– Священник при этом не пытается призвать присутствующих к молитве, – заметил владыка. – Нужно выявить лиц, пренебрегающих уставом, и ходатайствовать перед Святейшим Патриархом об освобождении их от непосильных обязанностей священнослужения.
Почти одновременно на ту же тему высказался и епископ Саратовский ЛОНГИН. Говоря об итогах прошлого года, он назвал одной из основных проблем епархиальной жизни нехватку духовенства:
– Строительные и реставрационные работы сегодня опережают процесс подготовки священников. Нам не хватает тех, кто был бы способен организовать приходскую жизнь, заботясь одновременно и о духовной, и о хозяйственной составляющей. Когда у клирика нет подобающего сану внутреннего содержания, то нет и полноценной проповеди, нет слова назидания, идущего не просто от ума, но и от опыта.
Подобная ситуация начала обнаруживаться еще в перестройку, когда возрождение храмов и рост интереса к религии пошли в СССР большими темпами. За несколько лет число приходов в некоторых епархиях выросло в десять раз, всюду начали открывать монастыри. Но церковным строительством занялись в первую очередь новообращенные неофиты без должного духовного опыта и образования. Отсюда и вырос основной комплекс проблем современной Церкви.
Древние монастыри, чьи традиции, порядки и опыт монашеской жизни формировались веками, в 90-е годы воссоздавались в течение года-двух. Почти сразу в них возникала братия, порой из числа людей, не прошедших даже положенной будущим монахам подготовки.
Потом эти монашеские общины некоторых обителей были на грани ухода в раскол, переставали признавать церковную иерархию.
Аналогичным образом формировалось и приходское духовенство. Случалось, что крестившийся в десятом классе школьник через два года после выпуска получал сан, учась на заочном отделении духовной семинарии. Неудивительно, что Патриарху уже не раз приходилось выступать против так называемого "младостарчества" – превращения начинающих, неопытных священников в харизматических лидеров, чье руководство губило судьбы людей и превращало церковные приходы чуть ли не в сектантские образования.
При этом, осознавая всю глубину проблемы, Церковь не всегда может оперативно переменить ситуацию. Новое духовенство сегодня необходимо хотя бы потому, что там, где нет православного храма, моментально возникают деструктивные секты. Как раз по этому сценарию развивались события со знаменитой сектой "пензенских сидельцев". Человек, не имевший к духовенству никакого отношения, облачился в рясу, назвал себя "схимонахом Максимом" и увел за собой немало людей. Остановить же его оказалось некому...
В современной Греции исповедовать людей имеют право только священники с большим стажем и получившие на то особое благословение. В современной России, после гонений и планомерного уничтожения религии, такое, разумеется, не возможно – опытных священников катастрофически не хватает.
А потому Церкви приходится двигаться между Сциллой и Харибдой, с одной стороны, выдвигая к будущим клирикам жесткие требования, а с другой – всеми силами пытаясь увеличить их число.
Семинарии не могут похвастаться высоким конкурсом, однако лишь немногие из них рискуют сегодня снижать требования к абитуриентам. Не только в центральных, но и в провинциальных духовных школах от студентов требуют не только знаний, но и высокого морального поведения. Да и то, далеко не все семинаристы принимают сан после учебы.
Некоторые архиереи говорят при этом прямо: если речь идет о выборе между плохим священником и никаким, то уж лучше тогда никакой.
Однако не стоит списывать все беды Церкви исключительно на "плохих батюшек". Сегодня, когда один священник может быть настоятелем сразу пяти разоренных и бедных сельских церквей, многие священники несут свое служение буквально из последних сил. И порой они просто не успевают уделить время и внимание всем, кто в этом нуждается.
Такая неоднозначность ситуации требует от церковных иерархов быть крайне осторожными и не устраивать жестких "кадровых чисток". А в результате возникает замкнутый круг, из которого сегодня, казалось бы, не видно выхода.
И потому остается надеяться, что подобная ситуация – это, скорее всего, болезнь роста, которую все-таки удастся преодолеть со временем.
Эту статью обозревателя "Фомы" Алексея СОКОЛОВА согласился прокомментировать для нас руководитель пресс-службы Московской Патриархии, священник Владимир ВИГИЛЯНСКИЙ: "Священник – не значит безгрешный"
Священник – не значит безгрешный
Руководитель пресс-службы Московской Патриархии священник Владимир Вигилянский прокомментировал статью Алексея Соколова "Трудно быть батюшкой".
– Автором аналитической заметки поднят очень серьезный вопрос, который имеет несколько аспектов. Во-первых, это проблема духовного образования и подготовки церковных кадров. За трагический период советской власти были прерваны многие традиции, в том числе образования и воспитания пастырей. Для того чтобы восстановить их, требуются десятилетия. Количество храмов в России растет быстрее, чем количество священнослужителей. Кроме того, даже при самом жестком отборе не каждый выпускник семинарии может стать достойным и благоговейным пастырем.
Во-вторых, священник на приходе всегда у всех на виду – даже малейший промах, кривизна в поведении, неосторожное слово, небрежность и невнимательность священнослужителя становится слишком заметной для прихожан. Степень доверия к Церкви и священникам в последние 20 лет остается очень высокой, и потому людям иного призвания и профессии мелкие этические отклонения могли бы простить, но не пастырю, чей авторитет в глазах прихожан должен быть незыблемым. Однако нет человека без греха, кроме Самого Господа. Даже великие подвижники и прославленные святые плакали о своих грехах. Священники, также как и все люди, не могут не рассчитывать на снисхождение и понимание со стороны членов общины, если, конечно, сам пастырь ведет пасомых к Богу, а не к себе любимому. В подавляющем большинстве своем священники у нас очень достойные и самоотверженные люди, но есть среди них такие, которые не могут нести того груза ответственности, который на них возложен. Вспомним, что среди двенадцати апостолов, окружавших Иисуса Христа, был один предатель. О церковном обществе нельзя судить, обращая свое внимание только на "иуд".
И наконец, третий аспект – это очистительный самокритичный взгляд на самих себя, который демонстрируют и Святейший Патриарх, и цитируемые в аналитической заметке архипастыри. В Москве, например, существует дисциплинарная комиссия при Епархиальном совете, которая разбирает всевозможные конфликтные ситуации на приходах, следит за поведением священнослужителей, проводит в храмах финансовые проверки и т. д. Святейший Патриарх как-то высказался в связи с критическими в отношении Церкви выступлениями СМИ: "У нас нет "табу" – запретов – ни для каких выступлений, если они продиктованы заботами о благе нашей Церкви". В опубликованных докладах Патриарха на епархиальных собраниях за последние 17 лет заинтересованный читатель найдет множество примеров жесткой критики московского духовенства. В антирелигиозной публицистике мы не найдем такой концентрации примеров неподобающего поведения священнослужителей, какую демонстрирует в своих выступлениях Святейший Патриарх, заботящийся в первую очередь о благе Церкви. Цифры отправленных за штат священнослужителей в ежегодных отчетах говорят сами за себя. Ничего подобного мы не найдем в выступлениях лидеров других религиозных групп. Что-то я никогда не слышал, чтобы, например, журналисты или правозащитники отправляли своих коллег "за штат", скажем, за нарушение профессиональных этических норм, чтобы у них вообще существовала "дисциплинарная комиссия".
Корпорация духовенства Русской Православной Церкви на сегодняшний день остается одной из самых открытых и самокритичных структур в нашем российском обществе. При таком строгом отношении к самим себе никакие конфликты и временные кризисы не страшны.
Фома