Томас Роулендсон. «Продавец книг и автор». 1784. Yale Center for British Art
Материал подготовлен в рамках проекта «The Earth Is Flat - Kак читать медиа?», реализуемого Гёте-Институтом в Москве и порталом COLTA.RU при поддержке Европейского союза
Что было бы с великим Гомером, задумай он собрать по оболу со всех слепых аэдов, исполнявших «Илиаду» во дворцах правителей и на городских площадях? Ну, наверное, он бы прославился еще больше: греки, особенно под занавес своего мира, любили собирать потешные истории о человеческих странностях и глупостях, помянули бы непременно и эту нелепую затею.
Порывы обложить данью всех пьяных посетителей караоке (а они – не посетители, с посетителями и так все ясно, - порывы, они ведь есть!) и сегодня нас веселят. Ну, пока веселят. Но сама проблема безумием не кажется. Это касательно Гомера можно сомневаться – существовал ли он когда-нибудь на самом деле. В наше время у любого интеллектуального продукта есть автор, и, вроде бы, понятно, что автор в продукт вложился. Потратил время и ресурсы на создание, следовательно – заслужил оплату. И, скорее всего, между автором и потребителем, – еще одна могучая прослойка, корпорация, которая приобрела права на продукт, инвестировала в его дистрибуцию и раскруту, рассчитывая что-то получить взамен. Желание естественное: издательства, звукозаписывающие лейблы, кинокомпании и компьютерные студии – не благотворительные фонды.
Они не обязаны предоставлять нам в пользование контент, на производство и продвижение которого затрачены их деньги (иногда – громадные деньги, знаете небось, во что обходится киностудии очередной блокбастер). Они нам ничего не должны, а мы, похоже, должны им по жизни. Чем дальше – тем больше, потому что они тратятся еще и на хитрых юристов, которые выискивают все новые и новые способы содрать с нас денег.
И, в общем, со времен Гомера и почти до наших все это широкие массы беспокоило умеренно. Интеллектуальный продукт, конечно, крали, но конечного потребителя все-таки не объявляли преступником. Копировать книги при помощи печатного станка много легче, чем переписывать в скрипториях. Но рядовой книголюб просто не сможет завести дома типографию, морочиться с набором, складывать свинцовые буковки… Проще купить книгу, а если книга куплена у вора – пусть издатель разбирается с вором.
По-настоящему ситуация поменялась совсем недавно: когда средства для копирования видео- и аудиозаписей перестали быть роскошью. Сыграло свою роль и то, что во второй половине ХХ века кино стало главным развлечением для обывателя, а Голливуд сделался едва ли не влиятельнее Госдепа. Недаром Ленин, человек неприятный, но кое-в-чем прозорливый, назвал кино и цирк важнейшими из искусств. Магнаты не хотели терять деньги.
Тогда-то и начались настоящие войны за копирайт, которые сейчас в самом разгаре. И как иначе – компьютерные технологии упростили процесс копирования до предела, а интернет сделал дистрибьютеров ненужными. Но они не хотят быть ненужными, они хотят отбивать то, что вложили в производство, они хотят прибыли, и они бьются за каждый цент.
Их противники тоже не сдаются, и даже пытаются наполнить свою борьбу политическим смыслом. Первая Пиратская партия, идеолог которой Рикард Фальквинге решил бороться за смягчение законодательства в сфере копирайта. Его идеи нашли поддержку и на родине – молодежное крыло Шведской пиратской партии, которое незамысловато называется «Молодые пираты», одно время было самой массовой молодежной организацией страны, – и в Европе. Теперь съезды европейских пиратских партий проходят регулярно, их члены борются за места в национальных парламентах и участвуют в выборах в Европарламент и сочиняют разнообразные петиции. Петиции, естественно, распространяются бесплатно.
В России, кстати, Пиратская партия тоже есть. Правда, она не зарегистрирована официально, и ничем особенным себя проявить не смогла.
Сторонники свободного распространения информации прибегают к прогрессистскому аргументу: чем информация доступнее, тем быстрее будет развиваться человечество, и тем больше шансов, что проблемы, которые человечество мучают, будут однажды решены.
Их противники парируют: «информация» не самозарождается из пустоты. Интеллектуальный продукт производят люди, которые, вообще-то, хотят есть. Даже поэту, несмотря на всю возвышенность его нежной души, желание изредка есть не чуждо. Саша Черный когда-то так описал настоящую поэтическую мечту:
Жить на вершине голой,
Писать простые сонеты,
И брать у людей из дола
Хлеб, вино и котлеты.
Но поэту нужны только время, вдохновение, и, возможно, бумага с ручкой (хотя Гомер как-то обходился и без бумаги). Однако чем сложнее продукт, тем серьезнее затраты на его производство. И если труд производителей интеллектуального продукта не оплачивать, они просто вымрут, исследования остановятся, павильоны киностудий опустеют, и никакие проблемы человечества не решатся.
Понятно, что перед нами – еще одна история о схватке левых с правыми, рассказанная на новом языке. Понятно также, что в аргументах сторон хватает демагогии, но есть и кое-что здравое. Противники копирайта намекают, например, что если довести идею до абсурда, то выяснится, что даже сфотографировать что-либо, сделанное человеком, нельзя: у изделия есть автор, у автора – авторские права на внешний вид изделия, и получается, что тиражировать изображение изделия без его разрешения в логике борцов за копирайт – преступление. И всякого, у кого в кармане есть телефон с камерой, то есть в наше время – вообще всякого, можно смело тянуть на съезжую.
Но еще понятно, что здесь по-новому схлестнулись вечные человеческие страсти. Автор тщеславен, и как удержаться, если между тобой и славой – пара щелчков мышью? Но автор ведь еще и жаден наверняка, а те, кто в него вложился, жадны тем более. Удержаться от возможности вытрясти копеечку из потребителя – еще сложнее. Но ведь и потребитель – человек, то есть существо, тянущееся к знаниям, мечтающее провести досуг с удовольствием и пользой, а также жадное. Взять, то, что нужно, то, что близко, да еще и бесплатно – это ли не соблазн?
Это даже немного печально: когда схлестнулись страсти простые и вечные, шанса на то, что удастся достичь каких-то окончательных рациональных договоренностей, просто нет. Но кое-какие границы провести рано или поздно удастся. Одни умерят аппетиты, другие поверят наконец, что воровать нехорошо не только кошельки в трамвае.
Но это потом, а пока давайте посмотрим, как бились за копирайт в древней Ирландии, что сегодня об этом думают западные интеллектуалы, за что ненавидят пиратов те, кого пираты успели обобрать, и почему все мы помним как минимум одну строчку из стихотворения Владислава Сырокомли, хотя немногие знают, кто это вообще такой.