Первая кремлёвская ёлка

В январские дни 1955 года Московский Кремль открылся для посетителей, и первыми из них были дети, пришедшие на новогоднюю ёлку. Среди них оказались и школьники из Ярославля. О том, как это происходило, мне и хочется рассказать.
Совсем недавно на концерте в филармонии неожиданно увидел свою школьную учительницу, преподавателя физики Тамару Ивановну Поспелову (ныне заслуженный учитель РФ Т. И. Кравченко). Во многом благодаря её урокам я в своё время пошёл учиться на физмат пединститута. В антракте я подошёл к ней, поздоровался и без особой надежды на желанный ответ (с тех пор, как мы виделись, прошло больше пятидесяти лет) спросил: «Тамара Ивановна, вы узнаёте своих бывших учеников?». Ответом я был ошеломлён. «Конечно, узнаю – Вадим Свиридов», – без раздумий уверенно отозвалась Тамара Ивановна. Подумать только – после двадцати шести лет преподавания в школе, двенадцати лет работы заместителем заведующего городским отделом народного образования и многих лет работы руководителем секции ветеранов педагогического труда, когда тысячи людей промелькнули в её жизни, Тамара Ивановна помнит имена своих первых учеников!

И тогда, в преддверии Нового года, мне вспомнилось то удивительное для двадцати мальчишек и девчонок восьмых классов железнодорожной школы № 12 города Ярославля событие школьной жизни, которое произошло благодаря Тамаре Ивановне. Я имею в виду поездку в Москву в школьные январские каникулы 1955 года на новогоднюю кремлёвскую ёлку. А ведь в то время сама мысль о посещении Московского Кремля казалась невероятной и фантастической. Кремль всегда был закрыт для народа, и вдруг впервые в те дни его врата распахнулись для детей. В Кремле решались судьбы страны, и предстоящее посещение его вызывало определённый трепет. Времена тогда были ещё очень мрачные, тревожные, и даже нам, детям, вокруг виделись враги, вредители, шпионы, которых вылавливает КГБ. А вокруг страны империалистическое окружение, военные блоки и базы, авианосцы и самолёты с водородными бомбами, что ни говори, а страх жил в наших душах. Имя великого Сталина ещё было окружено ореолом славы, хотя почему-то всё реже слышалось по радио и мелькало в газетах. До разоблачения культа личности оставалось чуть меньше двух лет. Свежо было в памяти и имя Берии, замаскированного врага народа, проникшего в Кремль. Это мои оценки с позиции тех лет.

В то время я, конечно, не задумывался, чего стоило нашей учительнице достать в Ярославле билеты на самую первую в жизни кремлёвскую ёлку, и только позднее понял, как сложно было отправить нас в столицу. Это отдельная история. Какими-то невероятными усилиями, неведомыми ходами, привлечением влиятельных людей в Москве, настойчивостью и энергией Тамары Ивановны эта поездка в Кремль стала возможна.

И вот мы в Москве. Разместили нас в школе, в спортивном зале, где нам предстояло провести три ночи, так как кроме ёлки было запланировано посещение ещё нескольких музеев. Спали мы тогда на полу, на спортивных матах – девочки в одном углу зала, ребята в другом. Ложились, не раздеваясь, накрывшись только своими пальтишками. Тогда нам это казалось нормальным и даже привычным, потому что осенью на уборке картошки в колхозе «Горшиха» мы целый месяц в деревне спали так же.

Москва в те дни показалась мне неуютной и серой, с угрюмыми и тоже серыми людьми, среди которых было очень много, что особенно бросалось в глаза, подтянутых военных непонятно каких родов войск. Я всё время ощущал какое-то напряжение в лицах и молчаливых толпах людей. Улицы казались безлюдными, очевидно, от двадцатиградусного мороза и колючего ветра, из-за которого нам приходилось передвигаться по городу трусцой. У Боровицких ворот Кремля строгий военный на пропускном посту проверил наши билеты, и вот мы уже стоим у Царь-пушки и Царь-колокола, которые сильно поразили наше воображение. Помню, позднее один молодой грузин после посещения Кремля взволнованно рассказывал мне, что там он «видел болшой звонок». Действительно, Царь-колокол – это как наш большой школьный звонок.

Мы прошли через Грановитую палату в величественный Георгиевский зал, где была установлена огромная ёлка, увешанная шарами и сияющая разноцветными огнями. Зал заполнили старшеклассники, обступившие ёлку, откуда-то слышались затейливые голоса Деда Мороза и Снегурочки. Новогоднее веселье стояло в Кремле!

Таким как мы довольно взрослым ребятам сама ёлка была мало интересна, тем более, что подарки нам не полагались в отличие от москвичей, которые, к нашей зависти, получали их в красивых металлических расписных чемоданчиках. Для меня Новый год до сих пор отождествляется с запахами еловой хвои и мандари­нов, а тогда в кремлёвских буфетах продавались ещё и апельсины, которых я не пробовал, и лимонад в страшно привлекательных бутылках, обёрнутых золотой фольгой. Всё это запомнилось, но самым главным для меня тогда было другое. Я представлял себе, как по этим великолепным залам шествовали цари и императоры и, наверное, скрипели сапоги самого Сталина. Я заглядывал во все уголки Большого Кремлёвского дворца, куда можно было пройти. Почему-то незапертыми оказались двери зала заседаний Верховного Совета СССР, куда я робко, на шажок, вошёл, увидев наяву то, что часто печаталось в газетах. Для меня дворец был интересен ещё и тем, что здесь в 1938 году побывала моя мать на совещании членов женсоветов командного состава Красной Армии. Это было совсем не рядовое событие, потому что перед женщинами выступал Сталин. У нас в семье до сих пор хранится картонный, с тиснёной печатью номерной пропуск на её имя.

Побывали мы в Кремле и в Оружейной палате, которая была впервые открыта в те дни, где был выставлен и Алмазный фонд страны. Всё это было интересно, особенно для ребят. Два дня мы посвятили походам в Третьяковскую галерею, Пушкинский музей и музей подарков Сталину. Музей подарков занимал громадное здание с огромным количеством всевозможных экспонатов, начиная с сотен курительных трубок и кончая персидскими коврами. Помнится, больше всего поразили огромные ковры с изображением Сталина и сценами из его жизни, выполненные среднеазиатскими мастерицами. Как сейчас вижу и лежащее под микроскопом маленькое рисовое зерно, на котором была написана целая поэма, посвящённая вождю.

Позднее стало понятно, что открытие Кремля для народа, проведение там первой новогодней ёлки были началом той хрущёвской оттепели, что пришла чуть позже. Прежде всего это выразилось в том, что вскоре начали встречаться люди с интеллигентными лицами, в одеждах с чужого плеча, обутые на босу ногу и с фанерными чемоданчиками. Вскоре появилась и возможность, пусть робко, говорить правду о том, что у нас было.

Та давняя кремлёвская новогодняя ёлка запомнилась не просто необычным развлечением, а оставила глубокий след в сознании каждого из нас и явилась, нужно прямо сказать, одним из переломных событий в жизни всей страны.

Северный край


Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе