В издательстве «Альпина нон-фикшн» вышла книга «Перепрошивка: Как защитить свой мозг в цифровую эпоху» психиатра Карла Марси, исследующего влияние цифровых технологий на наш мозг.
Автор рассматривает многочисленные доказательства того, что чрезмерное использование смартфонов и социальных сетей оказывает негативное воздействие на участки мозга, связанные с вниманием, эмоциями и памятью, и приводит к чувству разобщенности и опустошения. Публикуем фрагмент из главы, посвященной тому, каким образом социальные сети перепрошивают центры вознаграждения и перенапрягают префронтальную кору с разрушительными последствиями.
Наша потребность в социальной связи в сочетании с высокоскоростными, постоянно подключенными к интернету устройствами привела к взрывному развитию социальных сетей, которые кардинально изменили характер взаимодействия людей друг с другом. Появление приложений для смартфонов, задействующих возможности широкополосного подключения и миниатюрных камер, невероятно облегчило обмен идеями и впечатлениями с родными, друзьями и незнакомцами по всему миру. Социальные сети реально доминируют в наших онлайновых связях: по данным Nielsen, уже в 2014 г. они обходили по популярности проверку электронного почтового ящика как причины для включения компьютера и регистрации в сети. Другие данные показывают, что за один день пользователи Facebook обмениваются 2,5 млрд сообщений, пользователи YouTube загружают видео, на просмотр которого требуется 12 лет, пользователи Instagram выкладывают 40 млн фотографий, а пользователи Twitter размещают 400 млн постов. И это всего за один день!
Социальные сети упрощают некоторые из тех процессов, которые критически важны для формирования социальных связей, а именно обмен историями о себе и знакомство с жизнью и впечатлениями других. По некоторым данным, почти 40% повседневных разговоров посвящены нашим личным переживаниям и социальной жизни. А исследования социальных сетей говорят о том, что доля постов, посвященных тем или иным аспектам нашей жизни в обществе (в противовес новостям, идеям и мнениям), еще выше.
Главное здесь — обмен информацией с другими. Одних рассуждений в отсутствие слушателей совершенно недостаточно. Исследование, в котором проводилось сканирование мозга, показало: когда мы поверяем свои сокровенные мысли другим, в мозге вырабатывается дофамин почти так же, как в результате потребления шоколада, приема наркотиков или секса. Вероятность выброса дофамина выше, когда мы открываемся другому человеку, а не когда молча размышляем. Комментируя эти факты, руководитель исследования заметил, что «они помогают объяснить, почему существует Twitter и почему так популярен Facebook: людям просто нравится делиться информацией друг о друге».
Наибольшее влияние социальные сети оказывают на подростков. Именно эта группа, которая находится на специфической стадии развития, все больше использует смартфоны и другие устройства с доступом к Facebook, YouTube, Twitch, Tumblr, Snapchat, Reddit, WhatsApp, Kik, Instagram и прочим приложениям для социальной связи. Из результатов одного из опросов с целью сравнения использования социальных сетей подростками и их родителями в Соединенных Штатах, Великобритании и Японии следует, что во всех этих странах больше половины подростков заглядывают в свои устройства как минимум ежечасно. Примерно такая же доля подростков чувствует «зависимость» от этих устройств. Любопытно, что, по мнению четверти с лишним подростков, их родители тоже пристрастились к цифровым устройствам.
Я рассматриваю роль социальных сетей в жизни подростков более детально далее в этой книге, а точнее затрагиваю вопросы о том, как использование соцсетей влияет на их развитие и как провести грань между зависимостью и сравнительно неопасной привычкой. Здесь же отмечу, что подростки не единственная группа, для которой характерна все более сильная зависимость от социальных сетей. Как ни странно, но самой активной группой пользователей, по данным 2016 г., являются взрослые в возрасте 35–49 лет, которые проводят почти семь часов в неделю в социальных сетях.
Это исследование показало, что больше всего времени в социальных сетях проводят взрослые женщины поколения X по воскресным вечерам в прайм-тайм, и такое поведение свидетельствует о высоком уровне их многозадачности в медиапространстве.
В глобальном масштабе Facebook с большим отрывом опережает другие социальные сети по подключениям через смартфоны. В 2013 г. она громко объявила о преодолении важного рубежа: менее чем за десять лет число ее ежемесячных пользователей перевалило за миллиард человек. А всего четыре года спустя, в 2017 г., это число удвоилось. Причем количество ежемесячных пользователей Facebook не просто увеличилось до 2 млрд — 66% из них стали подключаться к платформе ежедневно по сравнению с 55% в 2013 г. В значительной мере этот рост пришелся на развивающиеся страны и Азиатско-Тихоокеанский регион, поэтому сегодня Facebook — воистину глобальная сеть: больше пользователей стало подключаться к платформе на более значительной части планеты. Во втором квартале 2021 г. их число достигло 2,9 млрд.
