«Большие корпорации никому не интересны»

Вице-президент Университета Фордэм (Нью-Йорк) Стивен Фридман рассказал "Огоньку", чему и как теперь учат в самых престижных университетах мира. 

— Доктор Фридман, как сказался финансовый кризис на системе высшего образования в США? 

— Точно оценить потери от кризиса мы, наверное, сможем только через несколько лет. Но уже сейчас ясно, что пострадали все: некоторые университеты и колледжи просто закрылись, остальные были вынуждены сокращать количество преподавателей, уменьшать бюджеты, корректировать учебные программы, отказываться от планов расширения кампусов и строительства новых общежитий. 

— А если говорить о количестве абитуриентов? 

— Как ни странно, но на следующий год мы приняли ровно столько студентов, сколько и ожидали. В самом начале кризиса — в октябре-ноябре — казалось, что заявлений будет меньше, но этого не случилось. При этом в некоторых университетах, особенно частных, число студентов действительно уменьшилось, в то время как в государственных, муниципальных учебных заведениях студентов стало больше. Если взглянуть на разницу в стоимости обучения — примерно 40 тысяч в год в частном вузе и 5 тысяч — в государственном, то это вполне объяснимо. 

Некоторые университеты пошли на снижение стандартов и при том же количестве преподавателей решили в этом году набрать больше студентов, чтобы компенсировать финансовые потери. Но мы в Фордэме считаем, что это тупиковый путь. Последствия этого кризиса мы будем ощущать в ближайшие несколько лет, так что для того, чтобы выжить и успешно конкурировать с другими университетами, нужно поддерживать определенный уровень образования. Если ваше учебное заведение, несмотря на кризис, сохраняет свои позиции в национальных рейтингах, значит, вы сможете выжить. 

— Но стоимость обучения все же пришлось снизить? 

— Стоимость обучения мы повысили. Совсем немного, на несколько процентов, но тем не менее. Правда, одновременно мы увеличили и размеры финансовой помощи, которую можем предложить студентам. Так что в конечном итоге цена пребывания в Фордэме осталась прежней. 

— Из-за финансового кризиса в Соединенных Штатах стало намного труднее получить кредит на покупку жилья или машины. А займы студентам выдают те же банки... 

— Получить деньги на образование сейчас немного легче, чем, скажем, еще в январе-феврале этого года. Тем не менее это непросто. Но задача университета состоит в том числе и в поиске оптимальной для студента и его родителей схемы оплаты. Мы помогаем абитуриентам получать кредиты, у нас есть собственный фонд, средства из которого идут на частичную оплату стоимости обучения. 

— Ну хорошо. Год обучения в Фордэме стоит несколько десятков тысяч долларов... 

— 35 тысяч, если быть точным. 

— Что происходит, если семья абитуриента не может позволить себе такие расходы? 

— Полностью за обучение платят единицы. Значительную часть этой суммы покрываем мы из специальных университетских фондов на основе данных о финансовом положении семьи. Проще говоря, перед поступлением родители абитуриента заполняют специальные анкеты, перечисляя все статьи своего дохода, а мы решаем, какую часть этой суммы они без большого ущерба смогут потратить на образование. Обычно университет компенсирует до 40 процентов. 

Но есть и другие программы. Перспективные студенты, показавшие блестящие результаты в школе, не платят вообще ничего. Университет в них заинтересован, так что, приглашая их, мы предлагаем не только полностью оплатить пребывание в Фордэме, но и предоставить жилье, деньги на учебники, бесплатное питание в столовой и даже выплачивать ежемесячную стипендию на прочие расходы. Так каждый год учатся несколько сотен человек. 

Это же относится к специальным программам для спортсменов или, например, для ребят из бедных семей, которые не могут себе позволить потратить на обучение ни цента. 

А вообще оплата образования — это совместный проект, в котором участвует и семья абитуриента, и университет. Мы помогаем найти оптимальный кредит, предоставляем студентам безвозвратные гранты, гарантируем работу в кампусе во время учебы, чтобы они могли зарабатывать, предоставляем дотации на жилье. 

— Но это же экономически просто невыгодно: получается, что на студентах вы не зарабатываете, а теряете деньги. 

— Это не совсем так. Во-первых, какие-то деньги они все же платят, а во-вторых, значительная часть бюджетов университетов в США складывается из пожертвований, которые делают бывшие выпускники. Благодаря хорошему образованию они преуспели в жизни и теперь отдают долг своему учебному заведению. Суммы бывают самые разные — от 100 долларов в год до нескольких десятков миллионов на строительство новых учебных корпусов или общежитий. 

— Доктор Фридман, в последние полгода в США много говорили о том, что кризис полностью изменил положение на рынке труда. В университете это заметили? 

— Конечно. Например, заметно снизилось количество студентов на педагогическом факультете и факультете социальных дисциплин. Для них сегодня просто нет работы, муниципальные власти вынуждены снизить финансирование в государственных школах и не могут себе позволить расширять программы социальной помощи. 

Но в то же время явно растет интерес к тем специальностям, которые сегодня находятся на подъеме,— медицина и вообще услуги в области здравоохранения, информационные технологии, психология. Этот рост невелик, но все же позволяет говорить об определенной тенденции: если государство заявило о долгосрочной программе поддержки и инвестирования в определенные отрасли, вы можете ожидать и увеличения количества студентов, выбирающих определенные дисциплины. 

А в общем кризис выявил три основные тенденции в образовании в США. Во-первых, все больше студентов говорят о том, что хотели бы работать не в частном секторе, а на государственной службе. Она не подвержена колебаниям рынка акций, так что гарантирует некую стабильность. Во-вторых, резкое снижение интереса к работе в больших корпорациях. Объясняется это и тем, что количество рабочих мест в финансовом секторе резко сократилось, и тем еще, что транснациональные компании больше не являются символом стабильности: небольшая компания, разрабатывающая программное обеспечение, например, сегодня чувствует себя увереннее любого банка. И, наконец, очень многие студенты дополнительно изучают предметы, казалось бы, не имеющие прямого отношения к выбранной специальности. Скажем, дипломники бизнес-школы выбирают еще и экологию. Они понимают, что в будущем узкие специалисты не будут востребованы. 

— Прошлой осенью много говорили о том, что основной удар пришелся по выпускникам бизнес-школ и они гарантированно останутся без работы. 

— Количество студентов, выбирающих бизнес-образование, осталось прежним, но кардинально изменился подход. Те, кто собирался работать на бирже или в финансовых корпорациях вроде Goldman Sachs или Washington Mutual, теперь внимательно присматриваются к небольшим фирмам со штатом в несколько десятков человек. Или выбирают специальности, гарантирующие трудоустройство. Бухгалтеры, например, нужны всегда. В маркетинге есть рабочие места... 

— Во многих учебных заведениях России принято считать, что вуз не должен обеспечивать студента работой. Задача университета — дать знания, а поиск работы — головная боль самого выпускника. 

— Для нас это просто невозможно. Родители наших студентов тратят десятки тысяч долларов на обучение своих детей и поэтому вправе ожидать немного большего, чем просто "выдача" хорошего образования. Если ты тратишь столько денег, то вправе ожидать, что твоему ребенку не только помогут найти работу, но и объяснят, как быть успешным. 

Студенты и их родители сейчас очень внимательно оценивают не только перспективы на рынке труды, но и то, какие услуги по поиску работы, по профессиональной ориентации предлагают университеты. Если раньше, когда предложений на рынке было много, этим можно было заниматься в последний семестр перед получением диплома, то теперь планирование будущей карьеры начинается с первого дня учебы. 

