Либерально-консервативные и либеральные взгляды на народное представительство в начале ХХ века

Примерно с середины 1870-х годов в общественно-политической мысли России идея народного представительства становится весьма популярной.

За его создание выступали представители всех течений, кроме части консерваторов и анархистов. В начале ХХ века эти стремления усилились.


Особенно решительными сторонниками представительства были либералы и либеральные консерваторы.

Небольшое отступление для обоснования терминологии. Как известно, основной ценностью либерализма является индивидуальная свобода. В то же время в России XVIII – начала ХХ века целый ряд публицистов и общественно-политических течений, выступая за либеральные преобразования в том или ином объеме, видели их цель в укреплении государства, преодолении отсталости, подчинении правительства интересам высших классов и др. В литературе эти деятели и течения нередко признаются либеральными, но, по мнению автора, их следует признать либеральными консерваторами, так как они либеральными методами стремились добиться консервативных целей. В начале ХХ века либеральными консерваторами являлись октябристы (кроме некоторых представителей левого крыла) и их предшественники (также за исключением части левых).

Настроение либералов и либеральных консерваторов начала ХХ века хорошо выражает статья известного правоведа и бывшего городского головы Москвы Бориса Чичерина (очень умеренного либерала, относимого некоторыми авторами к консерваторам) «Россия накануне двадцатого столетия» (1900). В ней говорилось: «Законный порядок никогда не может упрочиться там, где все зависит от личной воли и где каждое облеченное властью лицо может поставить себя выше закона, прикрыть себя высочайшим повелением. Если законный порядок составляет самую насущную потребность русского общества, то эта потребность может быть удовлетворена только переходом от неограниченной монархии к ограниченной. В этом и состоит истинное завершение реформ Александра II. Иного исхода для России нет» [1, с. 164].

Чичерин был противником «деспотизма большинства» и предлагал создать двухпалатный парламент с правом утверждения законов и принятия бюджета. Нижнюю палату могли составить выборные от губернских земств (2–3 от губернии), верхнюю – Государственный совет при условии назначений в него не «по чину». Чичерин считал высшей ступенью конституционной монархии формирование правительства парламентским большинством, однако признавал его применимым не везде, а лишь в странах с сильными партиями и стабильным общественным мнением.

Чуть раньше (1898) в третьей части «Курса государственной науки» Чичерин доказывал, что абсолютная монархия позволяет успешно проводить радикальные реформы (в том числе либеральные – вроде отмены крепостного права), однако слабо обеспечивает эволюционное развитие гражданской свободы. Также публицист считал российское общество готовым к участию в политической власти, ссылаясь на успешную деятельность местного самоуправления [2, с. 111, 116].

Сразу после вступления на престол Николая II в 1894–1895 годах девять губернских земств по инициативе конституционалистов во главе с ветераном земского либерального движения Иваном Петрункевичем (еще в 1879 году выступавшим за созыв Учредительного собрания [3, с. 130–132]) подали адреса с требованием создания общегосударственного представительства на основе земств («доступа голоса земств к престолу»). В составленной группой Петрункевича нелегальной брошюре «Адреса земств 1894–1895 гг. и их политическая программа» содержались требования, в частности, о включении в состав Государственного совета одного представителя от каждого губернского земства и созыве Земского собора [3, с. 158, 161–162]. Как известно, Николай II в ответ заявил о «бессмысленных мечтаниях об участии представителей земств в делах внутреннего управления».

В начале ХХ века в связи с нарастанием революционного кризиса выступления в пользу создания представительной власти усилились. Толчком к соответствующей активности либеральных консерваторов и либералов стал изданный 18 февраля 1905 года по инициативе санкт-петербургского генерал-губернатора Дмитрия Трепова указ о возложении на Совет министров рассмотрения предположений, касающихся усовершенствования государственного порядка. Он предоставлял право частным лицам и учреждениями представлять на имя императора «виды и предположения по вопросам, касающимся усовершенствования государственного благоустройства и улучшения народного благосостояния» [4, с. 20].

В частности, представители поместного дворянства и крупного бизнеса поддержали введение представительства при условии предоставления им соответственного господствующего или влиятельного положения в нем [5, с. 36–40].

В отличие от XIX века, в начале двадцатого столетия идея созыва Земского собора совсем не встречала поддержки либералов и разделялась лишь некоторыми либеральными консерваторами. В мае 1905 года московский финансист и общественный деятель Александр Гучков предложил императору созвать Земский собор для убеждения народа в необходимости продолжения войны [6, с. 153]. Подобные проекты также выдвигались отдельными органами печати, дворянскими и земскими собраниями, городскими думами [7].

Позиция основной части либеральных консерваторов была иной. В апреле 1905 года была опубликована записка меньшинства земских съездов, составленная московским помещиком и бывшим (1893–1904) председателем московской губернской земской управы Дмитрием Шиповым и смоленским помещиком и директором пансиона московского дворянства О.П. Герасимовым с участием московского губернского предводителя дворянства кн. П.Н. Трубецкого, городского головы Москвы кн. В.М. Голицына, орловского губернского предводителя дворянства М.А. Стаховича, директора Московских высших женских курсов историка В.И. Герье, сычевского уездного предводителя дворянства Н.А. Хомякова и московского помещика кн. Г.Г. Гагарина [8, с. 4].

В документе для устранения «обособленности царя от народа» и «созданного бюрократией ограничения самодержавной царской власти» [8, с. 7] предлагалось заменить бюрократический Государственный совет выборным Государственным земским советом, являющимся частью системы реформированного земского самоуправления. Он должен был включать 507 членов – 372 от 50 губерний Европейской России, по 36 от Польши и Кавказа, 30 – от Средней Азии, 23 от Сибири с Дальним Востоком и 10 – от Финляндии, избираемых по норме 1 член от 250 тыс. жителей губернскими земскими собраниями и городскими думами крупных городов по пропорциональной системе. Земства в свою очередь должны были избираться на основе небольшого имущественного или налогового ценза с участием общинного крестьянства.

На Совет предлагалось возложить рассмотрение законопроектов, бюджета и отчетов о его исполнении с сохранением у него совещательных прав, предоставить ему право законодательной инициативы (с разработкой законопроектов правительством) и запросов министрам при сохранении их ответственности перед монархом. Докладывать заключения Совета императору должен был его председатель, утвержденный монархом из числа выдвинутых Советом кандидатов. Подчеркивалась необходимость непосредственного рассмотрения государем предложений Совета и неприемлемость бюрократической верхней палаты.

Позиция основной части либералов была значительно более радикальной. С самого начала века требование постоянного законодательного представительства стало основой их программы.

В частности, в программном заявлении «От русских конституционалистов» (1902), написанном историком и публицистом Павлом Милюковым с участием других либеральных деятелей, «центральным требованием» объявлялось создание «бессословного народного представительства в постоянно действующем и ежегодно созываемом верховном учреждении с правами высшего контроля, законодательства и утверждения бюджета». Политические свободы, гражданское равенство и личная неприкосновенность трактовались, скорее, как средство, обеспечивающее выражение представительством «мысли и воли страны» [9, с. 31].

В этом же документе объявлялась невозможной разработка преобразования высшей бюрократией, в среде которой якобы действовал «естественный подбор» наизнанку, «подбор крупных честолюбий и мелких умов, разнузданных личных аппетитов и полнейшего общественного индифферентизма». Созыв Учредительного собрания посредством «выборов ad hoc» также признавался неудобным из-за неизбежности «правительственного давления» и «трудноопределимого настроения непривычных к политической жизни общественных слоев». Разработку конституции предлагалось возложить на собрание представителей земств, дум крупных городов и университетов с правом избрания любых общественных деятелей [9, с. 35–36].

В соответствии с этими идеями II съезд земских деятелей в ноябре 1904 года большинством голосов потребовал «безусловного участия народного представительства, как особого выборного учреждения, в осуществлении законодательной власти, в установлении государственной росписи доходов и расходов и в контроле за законностью действий администрации» [9, с. 51].

В апреле 1905 года на совещании земцев в Москве было принято требование о создании двухпалатного парламента. Одна палата должна была избираться всеобщим, равным, прямым и тайным голосованием, другая – демократизированным местным самоуправлением [10, с. 125]. В мае Земский съезд принял адрес с требованием немедленного созыва народных представителей, «избранных равно и без различия всеми подданными» с правом «в согласии с царем» решить вопрос о мире и «установить обновленный государственный строй» [6, с. 153].

Санкт-Петербургское губернское земское собрание в мае 1905 года одобрило проект создания представительства в составе 600 депутатов, избранных на три года от губерний пропорционально численности населения косвенным голосованием по системе земских выборов 1864 года, а также от крупных городов.

Представительное собрание должно было рассматривать законопроекты, бюджет, предположения о займах, о строительстве железных дорог и железнодорожные тарифы, а также отчеты министров. Предлагалось предоставить ему права законодательной инициативы и запросов министрам «по всем делам управления», а также всеподданнейших ходатайств «по всем вопросам законодательства и управления». 17 голосами против 15 земство высказалось за решающий голос собрания [11, л. 336–338].

В июне 1905 года московское совещание представителей городских дум высказалось за «введение в России народного представительства на конституционных началах». Ему предлагалось предоставить законодательные права, утверждение бюджета, контроль над ответственным правительством [12, с. 131]. В резолюции июльского Земско-городского съезда говорилось также о всеобщем, равном, прямом и тайном голосовании и контроле Думы законодательных прав и контроля над внешней политикой. Учредительного собрания требовал созданный в мае 1905 году Союз союзов.

В либеральной публицистике 1905 года («Право», «Русская мысль» и др.) отстаивались идеи законодательного представительства, всеобщего и равного голосования, ответственности правительства перед депутатами. Нередко прямо или косвенно выдвигалось требование о предоставлении представительству учредительных полномочий. Эти же требования содержались в значительном большинстве поданных на основании указа 18 февраля (как частных лиц и организаций, так и земских собраний и городских дум) [13, с. 181–182].

Весной и в июле 1905 года были опубликованы конституционные проекты либералов, составленные соответственно группой членов Союза освобождения (Н.Ф. Анненским, В.М. и И.В. Гессенами, Ф.Ф. Кокошкиным и др., имелись комментарии авторов и объяснительная записка) в октябре 1904 года и С.А. Муромцевым с участием Кокошкина для бюро земских съездов летом 1905 года [14]. Оба документа содержали также проекты избирательного закона.

Первый документ, как признавали его авторы, был написан скорее в чисто пропагандистских целях и не рассчитан на выполнение [15, с. 350; 16, с. 70; 17, с. 20]. В нем говорилось: «Единственным правильным путем к осуществлению программы, начертанной в изложенном проекте, мы считаем созыв учредительного собрания, свободно избранного всенародным, прямым, равным и тайным голосованием для выработки и приведения в действие основного государственного закона». Проект Сергея Муромцева был рассчитан на включение в текст Основных законов империи.

Оба документа содержали обширный список прав и свобод, в котором обращает на себя внимание отсутствие постановления о неприкосновенности частной собственности, а также предусматривали создание двухпалатного парламента («Государственной думы») с законодательными полномочиями и ответственность правительства перед ним.

Государственная дума должна включать палату народных представителей и земскую палату. Первая должна была избираться всеобщим (в том числе женским), равным (с некоторым, впрочем, завышением представительства крупных городов), прямым и тайным голосованием по мажоритарной системе с двумя турами.

По проекту освобожденцев, возрастной ценз равнялся 21 году, срок полномочий палаты – трем годам, избирательными правами не должны были пользоваться военные и полицейские. Предлагалось выбирать примерно 650 депутатов (одного от примерно 200 тыс. жителей). В проекте Муромцева предлагался 25-летний возраст, четырехлетний срок полномочий и нормы представительства: 1 депутат от 150 тыс. жителей губернии или 100 тыс. жителей крупного города, всего 840 депутатов.

Земскую палату предлагалось избирать губернскими земскими собраниями и думами крупных городов на срок полномочий собраний и дум в количестве 2–5 государственных гласных от губернии и 1–4 от города в зависимости от численности населения, также с завышением представительства городов, всего 243 от губерний и 26 от городов. Членам обеих палат предлагалось установить вознаграждение. Государственная дума должна была с утверждения императора издавать законы, одобрять бюджет и не предусмотренные им расходы, утверждать важные международные договоры.

Для принятия решения по общему правилу требовалось согласие обеих палат. По проекту Муромцева, в случае неустранимых разногласий любая из палат могла 2/3 голосов передать законопроект на разрешение общего заседания Думы. Оно созывалось после перевыборов палаты представителей в случае подтверждения соответствующего постановления (также 2/3голосов) и принимало решение простым большинством голосов, давая преимущество в несколько раз более многочисленной нижней палате. В случае бюджетных разногласий общее заседание должно было созываться немедленно и без особого решения.

Члены Думы (по проекту Муромцева, в количестве 30 народных представителей или 15 государственных гласных) наряду с министрами пользовались правом законодательной инициативы. Предлагалось ввести обязательную скрепу государственным канцлером или (по первому проекту – и) одним из министров императорских указов, а также политическую и судебную ответственность правительства в целом и его отдельных членов перед палатами. В проекте освобожденцев допускалось введение политической ответственности спустя некоторое время, первоначально предлагалось ограничиться судебной, в том числе «за серьезный ущерб государственным интересам вообще» [18, с. 60].

Проекты предусматривали сохранение за императором положения главы государства с соответствующими полномочиями (особенно обширными в первом проекте), включающими право роспуска палаты представителей, которые он, впрочем, должен был осуществлять не самостоятельно, а по предложениям ответственного правительства во главе с государственным канцлером. Предлагалось ввести присягу императора о соблюдении им конституции.

В пояснениях к проекту Освобождения прослеживается некоторое противоречие взглядов будущих кадетов на представительную власть. В написанном Петром Струве предисловии подчеркивалось, что «краеугольным камнем» документа является всеобщее, равное, прямое и тайное голосование. Публицист отвергал опасения голосования крестьян по указаниям администрации (на манер Франции времен Второй империи) из-за наличия в России крестьянского вопроса и неприемлемости для правительства и дворянства социальных требований крестьян. Также утверждалось, что массы увлекаются «радикальными программами» именно из-за отстранения от легальной политики. По мнению радикальных либералов, «единственное средство ввести огромное социальное движение… в русло закономерной борьбы за интересы заключается в призвании всего населения – на равных правах – к политической жизни… Дайте политическую свободу и политическое равенство – и сама жизнь свободно отметет все то, что заключается в радикальных программах преждевременного и неосуществимого. Но пусть все то, что есть в них жизненного, необходимого и ценного для масс, пусть все это получит в политическом строе обновленной России возможность полного осуществления… При всенародном голосовании народные массы, став ответственными распорядителями собственных судеб, узнают и поймут, что возможно и что невозможно» [18, с. VII–X].

В то же время авторы проекта, повторяя эти утверждения, объявляли основной целью конституции закрепление прав и свобод, а конституционный строй признавался лишь средством для этого (впрочем, единственно возможным). Освобожденцы, ссылаясь на дело Дрейфуса, указывали на возможность нарушения прав человека демократически избранным представительством и ответственным перед ним правительством. Необходимостью борьбы с такими случаями в первую очередь обосновывалась двухпалатная система (и лишь во вторую – полезностью децентрализации и необходимостью налаживания отношений между центральным правительством и местным самоуправлением).

С этой же целью со ссылкой на американский опыт проектировалось создание Верховного суда для проверки конституционности законов, постановлений палат и императорских указов, а также правильности выборов в Государственную думу.

Составленная в октябре 1905 года программа кадетской партии предусматривала введение парламентского правления (в редакции января 1906 года – «парламентарной монархии»). В документе предлагалось ввести всеобщее, равное, прямое и тайное голосование и создать двухпалатное представительство с выборами второй палаты демократизированным местным самоуправлением (допускалась и однопалатная система), участвующее в издании законов, принятии бюджета и контроле за законностью и целесообразностью действий администрации. Предусматривалась ответственность министров перед «собранием народных представителей».

В высшей бюрократии к началу 1905 года также преобладали сторонники создания представительства. При обсуждении этого вопроса в Совете министров в феврале 1905 года с необходимостью преобразования согласился и император. Однако определенный взгляд на народное представительство в правительстве отсутствовал. В Совете министров Николай II, признавая свои колебания, осторожно высказался за сословное представительство, созываемое изредка для решения отдельных важных вопросов в видах укрепления власти [19, с. 196–197]. Министры раскритиковали эти идеи, однако не предложили взамен ничего определенного, рассуждая о необходимости серьезного обдумывания реформы и воздерживаясь от ее конкретизации.

В результате основные положения законов 6 августа 1905 года о создании совещательной Государственной думы фактически разработала группа чиновников МВД во главе с помощником (то есть заместителем) начальника главного управления местного хозяйства Сергеем Крыжановским, не связанная ни с какими общественными течениями. При этом в соответствии с предложениями умеренных консерваторов было предположено создать выборную законосовещательную палату в качестве нижней при превращении в верхнюю Государственного совета. Показательно, что название нового учреждения – Государственная дума – не использовалось в правительственных и консервативных проектах после начала XIX века, зато присутствовало в проектах будущих кадетов, один из которых (освобожденцев) был опубликован во время работы. В своих воспоминаниях Крыжановский утверждает о заимствовании названия из проекта Михаила  Сперанского [20, с. 33–35], однако весьма вероятно и влияние кадетского проекта.

Также из предположений либералов было заимствовано право запросов министрам, не вытекавшее из одобренного Советом министром императорского рескрипта министру внутренних дел А.Г. Булыгину от 18 февраля 1905 года, положившему начало разработке реформы. В нем говорилось лишь о привлечении выборных к законодательству.

В последующем при обсуждении проекта Крыжановского правительство было озабочено исключением участия представителей общественности в этом процессе. Это стремление стало одной из причин устранения Государственного совета от преобразования [11, л. 352–353].

В манифесте 6 августа 1905 года о создании совещательной Думы использовалась славянофильская риторика о единении царя с народом, однако положительной реакции даже среди славянофилов эти утверждения не встретили, и реформа практически не получила общественной поддержки.

Основное содержание манифеста 17 октября 1905 года было заимствовано из изданного в сентябре 1905 года воззвания земского съезда [21, с. 168–188]. Он был поддержан либеральными консерваторами и правыми либералами (будущими октябристами и мирнообновленцами), однако сочтен недостаточным основной частью либералов (кадетами).

При составлении нового избирательного закона имела место первая попытка привлечения консервативно-либеральной и либеральной общественности к преобразованию. В ноябре 1905 года председатель Совета и Комитета министров гр. Сергей Витте предложил Шипову составить проект закона о всеобщем голосовании, одновременно поручив Крыжановскому переработать Положение 6 августа в смысле расширения круга избирателей при сохранении куриальной системы. Шипов привлек к работе группу общественных деятелей (будущих кадетов, мирнообновленцев и октябристов). Окончательный проект всеобщего (для мужчин) и равного голосования был составлен самим Шиповым и приват-доцентом всеобщей истории Московского университета кадетом Сергеем Котляревским.

В Первом Царскосельском особом совещании для обсуждения проектов участвовали (только в начале работы) либеральные консерваторы Шипов, Гучков, богородицкий уездный предводитель дворянства гр. Владимир Бобринский и бывший (1878–1881) городской голова Санкт-Петербурга бар. Петр Корф, единодушно отстаивавшие всеобщее голосование. Оно после серьезных колебаний было отклонено монархом, однако было принято во внимание указание Гучкова на опасность предложенного Крыжановским отдельного представительства рабочих в Думе («это будет организованный статечный союз» [22, с. 290–291]). Рабочие были лишены реального влияния на выборы.

Предоставление законами 20 февраля 1906 года полубюрократическому Государственному совету права абсолютного вето на решения Думы вызвало недовольство не только кадетов, но и октябристов.

В частности, в марте 1906 года московский центральный комитет Союза 17 октября счел, что февральский закон о Государственном совете и изданное тогда же новое Учреждение Государственной думы «существенно отклоняются от основных начал манифеста 17 октября, вновь воздвигая в лице преобразованного Государственного совета то бюрократическое средостение, разрушения которого единодушно и законно домогается русский народ с той поры, как верховная власть, осведомленная о чувствах возраставшего недоверия и вражды его к чиновному властвованию, рескриптом от 18 февраля решила призвать облеченных народным доверием избранников к совместным трудам по усовершенствованию государственного строя…

Поэтому Центральный комитет признает желательным введение в положение о Государственном совете правила, в силу которого при неодобрении Государственным советом решения, принятого Государственной думой, дело должно возвращаться на новое обсуждение в Думу и затем, в случае подтверждения ею своего постановления, это постановление должно быть представлено на усмотрение верховной власти, и не одним председателем Государственного совета, а совместно с ним и председателем Государственной думы».

Петербургский ЦК союза не согласился со столь резкой резолюцией, а некоторые его члены даже одобряли положение о Совете. В постановлении комитета говорилось: «Члены петербургского центрального комитета не находят возможным согласиться с положением, что актами 20-го февраля нарушены конституционные начала. Желая, однако, пойти на встречу взглядам… московского центрального комитета, члены петербургского комитета считают желательным включить в общее постановление соединенных комитетов пункта, устанавливающего желательность представления верховной власти таких законопроектов, не утвержденных госсоветом, которые при вторичном рассмотрении их в Гос. думе получили не менее 2/3 голосов» [23, с. 172–176].

Реакция либералов была еще более жесткой. Котляревский заявил в Первой Думе: «Государственный совет… совмещает все черты, присущие самым худшим вторым палатам Западной Европы…» [24, с. 187].

Составление проекта новых Основных законов (то есть конституции) империи также велось втайне от общественности. Лишь после одобрения их проекта Третьим Царскосельским совещанием под председательством императора дворцовый комендант Дмитрий Трепов через посредника сообщил проект руководству выигравшей первые думские выборы кадетской партии. Совещание с участием Милюкова, Муромцева, председателя московской губернской земской управы Федора Головина и лидера партии демократических реформ профессора С.-Петербургского университета и Политехнического института Максима Ковалевского предложило многочисленные поправки. Важнейшие из них оказались не учтены, но некоторые были приняты. Окончательно редактировавшая проект группа сановников во главе с председателем Государственного совета гр. Дмитрием Сольским ввела постановление о необходимости скрепы министрами императорских указов, а также изъяла статьи, закреплявшие некоторые законы (о праве императора назначать жалование и пенсии высшим сановникам и др.) [25, с. 116–143].

Таким образом, при проведении реформы государственного строя предложения либерально-консервативной и либеральной общественности в принципе принимались во внимание правительством, но учитывались лишь эпизодически и в очень ограниченной степени. Это изначально привело к конфронтации правительства с объединившимися в кадетскую партию либералами. Впрочем, она была неизбежной и по другим причинам, а именно из-за разногласий в аграрном вопросе и отношении к революционному движению.

В то же время либеральные консерваторы до определенного момента были согласны с новым государственным строем. В 1907 году они фактически отказались от предлагаемого их руководителями в конце 1905 года всеобщего и равного голосования и согласились с Положением о выборах 3 июня 1907 года. Однако после отказа правительства неформально считаться с ними либеральные консерваторы сочли невозможным ограничиться работой в рамках бюрократически составленных законов и также перешли в оппозицию.

 

Литература

Чичерин Б.Н. Россия накануне двадцатого столетия. Берлин, 1900.
Нарежный А.И. Эволюция конституционных воззрений Б.Н. Чичерина // Призвание историка. М., 2001.
Пирумова Н.М. Земское либеральное движение. М., 1977.
Законодательные акты переходного времени. 1904–1908 гг. М., 2010.
Малышева О.Г. Думская монархия. Ростов н/Д, 2004.
Ганелин Р.Ш. Российское самодержавие в 1905 г. СПб., 1991.
ГАРФ. Ф.601. Оп. 1. Д. 843. Л. 1.
К мнению меньшинства частного совещания земских деятелей 6–8 ноября 1904 года. СПб., 1905.
Российские либералы: кадеты и октябристы. М., 1996.
Ганелин Р.Ш. Политические уроки освободительного движения в оценке старейших царских бюрократов // Освободительное движение в России. Вып. 14. Саратов, 1991.
РГИА. Ф. 1276. Оп. 1. Д. 38. Продолжение 3.
Ганелин Р.Ш. Петиции по указу 18 февраля 1905 года // Вспомогательные исторические дисциплины. Вып. XXI. Л., 1990.
Ганелин Р.Ш. Указ 18 февраля 1905 г. о петициях и правительственная политика // Вспомогательные исторические дисциплины. Вып. XV. Л., 1983.
Русские ведомости. 1905. 6 июля.
Медушевский А.Н. Демократия и авторитаризм. М., 1997.
Аронов Д.В. Российский либеральный конституционный проект начала ХХ века // Таврические чтения 2016. Ч. 1. СПб., 2017.
Шелохаев В.В. Конституционно-демократическая партия в России и эмиграции. М., 2015.
Основной государственный закон Российской империи. Paris, 1905.
Заседания Совета министров 3 и 11 февраля 1905 г. в записях Б.Э. Нольде // Археографический ежегодник за 1989 г. М., 1990.
Крыжановский С.Е. Воспоминания. Берлин, б.г.
Островский А.В., Сафонов М.М. Манифест 17 октября 1905 г. // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. ХII. Л., 1981.
Царскосельские совещания: Протоколы секретного совещания в декабре 1905 года под председательством бывшего императора по вопросу о расширении избирательного права // Былое. 1917. № 3.
Партия «Союз 17 октября»: Протоколы съездов и заседаний ЦК. Т. 1. М., 1996.
Государственная дума. Созыв I. Сессия I: Стенографические отчеты. СПб., 1906.
Из архива С.Ю. Витте // Красный архив. 1925. Т. 4–5 (11–12).



АВТОР
Вадим Дёмин
Доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института Российской истории РАН.

Автор
Вадим Дёмин
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе