Владимир Путин в обращении к нации ответил на вопросы.
Сразу после обращения к народу России Владимир Путин обратился к силовикам, а также к главе своей администрации Антону Вайно (первый справа)
Фото: Валерий Шарифулин / POOL / РИА Новости
26 июня президент России выступил с обращением, в котором, заостряет внимание специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, подвел итоги вооруженного мятежа и сделал выводы, которые по всем признакам должны были стать судьбоносными.
С утра что-то, как говорится, витало в воздухе.
Слухи были один масштабнее другого. Самый банальный — Сергей Шойгу (министр обороны РФ.— “Ъ”) уходит, а вместо него приходит Алексей Дюмин (губернатор Тульской области.— “Ъ”). Это выглядело уже каким-то общим местом. Про это все уже даже, казалось, подзабыли и ждали других, более сногсшибальных новостей.
От имени журналистов некоего президентского пула (с началом пандемии такое понятие вряд ли имеет право на существование, формат себя как-то изжил и пока не вернулся к жизни) распространялась информация, что обращение готовилось весь день и что всем предстоит в этом убедиться и мало не покажется вообще никому.
Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков усугубил ситуацию, когда сказал, что заявления президента «без преувеличения, определят судьбу России».
Еще один слух (о нем стало известно, когда выяснилось, что одновременно с Владимиром Путиным у себя в Минске выступит президент Белоруссии Александр Лукашенко) состоял в том, что как никогда сольются, до полного изнеможения и поглощения, Белоруссия и Россия. И, конечно, возникал вопрос, какой смысл изолировать или отпускать (кому как нравится) Евгения Пригожина в Белоруссию, а потом объединять их в реальное государство? Был и ответ: а чтобы господину Пригожину жизнь медом не казалась в Белоруссии. Надо же было как-то выполнить обещание не трогать человека и при этом все же не простить предательства.
Слухи были, короче говоря, один величественнее другого. И главное, все правдоподобные, какими бы абсурдными они ни были. Ибо все последние дни подтверждали, что чем абсурднее предположение, тем больше шансов у него сбыться немедленно.
В 22:10 страна замерла у экранов телевизоров (они наконец-то многим понадобились). И что же?
— Дорогие друзья! — произнес Владимир Путин, и даже это уже, казалось, что-то значило (возможно, он стал ближе к народу, и мы для него теперь настоящие, а не мнимые друзья, которые еще не предали его, между прочим.— А. К.).— Сегодня еще раз обращаюсь ко всем гражданам России! Благодарю вас за выдержку, сплоченность и патриотизм. Эта гражданская солидарность показала, что любой шантаж, попытки устроить внутреннюю смуту обречены на провал.
Это была лирика, но для вступления она была ведь необходима. Главное, чтобы президент уже переходил скорее к судьбоносности. От апокалиптической судьбоносности последних дней все и так, конечно, уже устали, но уж лучше бы скорей.
Кто же знал, скажу сразу, что все обращение и будет состоять из вступления.
— Повторю,— говорил Владимир Путин,— была проявлена высочайшая консолидация общества, исполнительной и законодательной власти на всех уровнях. Твердую, однозначную позицию поддержки конституционного порядка заняли общественные организации, религиозные конфессии, ведущие политические партии, фактически все российское общество. Всех объединило и сплотило главное — ответственность за судьбу Отечества.
Президент говорил, если кто не понял, о триумфе народной воли, но в том числе и своей.
— Подчеркну,— рассказывал он о том, что думал и чувствовал, а главное делал,— с самого начала событий незамедлительно были приняты все необходимые решения по нейтрализации возникшей угрозы, по защите конституционного строя, жизни и безопасности наших граждан.
Да, эти действия не бросались в глаза, но разве должны были бросаться? Пусть у всех было ощущение полной безнаказанности мятежников, захватывающих города,— главное, чтобы на самом деле все было совершенно не так.
— Вооруженный мятеж в любом случае был бы подавлен,— лишний раз обнадежил Владимир Путин.— Организаторы мятежа, несмотря на утерю адекватности, не могли этого не понимать. Все они понимали! В том числе то, что пошли на преступные действия, на раскол и ослабление страны, которая сейчас противостоит колоссальной внешней угрозе, беспрецедентному давлению извне. Когда на фронте со словами «ни шагу назад!» гибнут наши товарищи. Однако организаторы мятежа, предав свою страну, свой народ, предали и тех, кого втянули в преступление. Лгали им, толкали их на смерть, под огонь, на то, чтобы стрелять в своих.
Владимир Путин сделал все, чтобы в своем обращении дистанцировать бойцов «Вагнера» от их руководства. Бойцам лгали и толкали на смерть.
Более того, российский президент поставил на одну доску командиров «Вагнера» (мы пока не знаем конкретных имен преступников, но, скорее всего, это будет не одно имя) с теми, против кого они воевали:
— Именно такого исхода — братоубийства — хотели враги России: и неонацисты в Киеве, и их западные покровители, и разного рода национал-предатели. Хотели, чтобы солдаты России убивали друг друга, чтобы погибли военнослужащие и мирные жители, чтобы в конечном счете проиграла Россия, а наше общество раскололось, захлебнулось в кровавой междоусобице! Они потирали руки, мечтая взять реванш за свои неудачи на фронте и в ходе так называемого контрнаступления, но просчитались.
Да, чувства Владимира Путина в этой истории оказались гораздо глубже, чем это даже можно было представить.
— Благодарю всех наших военнослужащих, сотрудников правоохранительных органов, специальных служб, которые встали на пути у мятежников, сохранили верность долгу, присяге и своему народу. Мужество, самопожертвование павших героев-летчиков уберегли Россию от трагических разрушительных последствий.
— Вместе с тем,— продолжал президент,— мы знали и знаем, что подавляющее большинство бойцов и командиров группы «Вагнер» — это тоже патриоты России, преданные своему народу и государству! Они доказали это своим мужеством на поле боя, освобождая Донбасс и Новороссию. Их попытались использовать втемную против своих братьев по оружию, с которыми они вместе сражались ради страны и ее будущего. Поэтому с самого начала событий по моему прямому поручению предпринимались шаги, чтобы избежать большой крови. Для этого потребовалось и время, в том числе чтобы дать возможность одуматься тем, кто совершил ошибку, понять, что их действия решительно отвергаются обществом и к каким трагическим, разрушительным последствиям для России, для нашего государства ведет авантюра, в которую их втравили.
Владимир Путин уже несколько раз сказал про тех, кого одурманило высшее руководство «Вагнера», и пора все-таки уже было переходить к судьбоносности.
— Благодарю тех солдат и командиров группы «Вагнер», которые приняли единственно правильное решение — не пошли на братоубийственное кровопролитие, остановились у последней черты,— снова произнес президент.
То есть и в этом он не видел заслуги Евгения Пригожина.
— Сегодня у вас есть возможность продолжить службу России, заключив контракт с Министерством обороны или другими силовыми органами, либо вернуться к своим родным и близким,— президент дал понять, что не хочет терять таких бойцов.— Кто хочет, сможет уйти и в Белоруссию (звучит, как «уйти в леса», и это по-белорусски, конечно, по-партизански.— А. К.). Данное мною обещание будет исполнено. Повторю, выбор за каждым из вас, но уверен, это будет выбор воинов России, которые осознали свою трагическую ошибку.
Еще раз, таким образом, он пригласил их продолжить службу. Причем, возможно, под руководством Дмитрия Уткина, которому, возможно, надо просто осознать трагическую ошибку.
— Признателен президенту Белоруссии Александру Григорьевичу Лукашенко за его усилия и вклад в мирное разрешение ситуации,— не стал отрицать господин Путин, но тут же оговорился насчет его дипломатического вклада:
— Но повторю, именно патриотический настрой граждан, консолидация всего российского общества сыграли в эти дни решающую роль. Эта поддержка позволила нам вместе преодолеть сложнейшие испытания для нашей Родины.
Владимир Путин все-таки не хотел быть обязанным Александру Лукашенко всею Россиею.
На этом все вдруг закончилось. Это и было обращение.
Тут вскоре оказалось, что и Дмитрий Песков на самом деле про судьбоносность ничего не говорил.
Но ведь, между прочим, и правда не показалось мало. Не станем скрывать: люди даже на Патриарших прудах, непосредственно на Малой Бронной улице после этого обращения обнимались, а возможно, даже и целовались (обращение Владимира Путина транслировалось почти в каждом баре).
И так было только по одной причине.
Причина эта состоит именно в том, что обращение президента на этот раз не стало судьбоносным.