Мы переделываем нашу программу, привлекаем к чтению лекций, к встречам со студентами профессионалов из самых различных областей, организуем для них стажировки в различных фирмах. Меняем формат занятий, приближая его к реальной жизни, стараемся отвечать на вопросы о конкретных не только профессиях, но и компаниях, которые интересуют студентов. В академическую программу теперь включены реальные занятия, когда студенты, собирающиеся заняться деятельностью в сфере социальной помощи, например, с первого курса могут работать в муниципальных центрах, благотворительных организациях и получать за это оценки. 

Многие студенты используют знания, полученные за границей. Раньше люди уезжали учиться в другие страны, потому что хотели устроить себе небольшие каникулы. Сейчас они едут в Лондон, например, для того чтобы изучать исламское банковское дело. Мир меняется, роль стран Ближнего Востока растет, поэтому мы начали программу обучения в Лондоне. У нас есть программы в Пекине. Без понимания того, как работают развивающиеся рынки, выпускнику бизнес-школы практически невозможно найти работу. 

— Получается, что кризис заставил полностью изменить учебные программы. 

— Пока еще нет, но нам неизбежно придется это сделать. Я считаю, что многое из того, что мы преподавали студентам, было набором знаний из прошлого. И "срок годности" этих знаний закончился где-то в 1998 году. Достаточно сказать, что многие учебные курсы были основаны на теориях глобального завоевания экономического пространства, на расширении влияния корпораций, на том, что США играют ключевую и главную роль в мире. Я не хочу быть пессимистом, но сейчас это далеко не так. 

Поэтому сейчас в школе бизнеса невозможно читать курс о транснациональных инвестиционных корпорациях. Нужны другие примеры. И для студентов глава Morgan Stanley, например, менее интересен, чем их ровесник, открывший с друзьями небольшую высокотехнологичную компанию. 

Нужно менять стиль образования. Кризис отменил главное: больше нет абсолютных истин в бизнес-образовании, нет утвержденных схем. У нас нет ответов на все вопросы, так что мы должны подстраивать учебные курсы к меняющейся жизни. 

— То есть студентам придется снизить планку своих ожиданий? 

— Проблемы не в студентах, а в том поколении мировых лидеров, которые исповедовали ложные ценности и неправильно оценивали то, что происходит в мире. Нужно менять подход к жизни, применять новые идеи, новые технологии в политическом, социальном и экономическом контексте. Именно это должны изучать наши студенты, а не экономическую систему, которая уже доказала свою нестабильность. И трезво оценивать, какие специальности и какие навыки будут востребованы через 10 лет. 

— Но для того чтобы реализовать такую программу, университетские профессора должны научиться предсказывать будущее. 

— Мы пытаемся предсказывать. За это мне и платят. 

Беседовал Кирилл Белянинов 

Досье 

Университет Фордэм основан в 1841 году. Входит в список "25 лучших высших учебных заведений США" и в первую тройку университетов Нью-Йорка. Количество студентов — 15 тысяч. Годовой бюджет — 437 176 тысяч долларов. 

Профориентация 

Самые нужные 

Кризис внес свои коррективы: десятка самых востребованных профессий в России и США 

США (по версии американского журнала Forbes) 


1. Инженер 

2. Медсестра 

3. Учитель 

4. Квалифицированный 

5. Специалист IT 

6. Слесарь, механик 

7. Неквалифицированный сотрудник 

8. Водитель грузового автомобиля 

9. Технический специалист 

10. Агент по продаже товаров 

Россия (данные по Москве агентства "РБК.Рейтинг") 

1. Менеджер по продажам/ начальник отдела продаж 

2. Помощник руководителя, офис-менеджер 

3. Бухгалтер 

4. Менеджер по работе с клиентами 

5. Программист, разработчик 

6. Главный бухгалтер 

7. Продавец 

8. Торговый/ региональный представитель 

9. Курьер, посыльный 

10. Няня/ гувернантка/ воспитатель 


Подготовила Елена Барышева 


Коммерсантъ

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе