Основы социальной концепции Русской Православной Церкви:
Христиане призваны быть законопослушными гражданами земного отечества, принимая, что всякая душа должна быть «покорна высшим властям» (Рим. 13. 1), и одновременно помня Христову заповедь воздавать «кесарево кесарю, а Божие Богу» (Лк. 20. 25). Но человеческая греховность порождает преступления – нарушения границ, положенных законом. Вместе с тем понятие греха, установленное православными нравственными нормами, гораздо шире, чем представление светского права о преступлениях.
Главным источником преступления является помраченное состояние человеческой души: «Из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Мф. 15. 19). Необходимо также признать, что подчас преступности способствуют экономические и социальные обстоятельства, слабость государственной власти, отсутствие законного порядка. Криминальные сообщества могут проникать в государственные учреждения, дабы использовать их в своих целях. Наконец, сама власть, совершая противозаконные действия, может становиться правонарушителем. Особенно опасна преступность, прикрываемая политическими и псевдорелигиозными мотивами, – терроризм и тому подобное.
<…> Особая мера наказания – смертная казнь – признавалась в Ветхом Завете. Указаний на необходимость ее отмены нет ни в Священном Писании Нового Завета, ни в Предании и историческом наследии Православной Церкви. Вместе с тем, Церковь часто принимала на себя долг печалования перед светской властью об осужденных на казнь, прося для них милости и смягчения наказания. Более того, христианское нравственное влияние воспитало в сознании людей отрицательное отношение к смертной казни. Так, в России с середины XVIII века до революции 1905 года она применялась крайне редко. Для православного сознания жизнь человека не кончается с телесной смертью – именно поэтому Церковь не оставляет душепопечения о приговоренных к высшей мере наказания.
[2]Отмена смертной казни дает больше возможностей для пастырской работы с оступившимся и для его собственного покаяния. К тому же очевидно, что наказание смертью не может иметь должного воспитательного значения, делает непоправимой судебную ошибку, вызывает неоднозначные чувства в народе. Сегодня многие государства отменили смертную казнь по закону или не осуществляют ее на практике. Помня, что милосердие к падшему человеку всегда предпочтительнее мести, Церковь приветствует такие шаги государственных властей. Вместе с тем она признает, что вопрос об отмене или неприменении смертной казни должен решаться обществом свободно, с учетом состояния в нем преступности, правоохранительной и судебной систем, а наипаче соображений охраны жизни благонамеренных членов общества.
Священное Писание свидетельствует: милосердие к падшему человеку всегда предпочтительнее мести, ибо «на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк. 15. 17).
Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл ныне Святейший Патриарх Московский и всея Руси, отвечая на вопрос журнала «Российская юстиция» [3], сказал:
За последние годы в России много раз эмоционально обсуждался вопрос о смертной казни. Естественно, в процессе этого обсуждения политики, общественные деятели и журналисты постоянно интересуются мнением Русской Православной Церкви. Мы стараемся удовлетворять этот интерес, выступая на различных форумах и в средствах массовой информации. Иногда нас слышат и понимают, иногда нет. Так, «Новые известия» и некоторые другие СМИ весьма недобросовестно отразили и прокомментировали мое недавнее выступление в стенах Государственной Думы, посвященное Основам социальной концепции нашей Церкви, – важнейшему документу, в котором, наряду со многими другими темами, затрагивается вопрос о смертной казни. Если верить упомянутым журналистам, митрополит Кирилл чуть ли не призвал восстановить применение «высшей меры наказания». Это было не так. Чтобы еще раз разъяснить позицию Церкви, которая полностью совпадает с моей личной позицией, хотел бы обратить внимание читателей журнала «Российская юстиция» на раздел IX – «Преступность, наказание, исправление» Основ социальной концепции Русской Православной Церкви, принятых в 2000 году ее Юбилейным Архиерейским Собором.
Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл ныне Святейший Патриарх Московский и всея Руси
[4]Как справедливо говорится в этом документе, в Священном Писании, Священном Предании и историческом наследии Православной Церкви мы не находим запрета на применение смертной казни. Более того, в ветхозаветные времена подобное наказание было прямо установлено Богом за различные преступления. Добавлю, что Господь Иисус Христос не протестовал против казни для Себя и окружающих даже тогда, когда был осужден на смерть и претерпевал крестные страдания. Попытки некоторых религиозных, а особенно общественных деятелей обосновать отмену смертной казни богословскими аргументами не находят под собой твердой почвы.Однако это ни в коей мере не препятствовало христианскому милосердию. На протяжении всей истории своего бытия Православная Церковь принимала на себя долг ходатайства перед светской властью за осужденных на казнь, прося для них милости и смягчения наказания. В православной Российской империи существовали продолжительные периоды времени, когда смертная казнь отменялась или применялась крайне редко. Церковное Священноначалие положительно восприняло мораторий на применение «высшей меры», недавно установленный Президентом Российской Федерации.
Вообще, согласно тексту Основ социальной концепции, Русская Православная Церковь приветствует любые шаги государственной власти, направленные на отмену смертной казни по закону или отказ от ее осуществления на практике.
Священное Писание свидетельствует: милосердие к падшему человеку всегда предпочтительнее мести, ибо «на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк. 15. 17). Смертная казнь не может иметь должного воспитательного значения, а в случае судебной ошибки ее последствия уже не могут быть исправлены. Современная практика, к сожалению, знает немало подобных примеров.
Впрочем, Церковь видит смысл существования государственной власти в поддержке добра и ограничении зла, для чего может употребляться и сила. Поэтому ограничение и отмена смертной казни должны сопровождаться действенными усилиями по совершенствованию работы законодательной, судебной и правоохранительной систем.
Для православного сознания жизнь человека не кончается с телесной смертью. Помня об этом, Церковь не оставляет попечения о приговоренных к «высшей мере наказания». Но очевидно, что неприменение смертной казни дает гораздо больше возможностей для покаяния оступившихся и для пастырской работы с ними.
Сегодня проблема смертной казни воспринимается в обществе неоднозначно. Находятся как ее сторонники, так и противники. В Основах социальной концепции говорится, что «вопрос об отмене смертной казни должен решаться обществом свободно, с учетом состояния в нем преступности, правоохранительной и судебной систем, а наипаче соображений охраны жизни благонамеренных членов общества». Об этом надлежит помнить при обсуждении данного животрепещущего вопроса. Продолжающаяся дискуссия должна вестись ответственно, компетентно, с учетом самых разных мнений и интересов, а главное – с заботой о благе России и каждого ее гражданина.
Протоиерей Глеб Каледа († 1994), профессор, один из первых священников, возродивших окормление тюрем православным духовенством, неоднократно один на один беседовавший в камере смертников с приговоренными к высшей мере .
Когда впервые начальник тюрьмы ввел меня в шестой коридор – коридор смертников, я увидел серо-зеленые стены, сводчатый потолок да узкие двери с тремя замками. Никого из людей. За нами захлопнулись стальные двери.
Что-то охватило мою душу, что-то коснулось меня, и я невольно прошептал:
«Здесь другая атмосфера, дух другой», – подразумевая остальную тюрьму. «Да, конечно», – тихо вторил мне начальник тюрьмы.
С другой стороны коридора лязгнула дверь, и на нас посмотрел дежурный надзиратель. Здесь лица надзирателей ничего не говорят.
В этом коридоре узкие камеры, в которых сидит 20 человек, приговоренных к расстрелу. Я бывал в этих камерах и разговаривал с сидящими здесь смертниками. Кое-кто из них крестился.
С какой силой во время крещения на память читал Символ веры в тюремном храме ожидающий свою казнь смертник Григорий.
«Тебе, Дима, не здесь сидеть, а быть бы катехизатором на воле», – я готовил его к крещению.
Судьи приговаривают к расстрелу одного человека, а палачи расстреливают другого, правда, с той же фамилией.
Мои смертники всегда со мною.
В шестом коридоре нет пустых разговоров. Здесь живут по другую сторону жизни.
Вот здесь, в шестом коридоре, можно учиться страху смертному.
Вот здесь, в шестом коридоре, очень полезно потрудиться монашествующей братии.
<…> Не нами дана жизнь, и не нам ее отнимать – для православного здесь все ясно. Но мы не задумываемся о том, что калечим души тех, кому вменяем в обязанность (или разрешаем) быть палачами. Приговорами к высшей мере наказания мы воспитываем в сознании людей возможность убийства по своему или чужому решению, мы плодим палачей. За небольшую сумму стало возможным договориться об убийстве любой неугодной кому-то личности. Последние ступеньки моральной деградации нации. (»Остановитесь на путях ваших. Записки тюремного священника)
Диакон Андрей Кураев, кандидат философских наук, доктор богословия, профессор Московской духовной академии.
Когда мы работали над текстом «Основ социальной концепции», то дошли до того места, где нужно было выразить отношение православия к смертной казни. Поначалу мысль была заявить протест против смертной казни – это варварство, государство не должно убивать. Ну а затем митрополит Кирилл сказал: «Подождите, задача Собора – не рассказать о наших с вами предпочтениях, а засвидетельствовать позицию Церкви в ее целостности. Давайте посмотрим реально на церковное Предание, церковную историю. Какая позиция по этому вопросу была?» И вот в итоге фиксируем, что в Ветхом завете смертная казнь предписывается. В Новом Завете она не отменяется. Как бы не подтверждается, но и не отменяется.
В Церковной истории последующих веков, в истории христианских государств: Византийской, Российской империи смертная казнь используется. Значит, что мы можем сказать: нельзя человека извне освобождать больше, чем он освобожден внутри. И вот оказывается, общество сегодня не готово к отмене смертной казни. Потому мы сегодня фиксируем, что, с одной стороны, мы не требуем отмены смертной казни, а с другой стороны, Церковь готова поддерживать общественное движение, направленное к отмене смертной казни. Но в итоге Церковь не стремиться навязать именно свою позицию всему обществу, ожидая, что решение это должно быть результатом консенсуса всего общества.
РЕЛИГИЯ и СМИ