник «Синий фонарь» совершенно потрясающий. «Чапаев и Пустота» – абсолютно великая книга. Виктор Олегович – наша глыба, величайшая.
То, что он пишет сейчас, мне не очень интересно. Даже неохота знакомиться. Это немножко, видимо, не мое.
«ВН»: – Как ты относишься к тому, что он в книгах не высказывается по СВО, по политике вообще?
– На то он и Виктор Пелевин.
Виктор Пелевин.
Фото: Владимир Солнцев/ ИТАР-ТАСС
«ВН»: – У тебя часто проходят концерты, чтения, творческие вечера. Ты на этом не зарабатываешь.
– Вообще ничего не зарабатываю на этом.
«ВН»: – Да, но вопрос не в этом. Что ты получаешь от этой общественной деятельности. И не мешает ли она творчеству?
– Получаю я замечательный отклик и осознание того, что я делаю хорошее, важное дело. Осознание того, что я нужен слушателям и зрителям. Люди приходят на концерты, благодарят и радуются. Мешает ли это литературной работе? Мешает. Когда у тебя куча поездок по разным городам и выступлений, довольно трудно найти время, чтобы взять и сесть за книгу. Писать книгу – это процесс, требующий усидчивости, нужного настроения. Но думаю, скоро у меня будет отпуск от выступлений, до весны. Займусь своими делами, отдохну и буду книгу писать.
Александр Пелевин
________________________________
*Признан иноагентом в РФ
***Борис Кагарлицкий – иностранный агент, внесен в реестр террористов и экстремистов в РФ
Сегодня мы узнаем, как относится к релокантам и возвращенцам Александр Пелевин. Также мы обсудили с писателем его знаменитого однофамильца, работу над новой книгой и многое другое.
«ВН»: – Саша, как ты относишься к уехавшим? К тем, кому захотелось или пришлось уехать.
– Да большинству не пришлось уехать. Их никто не выгонял. Они сами свалили. Окей, на кого-то завели дело, но он успел свалить. Но это маленький процент. Большинство из них уехали, потому что «все побежали – и я побежал». Это просто тупость.
«ВН»: – То есть, условно говоря, политолог Екатерина Шульман*, признанная иноагентом, могла бы встроиться в эту реальность в РФ?
– Конечно, на Шульман, если я не ошибаюсь, никто не заводил никаких дел. Никто не угрожал смертью, никто не следил. Есть люди, которым пришлось уехать из-за преследования, но это реально очень малый процент.
*Борис Кагарлицкий — иностранный агент, внесен в реестр террористов и экстремистов
«ВН»: – Дело не завели. Но вот был не очень хороший пример, когда социолога Кагарлицкого** арестовали за ролик, за высказывания. Многие не понимают, зачем такие строгие меры применять к ученому.
– Согласен абсолютно. У нас много таких ошибок. Можно, конечно, призывать к тотальным репрессиям всех и вся. Но чем плоха наша репрессивная машина, наш репрессивный аппарат – я говорил об этом на стриме у партии Лимонова, – так это не тем, что слишком слабо работает или слишком сильно работает, а тем, что в его работе абсолютно нет системы. Это бессистемная машина, которая работает куда попало и как попало. Это приводит к тому, что мы называем огнем по своим. Хотя изначально он не «по своим», а просто куда попало.
Должна быть защита государства во время войны. Хрюкнул за Украинушку – либо сиди, либо плати штраф. Это нормально в государстве, которое ведет войну.
Но я думаю, что когда у нас наступит мирное время, должно быть все же больше свободы. Только так не будет.
«ВН»: – Не будет свободы?
– Как эта репрессивная машина работала невпопад, так она и будет работать, думаю.
«ВН»: – Периодически медийные личности, уехавшие после начала СВО из страны, заявляют о желании вернуться. Некоторые просят прощения. Должны ли быть какие-то условия для возвращения в таких случаях?
– К тем, кто поддерживал лютейшее Украинушку словом и делом, донатил ВСУ или ретранслировал украинскую военную пропаганду (это тоже помощь), у меня отношение следующее. Я не против, если они вернутся. Пусть возвращаются. Будет отлично, если на границе их примут и повезут в какие-нибудь далекие северные места осваивать русскую тайгу. Им будет полезно.
Андрей Макаревич.
Фото: Сергей Карпухин/ТАСС
«ВН»: – Ну вот условно Макаревич* если вернется?
– Он прям совсем заукраинец.
«ВН»: – А вот Рома «Зверь»?
– Рома «Зверь» – нормальный пример. Очень хороший. Что он сделал? Он после начала СВО повесил себе черный квадратик и сказал, что война – это плохо. И всё. Ну война – это плохо. Это совершенно верно. Кто говорит-то, что война – это хорошо? Никто не говорит.
Рома «Зверь» в Донбассе.
Видеокадр
Потом человек поумнел. И даже если допустить тот факт, что его поездка в Донбасс – это неискренне, как некоторые говорят, то лично я считаю, что такие поездки всё равно что-то в голове у людей переворачивают. Он съездил туда, пообщался с местными жителями, с военными, увидел эту обстановку своими глазами. Какая-то пелена должна была упасть после этого.
«ВН»: – А вообще это реальный критерий – искренне/неискренне? Где гарантия, что все остальные поддерживают искренне?
– Это тоже совершенно верно. Наших заукраинских чиновников в тюрьму не сажают. Им дают значок с Z и говорят: «Проведи, дорогой патриотическое мероприятие, держи сколько угодно фигу в кармане. Главное, чтобы ее не было видно». Это тоже к вопросу о той же системе, которая не может нормально работать ввиду собственных врожденных проблем.
«ВН»: – К статусу «патриот» нужна приставка Z, как ты считаешь? Это не превращает Z-движение в некую субкультуру?
– Отчасти это правда. Но субкультурную составляющую нельзя убирать. Она должна быть вместе с общекультурной. То есть должно быть и место общей патриотической темы, и место для субкультурных Z-движух. Опять же, всякие Лимоновские чтения и так далее. Это должно быть. Потому что через это приходит молодежь.
«ВН»: – У нас сегодня Z-поэзия стала неким аналогом лейтенантской прозы в СССР. То есть человек сам прожил это и об этом рассказывает. А нормально ли, когда человек просто взял и значок Z себе на машину нацепил, но претендует на эту субкультурность?
– Когда человек нацепил себе на машину Z и больше ничего не делает, с одной стороны это такое себе. Но с другой стороны – были случаи, когда машинам с Z разбивали окна, прокалывали шины и так далее. Так что это тоже поступок. Маленький, микроскопический – по сравнению с тем, что делают парни на фронте, но тоже поступок.
«ВН»: – Поговорим о литературе. Выходило ли у тебя что-то после «Гори огнём»?
– Да, сборник стихов «Под музыку Вагнера». И переиздание «Калиновой ямы».
«ВН»: – Над чем ты работаешь сейчас?
– Над книгой под рабочим названием «Никто не умрет». Об апокалипсисе и о русском безвременье. Пока более подробно говорить не буду, потому что, может быть, там поменяется концепция. Трудно она идет, это одна из самых трудно идущих моих книг. Я немножко в ловушке оказался, когда автор придумывает интересный, необычный мир, но этот мир трудно слепить в единое целое и сделать, чтобы он заработал. Пока написано мало. Но я надеюсь на второе дыхание.
Пелевин, "Гори огнем"
Фото: gorodets.ru
Мне нужно, как говорят сценаристы, решить сцену. То есть понять, как сделать так, чтобы это заработало. Как показать зрителю это.
«ВН»: – Смотри. В мире стала культовой штукой книга «Метро 2033». Не благодаря литературным достоинствам, но благодаря вышедшей по мотивам произведения игре. Будет ли твоя книга неким ответом?
– Глуховский* – очень плохой писатель. Именно в том плане, что он очень плохо пишет. Его серия «Метро» написана языком хуже, чем фанфики пишут малолетки. Очень коряво, пресно, невыразительно. Это очень плохо сделано. Но зато у Глуховского была очень удачная идея с этим придуманным им миром. То есть постапокалиптическая Москва, где люди живут в метро. Это крутая идея, она выстрелила. И тут ноль вопросов. Это тот случай, когда игра лучше книги в тысячу раз.
Фото: Телеграм-канал А. Пелевина
«ВН»: – Можно ли будет по твоей будущей книге сделать игру?
– Скорее всего, да. Концепция книжки – это такой анти-Сорокин. «День опричника» наоборот.
«ВН»: – Как ты относишься к Сорокину? Это актуальная натура или уходящая?
– Сорокин сейчас абсолютно неактуален. Он писатель 80-х годов. Тогда это было весело и круто. Постмодерн! Пятьдесят страниц газеты «Правда», а потом люди кал жрут. Это постмодернистская игра. Он блестящий стилизатор, стилист, визажист и так далее. Умеет демонстрировать язык. Но больше он абсолютно ничем не интересен. Когда он пишет что-то от себя, ту же «Ледяную трилогию», это очень пресно. Там нет ни языка, ни интонации, ни свежего посыла. А когда он написал книги «Сахарный Кремль» и «День опричника», это было какое-то бесконечное обмусоливание одного и того же. И сейчас он пытается на всем этом продолжать выезжать. И это уже, если честно, второсортная тухлятина. А нам нужны сейчас не Сорокины, а анти-Сорокины.
Владимир Сорокин
«ВН»: – Читаешь ли ты в таком случае, как говорят теперь, Пелевина-«старшего»?
– Последнее, что я читал у Виктора Олеговича, это роман «Т». А вообще я очень люблю раннего Пелевина. Его ранние рассказы. «Водонапорная башня», сборник «Синий фонарь» совершенно потрясающий. «Чапаев и Пустота» – абсолютно великая книга. Виктор Олегович – наша глыба, величайшая.
То, что он пишет сейчас, мне не очень интересно. Даже неохота знакомиться. Это немножко, видимо, не мое.
«ВН»: – Как ты относишься к тому, что он в книгах не высказывается по СВО, по политике вообще?
– На то он и Виктор Пелевин.
Виктор Пелевин.
Фото: Владимир Солнцев/ ИТАР-ТАСС
«ВН»: – У тебя часто проходят концерты, чтения, творческие вечера. Ты на этом не зарабатываешь.
– Вообще ничего не зарабатываю на этом.
«ВН»: – Да, но вопрос не в этом. Что ты получаешь от этой общественной деятельности. И не мешает ли она творчеству?
– Получаю я замечательный отклик и осознание того, что я делаю хорошее, важное дело. Осознание того, что я нужен слушателям и зрителям. Люди приходят на концерты, благодарят и радуются. Мешает ли это литературной работе? Мешает. Когда у тебя куча поездок по разным городам и выступлений, довольно трудно найти время, чтобы взять и сесть за книгу. Писать книгу – это процесс, требующий усидчивости, нужного настроения. Но думаю, скоро у меня будет отпуск от выступлений, до весны. Займусь своими делами, отдохну и буду книгу писать.
Александр Пелевин
________________________________
*Признан иноагентом в РФ
***Борис Кагарлицкий – иностранный агент, внесен в реестр террористов и экстремистов в РФ