Триумф Facebook был обусловлен его своевременной переориентацией на мобильные устройства. Теперь пользователей, жаждущих онлайнового общения и все более зависящих от платформы как источника новостей и информации, можно найти в одном легкодоступном месте. Рекламодатели быстро увидели в Facebook необыкновенно привлекательный новый способ очень дешевой персонализированной связи с массовой аудиторией. В результате компания Facebook стала получать огромные доходы. Доля мобильной рекламы в совокупном доходе Facebook, составившем $27,6 млрд в 2016 г., выросла на 54% по сравнению с предыдущим годом. В 2017 и 2018 гг. этот рост продолжился при еще более значительных квартальных объемах продаж и годовой выручки. К 2020 г. совокупный доход достиг $86 млрд и главным двигателем роста была реклама.
Несмотря на такой грандиозный рост и финансовый успех, Facebook сталкивается с очень серьезными проблемами.
Масштабы и влияние этой соцсети на наши умы и настроения, о которых мы поговорим более детально в части II, начинают создавать угрозу бизнес-модели компании. Ну а скандалы, связанные с защитой персональных данных, иностранным вмешательством и фейковыми новостями, заставляют задуматься о том, что можно выкладывать в сеть. Число тревожных сообщений нарастает по мере того, как Facebook демонстрирует свою неспособность или нежелание предотвращать распространение ложной информации, а в некоторых случаях даже поощряет ложь. Предполагают, например, что русские хакеры взломали аккаунты в сети и распространили дезинформацию, чтобы повлиять на результаты президентских выборов в США в 2016 г.; рекламодателям позволяли размещать объявления, нацеленные на «ненавистников евреев»; доведенные до отчаяния и находящиеся в депрессивном состоянии пользователи могли вести прямую трансляцию самоубийства; а некоторые размещали фото- и видеоматериалы с детской порнографией. В 2021 г. после сообщения газеты The Wall Street Journal о том, что собственное исследование Facebook выявило факты вредного влияния Instagram на психику девочек-подростков, компания в попытке уменьшить ущерб скатилась до бомбардирования новостных лент пользователей историями в свое оправдание. «Она поняла, что никто больше не встанет на ее защиту и что ей самой нужно заниматься этим», — сказала Кэти Харбат, бывший директор Facebook по глобальной политике.
Эти негативные отзывы заставили и других бывших руководителей Facebook удариться в самокритику. Чамат Палихапития пришел в Facebook в 2007 г., всего через три года после запуска сети из общежития Гарвардского университета. Его обязанностью как вице-президента по развитию базы пользователей было привлечение людей на платформу. В 2017 г. на форуме Стэнфордского университета он заявил, что чувствует себя «ужасно виноватым» за компанию, которую помогал выстраивать. «Преходящая дофаминовая привязанность, на которой мы играли, разрушает механизм функционирования общества, — признался Палихапития. — Никаких дискуссий для достижения взаимопонимания, никакого сотрудничества, только введение в заблуждение и неправда. И это не только американская проблема… это глобальная проблема». Палихапития замахнулся не просто на социальную сеть, а на онлайновую экосистему в целом:
Мы сводим свою жизнь к получению воображаемого чувства совершенства и получаем удовольствие от сиюминутных откликов, сердечек, лайков, пальцев вверх, которые наделяем ценностью и считаем истинными вместо того, чтобы принимать за то, что они представляют собой на самом деле — фейк и хрупкую популярность. Все это мимолетно и оставляет тебя в еще большей мере… неприкаянным и пустым, чем до того, как ты сделал это… а теперь помножьте это на два миллиарда человек… Вы этого не осознаете, но вас просто программируют.
Ну а по словам бывшего менеджера по продуктам Facebook Антонио Гарсиа Мартинеса, Facebook и Кремниевая долина «вышли за все мыслимые пределы».
С огромными размерами и доходами приходит огромная ответственность — по крайней мере, так говорят руководители Facebook. Топ-менеджеры, включая Марка Цукерберга, совершают кругосветные «турне для выслушивания» откликов, а компания вкладывает миллионы долларов в телевизионную рекламу с целью улучшения своего образа. Facebook сейчас вовсю использует вашингтонских лоббистов и покаяния в конгрессе, а его пользователи помогают бороться с призывами ввести регулирование. Фактически соцсеть Facebook в определенной мере реформировалась после скандала и развертывания полемики, но достаточно ли этого? Порой очень трудно понять, насколько существенны внутренние изменения.
Быстрота принятия и распространения социальных сетей и других мобильных средств коммуникации и информационных технологий наряду с их практически повсеместным подключением к интернету, гиперинтерактивностью и широким набором удобств должна внушать благоговейный ужас. Эти технологии невероятно расширяют наши возможности. Однако они должны также заставлять нас остановиться, задуматься и осмыслить последствия происходящих изменений, в число которых входят быстрое распространение дезинформации и солидаризация новых платформ в плане нездоровых социальных сравнений, дискриминационных высказываний, травли и незаконной деятельности. Социальные сети захватывают наш мозг независимо от того, хорошо это или плохо.
Не забывайте, что центры вознаграждения в мозге возбуждаются, когда мы делимся личной информацией.
Сила заложенного в нас стремления к обмену информацией была одним из главных факторов развития социальных сетей в последнее десятилетие. Однако как влияют отношения, которые мы завязываем онлайн через социальные сети, на офлайновые отношения, которые имеют большое значение для нашего процветания? Поскольку сильные социальные связи зависят от здоровья префронтальной коры, то есть все основания предполагать, что технологии, которые затрагивают обработку информации, наносят ущерб этой критически важной области мозга.
У людей на протяжении всего их существования сильные социальные связи формировались в результате личного общения и непосредственной близости. Здоровые социальные отношения играют огромную роль в нашей самоидентификации, способности образовывать большие социальные группы и достигать репродуктивного и технологического успеха. Социальные связи необходимы для нашего существования на планете. Социальные сети сильно меняют характер нашего обмена информацией и взаимодействия друг с другом. Я собираюсь доказать, что они влияют на центры вознаграждения и перепрошивают их, а также перенапрягают префронтальную кору с разрушительными последствиями. Это происходит потому, что возможности нашего мозга имеют совершенно реальные границы, которые бесконечный поток онлайнового контента грубо нарушает.
Границы социального мозга
В 1992 г. британский антрополог Робин Данбар опубликовал очень любопытную статью с привлекающим внимание заголовком: «Размер неокортекса как ограничитель размера групп у приматов». В ней Данбар говорил о существовании специфичной для биологического вида верхней границы размера социальных групп, обусловленной ограничениями способности мозга обрабатывать информацию. Конечное число нейронов в коре головного мозга лимитирует общую способность представителей биологического вида обрабатывать информацию. Для нас особый интерес представляет то, что небеспредельные возможности коры ограничивают также способность отслеживать и управлять социальными отношениями. Как результат, круг общения может расти только до определенного предела. В соответствии с теорией стоит размеру социальной группы выйти за пределы определенной границы, как группа теряет стабильность и распадается.
В подтверждение своего утверждения Данбар продемонстрировал связь между средним размером социальной группы и ключевым параметром мозга у различных приматов (кроме людей). В качестве параметра было взято простое соотношение объема коры и объема остального мозга. Экстраполяция результатов на социальные группы людей и анализ данных по среднему размеру племен охотников-собирателей в разные времена позволили Данбару установить верхний предел для размера социальной группы человека на уровне 150 связей. Этот показатель, основанный на анализе исторических, статистических и нейроанатомических данных, теперь называют числом Данбара.
Данбар утверждает, что по размерам социальные группы людей делятся на три отчетливых класса: 1) сравнительно маленькие, нередко тесно связанные группы численностью от 30 до 50 человек, сконцентрированные на небольшом пространстве; 2) большие группы численностью от 500 до 2500 человек с общими географическими границами, языком, ритуалами и другими культурными особенностями; 3) промежуточные группы из 100–200 человек, которые «представляют собой подмножества людей, взаимодействующих достаточно регулярно, чтобы сформировать сильные связи на основе непосредственного знакомства друг с другом».
Другими словами, в условиях промежуточной группы людям требуются время и определенные усилия, чтобы установить и поддерживать такие взаимоотношения.
Группы промежуточного размера не редкость в самых разных человеческих сообществах. Так, со времен Римской империи численный состав войсковых частей стабильно составляет 100–200 человек. Академические группы с той или иной специализацией тоже примерно укладываются в этот размер. Некоторые религиозные конфессии огромны и насчитывают тысячи и даже десятки тысяч верующих, но в большинстве конгрегаций не более 100–200 членов. А современный анализ текучести кадров и прогулов в компаниях показывает, что 150 работников — критический предел для эффективной коммуникации и управления небольшой группой людей. Если работников больше, то чаще всего приходится создавать внутреннюю структуру с дополнительными уровнями управления для оптимального функционирования.
Число Данбара, поначалу принятое научным сообществом благосклонно, позднее стали критиковать. Однако Данбар не остановился на достигнутом и начал использовать возможности томографии головного мозга для прямого тестирования своей версии гипотезы социального мозга. В 2010 г. он с коллегами занялся изучением сканов мозга 40 здоровых взрослых людей и оценкой их ключевого аспекта социального познания, способности распознавать ментальное состояние. Распознавание ментального состояния — это один из аспектов эмпатии. Оно характеризует способность человека наделять других такими ментальными состояниями, как позиция, убеждения и эмоции, воспринимать их отдельно от своих собственных. Если вы можете точно понимать, что другой человек думает о вас, независимо от того, согласны вы с этим или нет, значит, у вас прекрасная способность распознавать ментальное состояние. Считается, что это очень важно для формирования отношений и поддержания сильных социальных связей на протяжении долгого времени.
В итоге Данбар с коллегами установил, что размер орбитофронтальной области, части префронтальной коры, активно участвующей в регуляции эмоций и социальном познании, сильно коррелирует с результатами психологического теста, предназначенного для оценки способности человека распознавать ментальное состояние. Важно отметить, что этот тест не предсказывает объем других областей префронтальной коры, которые в меньшей степени задействованы в регуляции эмоций и социальном познании. Полученные данные, кроме того, подтверждают выводы прежнего исследования, показывающего, что повреждение орбитофронтальной области приводит к различным социальным проблемам. Далее Данбар с коллегами обнаружил, что объем орбитофронтальной области человека коррелирует с размером его социальной группы и способностью к социальному познанию, характеризуемой умением распознавать ментальное состояние.
Это представляется достоверным доказательством взаимосвязи объема орбитофронтальной области, социального познания и размера социальной группы человека.
В пределах своей социальной группы мы обычно формируем ближний круг из трех-пяти человек. На эту ключевую группу приходится около половины времени, которое мы тратим на общение. Оставшаяся часть распределяется между теми, кто входит в группу, ограниченную числом Данбара, равным 150 (в действительности это не фиксированная величина, а диапазон от 100 до 200 человек, зависящий от нашей коммуникабельности и возможностей мозга). Это говорит о том, что качество отношений зависит от количества уделяемого им времени.
Как и следует ожидать, состав ближнего круга меняется со временем. Например, когда у нас случаются серьезные романтические отношения, мы начинаем посвящать львиную долю времени любимому человеку и приносим в жертву остальные отношения в ближнем круге. То же самое происходит при появлении детей: учитывая высокую потребность малыша в заботе, родители нередко урезают время на другие близкие отношения. Часов в сутках не так уж много, а у мозга не бесконечные возможности с точки зрения общения и связи.
Ограниченная способность нашего мозга устанавливать социальные связи ставит под сомнение полезность обширных онлайновых социальных сетей. На вопрос о последствиях поглощения все больших и больших ресурсов мозга социальными сетями Данбар отвечает сухо: «Когда люди набирают больше 150 друзей в Facebook, их связи просто становятся поверхностными». Другими словами, наши так называемые друзья на деле являются частью более широкой, отдаленной социальной группы за пределами числа Данбара. Это совсем не те, с кем мы можем постоянно общаться или поддерживать отношения. Многих наших онлайновых друзей в действительности и друзьями-то считать нельзя.
Естественно, вы можете возразить, что это само по себе не проблема. У людей всегда есть и крепкие, и поверхностные отношения, поэтому опасность расширения онлайновых социальных связей не так уж велика. Однако такое расширение очень затратно с точки зрения времени и внимания. Вместо того чтобы тратить время и ограниченные возможности мозга на выстраивание высококачественных социальных связей в реальном мире, мы все больше разбазариваем их на малозначимые онлайновые связи под влиянием мобильных медиаресурсов, средств коммуникации и информационных технологий.
Но если отношения в раннем детстве так критически важны для будущих отношений и здоровья и если наши возможности для выстраивания отношений не безграничны, то разве нет причины беспокоиться о растущем влиянии этих технологий на качество наших социальных связей? Чем обернется трата времени на увеличение числа виртуальных «друзей» вместо формирования связей в реальном мире? В части II нашего повествования я постараюсь ответить на эти вопросы. Как выясняется, наш мозг и наука о поведении могут многое рассказать о радикальных изменениях и отрицательном влиянии технологических привычек на то, как мы обрабатываем информацию и взаимодействуем друг с другом.