Визитная карточка РПЦ
28 июля 2021 ● Медиапроект «Стол»
Будни отдела социального служения и благотворительности однообразны: поиск спонсоров и отчёты «наверх».
Фото: facebook.com/diaconia.ru
Но за этим служением, между тем, виден большой потенциал
Отдел социального служения и благотворительности выступает как бы визиткой и лицом епархии в миру: чем занимается миссионерский или архитектурный отделы, стороннему человеку вряд ли интересно. А вот социальное служение – это одна из ключевых соломинок легитимации религиозной организации в современном секулярном обществе.
При этом отдел не требует особых затрат: функционеров немного, грандиозных социальных отчислений епархия в него, как правило, не делает. Больше всего ресурсов уходит на работу конкретных социальных проектов.
Руководитель отдела является одним из 10–15 человек, наиболее близких к епископу «по должности». Отношения с епископом могут сложиться разные, но сама должность руководителя социального отдела если не хлебная (как правило, не хлебная), то довольно влиятельная в рамках епархиального расклада сил. Автор проработал в подобной организации достаточно времени, чтобы судить о её структуре более-менее точно.
Текучка и госсвязи
Одновременно с отчётностью руководителя епархии перед владыкой отдел несёт отчётность перед синодальным социальным отделом, ежегодно высылая туда подробную реляцию о проделанной работе. Синодальный отдел довольно часто проводит мероприятия общецерковного масштаба и выступает с предложениями по совершенствованию работы своих подразделений, скажем, распространяя вебинары для социальных служителей либо объявляя сбор средств для помощи жертвам очередной общероссийской трагедии: теракта, наводнения и прочего. Отношения между синодальным и епархиальным отделом можно охарактеризовать как уважительные, без лишнего навязывания новых распоряжений. Вес епархиального отдела в «общероссийском» сообществе зависит от взаимодействия с синодальным отделом и качества, масштаба, интенсивности работы: глава синодального отдела хорошо разбирается в липе, поэтому в отчёте лучше давать настоящую фактуру. Епархиальные отделы в «заваленных», обанкротившихся и плохо управляемых епархиях отправляют стабильно «пышные» отчеты, что не сильно сказывается на судьбе руководителей отделов: ими может распоряжаться только епископ.
Раздача еды.
Фото: facebook.com/diaconia.ru
Состоит отдел из нескольких сотрудников, которые курируют не только конкретно свои выделенные направления (скажем, реабилитацию наркозависимых), но и в целом «текучку». Руководитель отдела может собирать отчётность по социальной работе и соответствующего профиля мероприятиям от благочинных и настоятелей. Социальные работники на приходах подчиняются этому отделу так же, как и соответствующие сообщества и организации при храмах епархии. Как правило, помимо специалистов в отделе есть помощник руководителя, который занят «связями с государственной властью». Социальные работники при храмах и монастырях получают (или не получают) зарплату либо от своего храма, либо от своей организации. Забота о кадрах социального служения на приходах – одна из ключевых для работников отдела: проводятся курсы как по собственно социальным делам (реабилитация наркозависимых, уход за пожилыми), так и по организационному менеджменту (например, обучение написанию грантов в «Православную инициативу» и т.д.).
Добывают сами
Почти всегда отдел возглавляет священник: в целом, практика руководства отделов клириками, насколько можно судить, свойственна РПЦ МП. А вот работниками уже являются миряне (в чине «помощника руководителя», при этом может встретиться другой священник или дьякон). Священник нередко «подкармливает» отдел из средств своего храма и одновременно является руководителем работающей социальной организации: опытных руководителей в своем деле как раз и ставят начальниками отделов.
Заработная плата, офисные траты, большая часть транспортных расходов «покрываются» за счёт средств епархии. Это стало причиной серьёзного сокращения кадров в т.н. «старых» епархиях, когда туда добиралась церковная реформа (о ней мы писали ранее): уменьшение прямого контролируемого дохода в 2–4 раза требовало соответственно ужать расходы на сотрудников. Если епархия не разбегается хорошо платить сотрудникам, руководитель отдела берёт их на ставку в своем храме, но ставка, конечно, не номинальная, а дающая дополнительную нагрузку.
Откуда берутся средства на функционирование проектов? В основном добываются отделами самостоятельно. То есть в ходе работы со спонсорами, благодаря успешной деятельности «своих» социальных организаций и выигранным грантам. Отношения со спонсорами, как и везде, сильно зависят от личности благотворителя, а личность церковного благотворителя подвергается искушениям нередко. Существует и градация спонсоров: начальник отдела может выходить на ИП условно среднего масштаба предприятия, но системообразующие региональные гиганты бывают закреплены за собственно епископом, о чём последний неформально предупреждает руководство епархиальных отделов в стиле: «Это наша корова, и мы её доим».
Фото: facebook.com/diaconia.ru
Хорошо построенная работа социальных проектов может окупать затраченные на них ресурсы. Это прежде всего относится к реабилитационным центрам, в которых практически любая возможная программа потребует трудотерапии. Достаточное количество сестёр милосердия в комнатах при больницах и часовнях тоже является необходимым средством выживания и в определённых случаях может держать на плаву целый храм, от которого это сестричество действует. Заметим, что сама способность руководителя отдела добиться лояльного отношения к его организации со стороны врачей (людей априори научного склада ума) имеет значение: ведь больница – это место, где человек с большей вероятностью, чем где бы то ни было ещё, готов обратиться к Богу, а следовательно больше, чем в ином месте, готов делиться ресурсами с религиозной организацией. Отдельно следует коснуться грантов: бывает, что организация создается под грант и благодаря средствам гранта. Однако после использования всех выделенных средств она далеко не всегда тонет: стремясь сохранить сотрудников, само дело – начинает барахтаться самостоятельно, добывая средства на уход, скажем, за пациентами хосписа или за пожилыми людьми, и в конечном итоге выплывает.
Внешнее и внутреннее
При этом, как показывает практика, живые инициативы отдела всегда имеют за собой живых инициативных людей – не только «штатных благотворителей», но и подчас сторонних помощников, просто воцерковлённых верующих. Великое счастье, когда таких опор у отдела несколько: и работа складывается, и реальная жизнь есть. Отклик мирян, при всей руководящей и направляющей роли клира, именно здесь имеет решающее значение.
Кстати, у отдела социального служения есть и сугубая «внутрицерковная функция»: он ведёт фонд помощи малоимущим священникам и семьям священников, оставшимся без кормильца. В этот фонд «сбрасываются» все священники епархии, и его хватает на небольшую помощь нуждающимся. Я замечал, что у такой «складчины» есть ещё и некий нематериальный смысл – в условиях нашей действительной обособленности друг от друга фонд помогает людям Церкви чувствовать себя братьями. Простая способность иметь общие деньги, известная со времён первохристианских общин, по-видимому, напоминает нам о более важном духовном единстве, а социальный отдел, являясь внешней «визитной карточкой», облекается ещё и в мантии достойного «внутреннего делания». Хочется верить, что на этом его потенциал не исчерпывается, и в общей заботе, попечении и признании друг друга получится объединить как «внешнее», так и «внутреннее» в церкви – найти пространство для диалога клира и мира, церкви и общества.
Но за этим служением, между тем, виден большой потенциал
Отдел социального служения и благотворительности выступает как бы визиткой и лицом епархии в миру: чем занимается миссионерский или архитектурный отделы, стороннему человеку вряд ли интересно. А вот социальное служение – это одна из ключевых соломинок легитимации религиозной организации в современном секулярном обществе.
При этом отдел не требует особых затрат: функционеров немного, грандиозных социальных отчислений епархия в него, как правило, не делает. Больше всего ресурсов уходит на работу конкретных социальных проектов.
Руководитель отдела является одним из 10–15 человек, наиболее близких к епископу «по должности». Отношения с епископом могут сложиться разные, но сама должность руководителя социального отдела если не хлебная (как правило, не хлебная), то довольно влиятельная в рамках епархиального расклада сил. Автор проработал в подобной организации достаточно времени, чтобы судить о её структуре более-менее точно.
Текучка и госсвязи
Одновременно с отчётностью руководителя епархии перед владыкой отдел несёт отчётность перед синодальным социальным отделом, ежегодно высылая туда подробную реляцию о проделанной работе. Синодальный отдел довольно часто проводит мероприятия общецерковного масштаба и выступает с предложениями по совершенствованию работы своих подразделений, скажем, распространяя вебинары для социальных служителей либо объявляя сбор средств для помощи жертвам очередной общероссийской трагедии: теракта, наводнения и прочего. Отношения между синодальным и епархиальным отделом можно охарактеризовать как уважительные, без лишнего навязывания новых распоряжений. Вес епархиального отдела в «общероссийском» сообществе зависит от взаимодействия с синодальным отделом и качества, масштаба, интенсивности работы: глава синодального отдела хорошо разбирается в липе, поэтому в отчёте лучше давать настоящую фактуру. Епархиальные отделы в «заваленных», обанкротившихся и плохо управляемых епархиях отправляют стабильно «пышные» отчеты, что не сильно сказывается на судьбе руководителей отделов: ими может распоряжаться только епископ.
Раздача еды.
Фото: facebook.com/diaconia.ru
Состоит отдел из нескольких сотрудников, которые курируют не только конкретно свои выделенные направления (скажем, реабилитацию наркозависимых), но и в целом «текучку». Руководитель отдела может собирать отчётность по социальной работе и соответствующего профиля мероприятиям от благочинных и настоятелей. Социальные работники на приходах подчиняются этому отделу так же, как и соответствующие сообщества и организации при храмах епархии. Как правило, помимо специалистов в отделе есть помощник руководителя, который занят «связями с государственной властью». Социальные работники при храмах и монастырях получают (или не получают) зарплату либо от своего храма, либо от своей организации. Забота о кадрах социального служения на приходах – одна из ключевых для работников отдела: проводятся курсы как по собственно социальным делам (реабилитация наркозависимых, уход за пожилыми), так и по организационному менеджменту (например, обучение написанию грантов в «Православную инициативу» и т.д.).
Добывают сами
Почти всегда отдел возглавляет священник: в целом, практика руководства отделов клириками, насколько можно судить, свойственна РПЦ МП. А вот работниками уже являются миряне (в чине «помощника руководителя», при этом может встретиться другой священник или дьякон). Священник нередко «подкармливает» отдел из средств своего храма и одновременно является руководителем работающей социальной организации: опытных руководителей в своем деле как раз и ставят начальниками отделов.
Заработная плата, офисные траты, большая часть транспортных расходов «покрываются» за счёт средств епархии. Это стало причиной серьёзного сокращения кадров в т.н. «старых» епархиях, когда туда добиралась церковная реформа (о ней мы писали ранее): уменьшение прямого контролируемого дохода в 2–4 раза требовало соответственно ужать расходы на сотрудников. Если епархия не разбегается хорошо платить сотрудникам, руководитель отдела берёт их на ставку в своем храме, но ставка, конечно, не номинальная, а дающая дополнительную нагрузку.
Откуда берутся средства на функционирование проектов? В основном добываются отделами самостоятельно. То есть в ходе работы со спонсорами, благодаря успешной деятельности «своих» социальных организаций и выигранным грантам. Отношения со спонсорами, как и везде, сильно зависят от личности благотворителя, а личность церковного благотворителя подвергается искушениям нередко. Существует и градация спонсоров: начальник отдела может выходить на ИП условно среднего масштаба предприятия, но системообразующие региональные гиганты бывают закреплены за собственно епископом, о чём последний неформально предупреждает руководство епархиальных отделов в стиле: «Это наша корова, и мы её доим».
Фото: facebook.com/diaconia.ru
Хорошо построенная работа социальных проектов может окупать затраченные на них ресурсы. Это прежде всего относится к реабилитационным центрам, в которых практически любая возможная программа потребует трудотерапии. Достаточное количество сестёр милосердия в комнатах при больницах и часовнях тоже является необходимым средством выживания и в определённых случаях может держать на плаву целый храм, от которого это сестричество действует. Заметим, что сама способность руководителя отдела добиться лояльного отношения к его организации со стороны врачей (людей априори научного склада ума) имеет значение: ведь больница – это место, где человек с большей вероятностью, чем где бы то ни было ещё, готов обратиться к Богу, а следовательно больше, чем в ином месте, готов делиться ресурсами с религиозной организацией. Отдельно следует коснуться грантов: бывает, что организация создается под грант и благодаря средствам гранта. Однако после использования всех выделенных средств она далеко не всегда тонет: стремясь сохранить сотрудников, само дело – начинает барахтаться самостоятельно, добывая средства на уход, скажем, за пациентами хосписа или за пожилыми людьми, и в конечном итоге выплывает.
Внешнее и внутреннее
При этом, как показывает практика, живые инициативы отдела всегда имеют за собой живых инициативных людей – не только «штатных благотворителей», но и подчас сторонних помощников, просто воцерковлённых верующих. Великое счастье, когда таких опор у отдела несколько: и работа складывается, и реальная жизнь есть. Отклик мирян, при всей руководящей и направляющей роли клира, именно здесь имеет решающее значение.
Кстати, у отдела социального служения есть и сугубая «внутрицерковная функция»: он ведёт фонд помощи малоимущим священникам и семьям священников, оставшимся без кормильца. В этот фонд «сбрасываются» все священники епархии, и его хватает на небольшую помощь нуждающимся. Я замечал, что у такой «складчины» есть ещё и некий нематериальный смысл – в условиях нашей действительной обособленности друг от друга фонд помогает людям Церкви чувствовать себя братьями. Простая способность иметь общие деньги, известная со времён первохристианских общин, по-видимому, напоминает нам о более важном духовном единстве, а социальный отдел, являясь внешней «визитной карточкой», облекается ещё и в мантии достойного «внутреннего делания». Хочется верить, что на этом его потенциал не исчерпывается, и в общей заботе, попечении и признании друг друга получится объединить как «внешнее», так и «внутреннее» в церкви – найти пространство для диалога клира и мира, церкви и общества.