27 января 2011 ● Эксперт
Неизвестно, может ли сегодня в России вообще сложиться то, что называется политической нацией. Возможно, нация как универсальный способ создания территориального сообщества принадлежит XVIII веку. Как монархии — Средневековью, когда люди еще думали о себе не как о французах или англичанах, но как о подданных того или иного короля.
Хотя сам термин «нация» появился незадолго до Великой французской революции, его суть лет за сто до этого сформулировал полковник Томас Рейнборо: «Я думаю, что последний бедняк в Англии вовсе не привязан к тому правительству, за подчинение которому он не отдал свой голос. И я сомневаюсь, англичанин ли тот, кто в этом сомневается». Так англичане стали англичанами: приверженцами парламентаризма, свободы, собственности — ох, какие были споры между защитниками этих далеких в то время ценностей! — и англиканской церкви.
Сама же идея нации, как она сформировалась во Франции, означала внесословность, свободу, республиканизм и единение страны на искусственной общей этнической основе. Эта идея при всей своей видимой демократичности изначально была дискриминационной по отношению к провинциям, говорящим на своих диалектах и даже языках, как потомки кельтов бретонцы. И с 30-х годов прошлого столетия начался упадок европейских наций.