Смутное время в России

Основные материалы проекта, накопившиеся к настоящему времени собраны в одном файле здесь. Если вы хотите поучаствовать в обсуждении проекта вам сюда. Если хотите поддержать работу над проектом: 4276 3800 5886 3064.


После трудных последних лет эпохи Ивана Грозного, Россия пережила настоящий расцвет в царствование его сына – Федора Иоанновича (1583-1598).

«У него не было «брани против плоти и крови», но неприятелей своих он одолевал молитвою, — писал о Федоре Иоанновиче в своем «Временнике» дьяк Иван Тимофеев. — И настолько помогала ему сила молитвы, что ею он привлекал на себя милость Божию... Если кто, зная это, теперь с верою призовет его в молитвах, — не согрешит. Во дни его десница Творца Мира лучше всякой человеческой надежды самостоятельно управляла и сохраняла его царство».


Россия отразила попытку набега на Москву крымского хана Кази-Гирея (1591). В войне со Швецией (1590-1595) был взят реванш за прежние неудачи – был возвращен выход к Балтийскому морю: города Ивангород, Копорье, Ям, Орешек и Ладога. В Москве зодчий Федор Конь возвел стены Белого города (ныне о них напоминает Бульварное кольцо). На южных рубежах были основаны новые города: Валуйки, Воронеж, Белгород, Курск, Оскол, Самара, Саратов, Царицын и другие. По стопам легендарного Ермака царские воеводы начали освоение Западной Сибири, где были заложены крепости Тюмень, Уржум, Тара, Сургут, Нарым, Березов, Пелым.

Эпохальным событием правления Федора Иоанновича стало учреждение на Руси патриаршества. В 1589 году в Успенском соборе Кремля митрополит Иов был торжественно возведен в сан Патриарха Московского и всея Руси. В Уложенной грамоте Поместного собора скрепленной печатью Константинопольского патриарха есть следующие слова: «Великое Росийское царствие, Третей Рим, благочестием всех превзыде».

Однако к Российскому царству подкрадывался династический кризис – царь был бездетен, а его младший брат Дмитрий Иоаннович погиб при загадочных обстоятельствах в Угличе в 1591 году. По официальной версии он в припадке эпилепсии упал на нож, однако многие подозревали в его убийстве правителя государства, Бориса Годунова, брата царской супруги Ирины.

В гибели царевича был заинтересован также могущественный дом князей Шуйских, происходивший от младшего брата Александра Невского – Андрея Ярославича и в прошлом занимавший суздальско-нижегородский удельный стол. Будучи по крови старейшим из родов Рюриковичей, после московской ветви, к тому же имея хорошие связи с Московским посадом, выступившим на стороне Шуйских против боярина Бельского, Шуйские могли рассчитывать занять трон, в случае пресечения прямой царской ветви.


Илья Глазунов. Легенда о царевиче Димитрии. 1967


Когда в 1598 году Федор Иоаннович скончался, то Борис Годунов, будучи самым могущественным человеком в государстве, был вскорости избран на царство земским собором. Однако и для русского общества и для народа попытка введения выборной монархии, по образцу соседней Речи Посполитой, оказались абсолютно неприемлемыми. Слишком было очевидно, что это избрание совершилось «не по изволению Божию, а по многомятежному человеческому хотению».

Расправы Бориса с недовольными боярами вели к кризису в верхах, а обрушившие на страну бедствия погрузили народ в пучину бедствия и смуты. Отсутствие сильной и авторитетной власти самодержавного монарха, ощущение, что царь не от Бога, а от людей, подтолкнули страну к системному политическому кризису.


Илья Глазунов. Борис Годунов (фрагмент картины)


Вызванные резким похолоданием три неурожайных года подряд (1601–1603) вызвали рост цен на хлеб и прочие продовольственные товары в 20 раз, а некоторые современники писали даже о стократном повышении цен. Это вызвало в Московском государстве небывалый голод. Ослабевшее и истощенное население было подвержено эпидемиям: только в одной Москве в братских могилах было погребено тогда около 130 тысяч человек. Царь всеми силами боролся с бедствиями, велел раздавать в Москве хлеб даром. Москву заполонили нищие, обездоленные и просто не желавших работать.

Ошибочное распоряжение Бориса, разрешившего боярам освобождать своих боевых холопов, если они не могли их прокормить, привело к тому, что появилось множество разбойников, от которых страдали мирные жители. Отряды разбойников сбивались в целые воинские соединения, против которых правительство вынуждено было направлять войска. Особенно плотным было сосредоточение разбойников и казаков в Юго-Западной части страны, на границе с Диким Полем и Речью Посполитой. И не случайно – именно там разгорелся пожар Смуты.


Владения Вишневецких помечены темно-красным


В народе шли разговоры о том, что бедствия, обрушившиеся на страну, являются Божьим наказанием за многочисленные грехи царя Бориса. Ширились слухи о чудесном спасении последнего из сыновей Ивана IV — царевича Димитрия Ивановича.

Вероятнее всего, самозванец был выходцем из провинциального дворянского рода Отрепьевых, принявшим постриг в московском Чудовом монастыре с именем Григорий. Бежав в Речь Посполитую он нашел там покровительство в лице могущественного православного магната Адама Вишневецкого, обладателя земель по левобережью Днепра, превосходивших размерами некоторые европейские королевства. Магнат вел давние пограничные споры с Россией и ему понравилась идея посадить в Москве своего «карманного» царя. Вторым покровителем самозванца стал сандомирский воевода Юрий Мнишек, выразивший готовность выдать за самозванца в случае его воцарения дочь Марину.


Сигизмунд III Ваза


Магнаты заинтересовали в своем проекте польского короля Сигизмунда III, страстного католического фанатика. К плану водворить на Руси самозванца, а через него ввести церковную унию подключился и могущественный орден иезуитов. Весной 1604 года самозванец тайно перешел в католичество и дал польскому монарху обещание в случае своей победы в борьбе за престол ввести в России католицизм вместо православия. Королю были обещаны серьезные территориальные уступки: под власть Речи Посполитой должны были отойти Северская и Смоленская земли. Утратив авторитет монарха и социальную стабильность Россия начала превращаться в игрушку внешних сил.

Осенью 1604, возглавив небольшую наемную армию, Лжедмитрий I пересек юго-западную границу Московского государства. На его сторону вскоре перешли гарнизоны большинства крепостей Северской земли, а также население южных уездов. Этому способствовало падение популярности царя Бориса Годунова в народе. Одержав в декабре победу над царским войском в сражении под Новгородом-Северским, самозванец спустя месяц был наголову разбит у деревни Добрыничи и с трудом избежал пленения.


Константин Маковский. Агенты Дмитрия Самозванца убивают сына Бориса Годунова. 1862.


Внезапная кончина Бориса Годунова в апреле 1605 года в корне изменила ситуацию: царские войска перешли на сторону «царевича Димитрия». Наследник престола – юный царь Фёдор Борисович Годунов был свергнут и жестоко убит. Лжедмитрий вступил в Москву.

Многие прекрасно знали, что это никакой не царевич, а, вероятнее всего, беглый монах-расстрига Гришка Отрепьев, но все — и бояре, и духовенство, и войска — признали его. Даже мать Дмитрия, царица-инокиня Марфа, согласилась признать в нём родного сына. Непреклонен был лишь патриарх Иов, но он тщетно напоминал о клятвах и предавал анафеме самозванца. Святителя схватили и сослали в дальний монастырь, на его место был поставлен лжепатриарх, загостившийся в Москве грек Игнатий. «Царь Дмитрий Иоаннович» был венчан на царство сразу в двух кремлёвских соборах: не только в Успенском, но и в Архангельском, у гробницы Ивана Грозного, за сына которого он себя выдавал.


Дмитрий Самозванец был первым «западником» на российском престоле. Он поражал москвичей своим внешним видом, брея бороду, окружил себя польскими советниками и охранниками-иноземцами, переименовал боярскую думу в «сенат», ввел польскую систему чинов, пытался именовать себя императором, но писал это латинское слово на слух, с ошибкой: «in perator». Царь не спал после обеда, не ходил в баню и не дозволял кропить себя святой водой, чем окончательно убедил русских людей в своей подменности. Во внешней политике он намервался начать войну с турками и всеми силами старался уклониться от данных им Сигизмунду III обещаний по территориальным уступкам. Мало того, он попытался поддержать польскую оппозицию Сигизмунду и тайно предлагал себя магнатам на польский престол.

Меньше чем за год самозванец нажил себе множество врагов и в России и заграницей. После его венчания с Мариной Мнишек и неслыханной на Руси её коронации, народ окончательно убедился в том, что царь – иноземец. Чашу терпения переполнили бесчинства приехавших с невестой поляков.


Карл Вениг. Последние минуты Димитрия Самозванца. Константин Маковский. Убийство Лжедмитрия.


Заговорщики во главе со знатным Василием Шуйским (он расследовал смерть царевича Димитрия Угличского и точно знал, что он мертв) начали мятеж. Шуйский призвал народ «идти на злого еретика», и вспыхнул народный бунт. Шуйские неоднократно до этого инспирировали бунты московского посада - в 1547 году против Глинских, в 1584 и 1586 против Бельского, поэтому в легкости организации ими восстания не было ничего удивительного. Толпа растерзала Самозванца и множество сопровождавших его поляков.

Организатор восстания Василий Шуйский был провозглашен царем по соглашению с боярами, которым он клятвенно обещал ограничить свою власть, но без решения земского собора. Народ прозвал поэтому Шуйского «Самовенечником» по аналогии с «Самозванцем».


Василий Шуйский


Важными деяниями Шуйского стали перенос в Москву святых мощей царевича Димитрия Углицкого, позволявшее всем убедиться в действительной смерти царевича, а так же низвержение лжепатриарха Игнатий. Патриарх Иов был тяжело болен и слеп, поэтому он благословил избрание нового патриарха, каким стал святитель патриарх Гермоген - выдающийся духовный писатель, радетель об обращении в Православие казанских татар, один из участников обретения Казанской иконы Божией Матери.

В феврале 1607 года, два патриарха - Иов и Гермоген возглавили покаяние москвичей во главе с царем, боярами и освященным собором за клятвопреступление в отношении царя Феодора Годунова и за присягу ведомому самозванцу Отрепьеву. Казалось, что для Руси послу Смуты наступает пора очищения.


Однако мера падения еще не была достигнута. И взявшийся ниоткуда "самовенечник" царь, поставленный под шумок бунта, и ограничение его власти в отношении бояр, означали дальнейший упадок монархической и государственной идеи и сулили народу новые смуты. Если до воцарения Шуйского смута ограничивалась столицей, то теперь она разлилась по всему государству и начала его уничтожать.

По всей стране ползли слухи, что царь Димитрий Иоаннович снова чудесно спасся. От его имени поднимались мятежи, один из которых возглавили Иван Болотников боевой холоп князя Телятевского и самозванец Илейка Муромец выдававший себя за вымышленного царевича Петра Федоровича. Подстрекателем Болотникова стал один из приближенных Лжедмитрия, убийца Федора Годунова - Михаил Молчанов, бежавший из Москвы с большой царской печатью. С её помощью Молчанов всюду разослал грамоты, что царь Дмитрий Иоаннович жив. Снабдил он грамотой, и Болотникова, наделяя его правами большого воеводы. В этом смысле выступление Болотникова никогда не было в юридическом смысле "восстанием". Благодаря махинациям Молчанова он выступал, снабженный царской грамотой, скрепленной подлинной царской печатью. Во имя призрака Самозванца против Василия Шуйского начались восстания задолго до того, как этот призрак материализовался в новом претенденте.


Поход болотниковцев на Москву


Разнородная армия Болотникова состоявшая из крестьян, холопов, провинциальных дворян, громя воевод Шуйского и грабя окрестности двинулась на Москву. В составе армии был даже недавний хозяин Болотникова - Телятевский. Мятежники расположилась в подмосковном селе Коломенском и начала длившуюся пять недель осаду столицы. Однако благодаря увещеваниям Патриарха Гермогена от восставших отступили дворянские отряды, включая отряд рязанца Прокопия Ляпунова. Мятежники были разбиты под Москвой, однако еще долгие месяцы удерживали Тулу. Василий Шуйский лично совершил поход на Тулу и город был взят после того, как на него была отведена вода. Болотников сдался Василию и торжественно признал его царем. Шуйский не любил применять к врагам жестокие репрессии - Болотников был сослан в Каргополь даже без кандалов, однако после выступления Лжедмитрия II его ослепили, а затем утопили.


Лжедмитрий II


Не успело правительство усмирить восстание Болотникова, как настала новая беда – явился самозванец, выдававший себя за Самозванца. Лжедмитрий II не отличался ни умом, ни личным обаянием Лжедмитрия I, не был даже на него похож. Однако, как сказал поддерживавший его польский аристократ Ян Сапега: «Мы, поляки, во второй раз привели сюда государя, который должен будет называться Димитрием, даже если русские от этого сойдут с ума». Смута уже жила по своим законам – вокруг самозванца, кто бы они ни был, группировались те, кому было не ужиться с Василием Шуйским. Понятие государственной необходимости и служения заменилось произволом.

Появление Лжедмитрия II и его значительный политический успех было, в известном смысле, низшим моментом Смуты. Первыми его признали жители городов через которые не так давно проходил Лжедмитрий I. Люди, отлично знавшие как выглядел Лжедмитрий, тем не менее признавали царем нового самозванца из собственной выгоды. Понятия верности, истины, присяги полностью улетучились.


Тушкинский лагерь (С.В. Иванов. Смутное время)


К лету 1608 года отряды Лжедмитрия II во главе с польскими военачальниками Сапегой и Лисовским дошли до Москвы, но взять ее не сумели. Лагерь Лжедмитрия II стоял в непосредственной близости от столицы, в селе Тушино, почему самозванца в народе вскоре и окрестили «Тушинским вором».

В конце 1608 – начале 1609 года Лжедмитрию II удалось почти полностью блокировать Москву. На его сторону перешли многие города вокруг столицы, а также и крупные центры на окраинах страны — Астрахань и Псков. Банды «лисовчиков» совершали далекие грабительские рейды вглубь страны. Лисовчики оказались исключительно опасным противником - это были легкие конные отряды, не возившие с собой обозов и все грузы везшие только на лошадях. Чтобы скрыть свои передвижения они убивали каждого встречного, беспощадно грабили всё, что смогли захватить и стремительно уходили.


Лисовчики


Позиции Тушинского вора упрочило согласие Марины Мнишек, вдовы Лжедмитрия I, признать в нем своего якобы спасшегося мужа. Однако польский король с самого начала категорически отказался поддержать Лжедмитрия II. В Тушине самозваный государь (или, как называли его польские сторонники, «царик») обзавелся личным двором: у него появились собственные бояре. Многие служилые люди неоднократно, изменяя присяге, переезжали из Москвы в Тушино и обратно. Захваченный лисовчиками митрополит Ростовский Филарет (Романов) был назначен Лжедмитрием патриархом. Действующий патриарх Гермоген, однако, не осудил Филарета, выразив понимание его положения.

Именно святитель Гермоген возглавил сопротивление Тушинскому вору. Его послания, обличавшие самозванца, распространялись по всей России. Именно духовенство - епископат и монашество стало во главе сопротивления. Тверской архиепископ Феоктист был схвачен и замучен тушинцами. С трудом вырвался из плена лисовчиков коломенский епископ Иоасаф.


Оборона Троице-Сергиевой Лавры


Неудачи Тушинского вора начались у стен Троице-Сергиева монастыря. Отряды Лисовского и Сапеги осадили эту хорошо укрепленную обитель в надежде перекрыть дорогу, соединявшую Москву с богатыми северными городами. Но успевший проникнуть в монастырь отряд стрельцов вместе с монахами и крестьянами мужественно держали оборону. 16-месячная героическая оборона Троице-Сергиевой Лавры закончилось торжеством защитников обители и позорным отступлением неприятелей в январе 1610 года. Одним из организаторов обороны был келарь Лавры Авраамий Палицын подробно описавший события осады в своей "Истории".


Против тушинского вора поднялось народное движение, бывшее прообразом будущих ополчений. Народная рать освободила от тушинцев Кострому, Ярославль, Муром, Владимир. Одновременно с этим правительство Шуйского начало искать внешней поддержки – утратившая авторитетное единовластие и погруженная во внутриполитический кризис страна начала терять суверенитет. Василий Шуйский в 1609 году заключил договор с Швецией, по которому, в обмен на русскую крепость Корелу, шведы предоставляли наемную армию для борьбы с самозванцем.


Михаил Васильевич Скопин-Шуйский


Одаренный молодой полководец Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, родич царя, во главе русско-шведской армии начал один за другим наносить поражения войскам Лжедмитрия II, в битвах под Калязином (18 августа 1609), на Каринском поле (18 октября 1609) и под Дмитровым (10 февраля 1610) он разбил войска Сапеги и заставил поляков снять осаду Троице-Сергиевой Лавры (12 января 1610). Тушинский лагерь начал распадаться, а самозванец спрятавшись в телеге под дранкой сбежал из него в Калугу, куда перенес остатки своего «двора».

Шведская интервенция лишь усугубила смуту – позволив разогнать тушинцев она накликала еще большую опасность. Польский король Сигизмунд III, изгнанный некогда с шведского престола упорный враг Швеции, в появлении шведской армии под Москвой увидел повод для того, чтобы объявить России открытую войну. Едва не свергнутый восстанием шляхты, Сигизмунд видел в походе на Россию отличный выход, чтобы отвлечь её внимание от внутренних проблем Речи Посполитой. К тому же он хотел исполнить волю Папы Римского и иезуитов – подчинить Россию католицизму.


Оборона Смоленска


Польская армия двинулась на Смоленск, старинный русский город и мощную крепость, возвращенную из состава польско-литовского государства в 1514 году. К этой армии стремились присоединиться поляки, которые прежде разбойничали под началом Лжедмитрия II. В сентябре 1609 года началась героическая оборона Смоленска, продолжавшаяся под руководством воеводы Михаила Борисовича Шеина почти два года.


Первоначально существовала надежда на то, что крепость быстро разблокируют войска Скопина-Шуйского. Однако Скопину Шуйскому повредили массовые надежды на его вступление на престол. Еще после победы на Каринском поле Скопина начали в открытую провозглашать царем, а один из лидеров оппозиции Шуйскому - Прокопий Ляпцунов прислал ему грамоту с призывом вступить на царство вместо ненавистного народу дяди. Однако Скопин подчеркнуто сохранял верность законному государю.

Но в окружении Василия Шуйского зрела подозрительность. Торжественно вступивший в Москву в марте 1610 года победоносный полководец был таинственно отравлен. На пиру он принял чашу с вином после которой из носа хлынула кровь и через две недели молодой герой, надежда России, скончался. Молва приписывала эту смерть брату царя – Дмитрию Шуйскому.


Битва под Клушиным. Польская картина


Дмитрий Шуйский повел оставшееся после родича войско на поляков и потерпел от них катастрофическое поражение под Клушиным 24 июня 1610. Армия крупного польского полководца Жолкевского разгромила русскую конницу. Узнав новость об этом попытался снова ударить на Москву Лжедмитрий II.

Царская власть при Шуйском потеряла авторитет и божественный ореол. Бояре считали, что тот, кто называет себя царем, это просто один из них. И он оказался неудачником и навлек на державу все новые и новые несчастья. Поэтому они составили очередной заговор и решили его свергнуть.


Свержение Василия Шуйского


Царь был схвачен и насильственно пострижен в монахи, причем монашеские обеты за него произносил князь Тюфякин. Патриарх Гермоген, считал, что царю надо служить, каков бы он ни был. «Чающе бо они на царя возсташа — а того забыша, что царь Божиим изволением, а не собою приим царство» - обличал он бояр. Возмущенный новым переворотом святитель сказал, что монахом теперь считает Тюфякина, а не Шуйского. Но в одиночку противостоять силе мятежных бояр святитель в одиночку не мог.

Боярская дума учредила в Москве олигархию «седмочисленных бояр», «семибоярщину» как назвали её позднейшие историки, из представителей знатнейших родов. Двое из них были Рюриковичи, двое – служилые московские бояре, а трое – Гедиминовичи, потомки основателя Великого княжества Литовского. Не удивительно, что семибоярщина обратилась именно к польскому королю Сигизмунду III с предложением возвести на престол его сына Владислава. Королевич должен был принять православие и править в согласии с боярством, а поляки должны были защитить Москву от самозванца.


17 августа 1610 года «седьмочисленные бояре» заключили со стоявшими под Москвой поляками договор, признававший русским царем Владислава сына польского короля Сигизмунда III. Москвичи были приведены к присяге Владиславу. На переговоры с Сигизмундом под Смоленск был направлен митрополит Филарет (Романов) с твердым наказом добиваться перехода королевича Владислава в Православие. Однако Сигизмунд начал добиваться признания русским царем себя самого, а о принятии Православия не хотел и слышать. В этих условиях Патриарх Гермоген категорический отказался утвердить договор с поляками несмотря на то, что , а без патриаршей подписи и посольство Филарета отказалось утверждать соглашение.

Опасаясь выступлений москвичей и не доверяя русским войскам, правительство совершило акт национальной измены: в ночь на 21 сентября тайно впустило в Москву польские войска. Поляки заняли Кремль, Китай-город, Новодевичий монастырь. Немецкие и французские наемники и польско-литовские шляхтичи должны были помогать в борьбе с оставшимися тушинцами и оборонять бояр в случае народного восстания.

Польская оккупация делала тушинцев естественным сосредоточением национальной русской партии, пусть и во главе с вымышленным самозваным царем. Новой столицей Лжедмитрия II, в окружении которого все большую роль играл казачий атаман Заруцкий, стала Калуга. Однако 10 декабря 1610 Лжедмитрий II был зарублен входившим в его окружение крещеным ногайским мурзой Петром Урусовым. Марина Мнишек осталась на руках с младенцем, считавшимся сыном Лжедмитрия II ("Воренком") под покровительством нового мужа - Заруцкого.

Предательское и эгоистическое поведение элит подорвало доверие к власти. Народ, утратив понятия о вере и верности, разделился на бандитов и их жертв. Страну захлестнула волна насилия и междоусобиц. Государство делили и расхищали враждующие группировки. Но самое главное: отказ католика Владислава принять ненавистную ему «греческую веру» поставил под угрозу само существование последнего в мире независимого православного царства.


Ян Матейко. Станислав Жолкевский показывает пленного царя на сейме в Варшаве, 1892


Василий Шуйский был вывезен Жолкевским в Польшу. В октябре 1611 г. в Варшаве состоялась целая постановка - бывший русский царь был провезен по улицам города, а затем в королевском замке поставлен на колени перед Сигизмундом и принес ему присягу, признав себя побежденным. Перед польским королем лежали русские знамена, добытые в бою под Коушиным и похищенные в кремле, включая царскую хоругвь Шуйского.

Добровольное национальное предательство, совершенное правительством, призвавшим иноземную власть, было низшей точкой смуты, вызванной утратой веры в то, что царская власть от Бога. Без высшего духовного и нравственного авторитета оказалось все позволено – сперва началась борьба за власть, а затем, истощив страну в своем междоусобии, богатые и знатные попросту учредили олигархию и сдали страну иноземцам.


Яков I Стюарт


Россию начали рассматривать в Европе как жертву и объект колониальных устремлений и каждый стремился оторвать от неё кусок – даже английскому королю Якову I был предложен проект сотрудников торговавшей с Россией «Московской компании» Джона Мерика и Томаса Чемберлена, предлагавших захват русского Севера с его богатствами.

«Если бы Его Величество получил предложение суверенитета над той частью Московии, которая расположена между Архангельском и Волгой, и над водным путем по этой реке до Каспийского или Персидского моря, или, по крайней мере, протекторат над нею и полную свободу для английской торговли, это было бы самым счастливым предложением, когда-либо сделанным нашему государству с тех пор, как Колумб предложил Генриху VII открыть для него Вест-Индию…» - писали прожектеры.

Интересно, что оплатить колонизацию должны были сами русские, которые, по мнению авторов проекта, будут искать у английского короля защиты от ужасов смуты.

Русское царство практически погибло, но оставалась Русская Церковь. И именно она, в лице своего предстоятеля патриарха Гермогена, подняла народ на защиту веры и Отечества. По призыву своего духовного пастыря проснулся русский народ и начал трудное отвоевание своей страны. Лишившись центральной власти, люди самоорганизовывались на местах, доказав, что единство России не призрак, а реальность, отпечатанная в каждом сердце. Горожане осажденного Смоленска, Москвы, Ярославля, Нижнего Новгорода пересылались грамотами в которых четко выражались их идеи - совместное выступление русской нации против оккупации литовскими людьми.

«Грамотка» обращенная к «господам братьям нашим всего Московского государства», отправленная из осажденного Смоленска в начале 1611 года гласит: «в то время на Москве русские люди возрадовались и стали меж себя говорить, как бы во всей земле всем людям соединитись и стати против литовских людей, чтобы литовские люди из всее земли Московские вышли все до одново». Смоляне называют всех людей «господами братьями», то есть приписывают им равенство в господском достоинстве. Слово «русские люди» явно употреблено в грамотке не в узкоэтническом смысле, а как обозначение сообщества людей политически отождествляющих себя с Московским государством.


Руководители Первого ополчения


В провинциальных городах и уездах по призыву ставшего рязанским воеводой Прокопия Ляпунова формировались отряды ополчения, ставившего задачей изгнание из столицы оккупантов. Ополченцы Ляпунова соединились с бывшими тушинцами во главе с боярином Дмитрием Трубецким и атаманом Заруцким.

Жители Москвы все чаще вступали в конфликты с людьми Гонсевского, отказывались продавать им необходимые товары, требовали отстранения от власти наиболее ненавистных членов правительства. Оккупационные власти в ответ обязали жителей города сдать гарнизону все имевшееся у них оружие, включая длинные ножи и топоры, в связи с чем даже дрова было указано привозить в город в колотом виде.

Столкнувшись с сопротивлением "седьмочисленные бояре" составили грамоты к Сигизмунду с просьбой поскорее отпустить Владислава в Москву, к посольству Филарета с требованием полностью капитулировать перед поляками и отдаться на милость Сигизмунда, и к Прокопию Ляпунову с требованием не "бунтовать" против "законной власти". Все три грамоты были принесены на подпись Патриарху Гермогену, что он категорически отказался сделать.


Тогда боярин Салтыков, бывший тушинец, а ныне главный польский клеврет, начал угрожать Патриарху ножом, на что святитель ответил: «Крестное знамение да будет против твоего окаянного ножа, будь ты проклят в сем веке и в будущем»

«Стану писать к королю грамоты и духовным всем властям велю руки приложить, если король даст сына на Московское государство, крестится королевич в православную христианскую веру и литовские люди выйдут из Москвы. А что положиться на королевскую волю, то это ведомое дело, что нам целовать крест самому королю, а не королевичу, и я таких грамот не благословляю вам писать и проклинаю того, кто писать их будет, а к Прокофью Ляпунову напишу, что если королевич на Московское государство не будет, в православную христианскую веру не крестится и литвы из Московского государства не выведет, то благословляю всех, кто королевичу крест целовал, идти под Москву и помереть всем за православную веру» - провозгласил Патриарх.

Посольство Филарета, не увидев подписи Патриарха под документами категорически отказалось капитулировать и подписывать с поляками какие-либо договоры. Полякам было указано, что в отсутствие царя именно Патриарх - глава Руси и без его подписи любой боярский приговор лишен силы.

Тем временем к Москве подошли передовые отряды первого ополчения, что и стало сигналом к началу восстания 19 марта 1611 года. При поддержке москвичей ополченцы, одним из отрядов которых командовал князь Дмитрий Михайлович Пожарский, заняли Сретенку, Лубянку, Замоскворечье и Яузские ворота; поляков удалось оттеснить в Кремль и Китай-город. В этот момент, по совету русских изменников, солдаты гарнизона подожгли город. В результате трехдневного пожара Москва превратилась в пепелище, тысячи людей погибли или вынуждены были искать убежища в соседних городах. Самуил Маскевич в своем дневнике рассказывает:


«По тесноте улиц, мы разделились на четыре или на шесть отрядов; каждому из нас было жарко; мы не могли и не умили придумать, чем пособить себе в такой беде, как вдруг кто-то закричал: огня! огня! жги домы! Наши пахолики подожгли один дом: он не загорался; подожгли в другой раз, нет успеха, в третий раз, в четвертый, в десятый, — всё тщетно: сгорит только то, чем поджигали; а дом цел. Я уверен, что огонь был заколдован. Достали смолы, прядева, смолёной лучины, и тут едва успели запалить этот дом; тоже делали и с другими домами, где кто мог. Наконец занялся пожар: ветер, дуя с нашей стороны, погнал пламя на Русских и принудил их бежать из засад; а мы следовали за разливающимся пламенем, пока ночь её развела нас с неприятелем, Bcе наши отступили к Кремлю и Китаю-городу. Я стоял в Белом-городе, и едва успел выбрать из своей квартиры в Кремль что было получше; все прочее пошло к чёрту: одно разграбили, другое сгорало; съестные припасы истреблены».

Основные силы ополченцев подошли к Москве лишь через полторы недели и потому не смогли предотвратить гибель города. Осада засевшего в Москве польского-литовского гарнизона шла вяло, особенно после гибели Прокопия Ляпунова, убитого казаками из числа бывших последователей Лжедмитрия II, провозгласившими царем "Воренка". Многие дворяне и земские ополченцы после этого покинули подмосковный лагерь, а оставшиеся у стен города казаки, в силу отсутствия должной дисциплины в их рядах, не могли полностью блокировать осажденную Москву. Победа поляков казалась недалекой, ведь в июне 1611 года после исчерпания возможности к сопротивлению пал Смоленск.


После боев с Первым ополчением поляки заточили Гермогена в темницу Чудова монастыря. Бояре беззаконно сместили патриарха и посадили на его место лжепатриарха Игнатия.

Свое последнее воззвание Гермоген написал в августе 1611 г. Оно было направлено с верными людьми в Нижний Новгород. Патриарх призывал писать и в другие города людям «чтобы уняли грабеж, имели бы чистоту душевную и братство». Святитель Гермоген вновь обращался к русским людям с призывом встать на защиту веры и Отечества. Замученный голодом, он умер в заточении в феврале 1612 года.


В конце 1611 года гибель Московского царства казалась неизбежной: столица находилась в руках польско-литовского гарнизона, пал после долгого сопротивления Смоленск, новгородские земли захватили шведы, южные уезды разоряли отряды ногайцев и татар. Пытавшееся освободить Москву первое ополчение распалось и не имело сил довести начатое дело до конца…

В этот момент нижегородский староста Кузьма Минин обратился к землякам с призывом жертвовать средства на сбор нового ополчения. На общее дело решено было отдавать треть своего достатка, сам Минин отдал вдвое больше. Возглавить войско нижегородцы предложили князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому: он в своем нижегородском поместье в это время лечился от ран, полученных в боях с польско-литовскими оккупантами на улицах Москвы. Князь дал согласие.


Выступление Кузьмы Минина


В начале 1612 года второе ополчение выступило из Нижнего Новгорода. В составе войска было около пяти тысяч человек, ядро его составляли смоленские дворяне, вынужденные покинуть родные места после захвата их края польско-литовскими войсками.

Путь к Москве пролегал через поволжские города: Балахну, Кострому и Ярославль. В Ярославле Пожарский и Минин пробыли три месяца, за это время пополнив казну войска и увеличив численность ополчения до 20 тысяч человек. Там же было сформировано новое правительство — «Совет всея земли» — в противовес сидевшей в Москве Семибоярщине. Пожарский был ключевой фигурой в ярославском правительстве, видную роль играл и Минин, именовавшийся «выборным всею землею человеком».


В августе 1612 года силы второго ополчения подступили к Москве, преградив путь польско-литовскому войску гетмана Ходкевича, пытавшегося провести в осажденный Кремль большой продовольственный обоз. 22–24 августа под Москвой шло сражение, в ходе которого два прежде обособленных ополчения, объединив усилия, сумели отбросить Ходкевича от столицы. Но окончательное объединение произошло лишь через месяц. Стольник князь Пожарский ради общего блага уступил формальное первенство боярину князю Трубецкому.


Приход национально-освободительных сил к единству предопределили победу. 22 октября (4 ноября) 1612 года ополченцы взяли Китай-Город. Это произошло в день Казанской Иконы Божией Матери - чудотворной иконы, в обретении которой принял участие на заре своего служения мученик Патриарх гермоген. А 26 октября 1612 последовала капитуляция польско-литовского гарнизона Кремля.

В Москве состоялся «Совет двух ратей», то есть, ополчения Трубецкого и Пожарского. По сути, это было слияние войск второго ополчения и отрядов Трубецкого. На "Совете двух ратей" было избрано временное правительство – «Совет всея земли». Главным правителями государства стали Дмитрий Трубецкой и Дмитрий Пожарский.


Во многие города России были разосланы грамоты от имени руководителей временного правительства – Совета вся земли -- князей Пожарского и Трубецкого о том, чтобы города прислали своих представителей для избрания царя. Сама идея проведения всеобщих выборов царя принадлежала патриарху Гермогену и была «озвучена» ещё 20 июля 1610 года, на третий день после свержения с трона Василия Шуйского.

Для участия в Земском соборе от каждого уезда предложено было выбрать по десять человек «лутчих и разумных, и постоятельных», которые бы собравшись в Москве, в свою очередь избрали бы главу государства из ряда предложенных кандидатов.


Авраамий Палицын на Земском Соборе 1613


В январе 1613 года, после трехдневного поста, целью которого было очищение от грехов Смуты перед решением важнейшего вопроса, собор начал работу в Успенском соборе Кремля. По разным оценкам, в нем приняли участие от 700 до 1500 человек.

Претендентов на российский престол было немало. Были среди них представители древних аристократических фамилий, мечтали о царской шапке европейские правящие династии. Каждый из кандидатов имел своих сторонников и противников. Выбор был труден, поэтому собор поначалу склонялся к метанию жребия, в котором бы проявилась воля свыше — «кому Бог подаст», как написал очевидец событий. Однако в итоге российским царем был избран юный Михаил Федорович Романов, сын Фёдора Никитича Романова (в монашестве Филарета), двоюродного брата последнего царя из династии Рюриковичей.


Романовы были древним боярским родом, издавна преданно служившим московским государям, но они не были боярами-княжатами, как Рюриковичи и Гедеминовичи, избрание Романова не разжигала конфликта между двумя княжескими ветвями. При этом через первую жену Ивана Грозного и мать Федора Иоанновича Анастасию они были родичами последних царей угасшей династии. Насильственно постриженный в монашество отец Михаила, Федор Никитич (Филарет), томившийся в польском плену, пользовался огромным авторитетом.

Михаил находился с матерью в костромском поместье. Здесь избранный царь чуть не попал в руки польского отряда, но простой крестьянин Иван Сусанин ценой своей жизни спас его от врагов.


13 марта московское посольство прибыло в Свято-Троицкий Ипатьевский монастырь близ Костромы. Послы объявили, что всё Московское государство просит Михаила Фёдоровича принять скипетр. Но Михаил и его мать, инокиня Марфа, долго отказывались. Ещё свежо было в памяти убийство Годуновых, которым народ тоже клялся в верности. Да и под силу ли неопытному юноше восстановить растерзанную страну? Но в конце концов мать и сын приняли решение Собора как волю Божию. Марфа благословила Михаила на царство Феодоровской иконой Божией Матери. Этот чудотворный образ стал главной святыней Дома Романовых.


Смутное время стало результатом кризиса в элите и народе четкого монархического сознания в результате династического кризиса. «Выборных царей» никто не уважал. Многие аристократы верили, что если удалось стать царем худородному Годунову, удастся и им. Выборное начало и ложь самозванчества подорвали ту сакральную вертикаль власти на которой базировалось Российское царство в предыдущие столетия. А в отсутствие безусловного царского авторитета обнажились умирявшиеся до сих пор государем противоречия – между крестьянами и дворянами, между служилыми людьми и казаками. Групповые и личные интересы стали выше общегосударственных и началась смута, война всех против всех, в которую не замедлили вмешаться иностранцы, стремившиеся оторвать кусок от России.

Низшей точкой падения русской государственности была открытая измена собственного правительства, впустившего оккупантов в кремль. Однако духовные и национальные силы русского народа были сильны – перед угрозой иностранного нашествия и утраты государственности русские люди сплотились по призыву патриарха Православной Церкви и отвоевали свою столицу. Усилиями ополчений и дружной ответственной деятельностью земских соборов авторитетная царская власть была восстановлена, Россия начала трудный путь к возрождению и возвращению земель, захваченных хищными соседями в период Смуты. Начавшийся XVII век стал временем расцвета и новых достижений русского государства, среди которых были освоение Сибири и возвращение Малороссии.

Поделиться