Другой МХАТ

Чем не угодил советской власти МХАТ Второй

Другой МХАТ. Издательство Московского Художественного театра выпустило плод многолетнего исследовательского труда — книгу «МХАТ Второй. Опыт восстановления биографии». Она возвращает в русскую культуру театр, разгромленный в 1936 году. Чем он не угодил советской власти — узнавал The New Times 

5 марта 1936 года в старом театральном здании слева от Большого театра царил разгром. На главной зрительской лестнице были свалены бумаги, книги, рисунки. Уже вынесли из фойе фотографии артистов, и на гвоздях болтались оборванные веревки. Среди разрухи ходили потерянные артисты и служащие МХАТа Второго. Подбирали что могли. Но многое все равно осталось валяться прямо на лестнице и в фойе, а уже к вечеру все было вынесено на помойку. В здание вселялся новый театр — Центральный детский. 
А еще 29 февраля (год был високосный) здесь играли «Мольбу о жизни» с Софьей Гиацинтовой и Иваном Берсеневым в главных ролях, и публики было столько, что зал не мог всех вместить. В Москве уже знали, что МХАТ Второй закрывают, но до конца не верили: да, критики на театр нападали, но были и хвалебные рецензии, а в 1934-м при театре и вовсе открыли театральный техникум, набрали 30 студентов. Теперь звучали другие песни: «чуждый по духу», «упадочный», «неосновательный»... 


Нагоняй от мастера 

Удивительный росток русских 10-х годов с их экзальтацией, свободой и бесконечными творческими экспериментами, МХАТ Второй возник из Первой студии Художественного театра, из «штудий» самого Константина Станиславского по созданию своей знаменитой системы. В 1912 году он набрал студентов, студийцев, как их стали называть, и стал с ними — не маститыми, не испорченными сценой — заниматься изучением актерской природы. В 1913-м студия показала свой первый публичный спектакль «Гибель «Надежды» — по пьесе Германа Гейерманса о жизни голландских рыбаков. В русском обществе того времени драматургия стран Северной Европы пользовалась большой популярностью. Да и интерес ко всему, что имело отношение к Художественному театру, был велик — студия быстро стала любимицей московской публики. На ее камерных, полуучебных спектаклях («Сверчок на печи», «Потоп») у входа часто дежурила карета скорой помощи: с нервными дамами из публики то и дело случались истерики, за что студийцы неоднократно получали нагоняй от своего Мастера — Станиславского. Тот считал, что излишняя экзальтация, что на сцене, что у зрителей, совсем театру ни к чему, что в молодой студии и так слишком много «театрального». 
Студийцы же вовсю играли в театр — самозабвенно, как могут только очень молодые и очень талантливые люди. Вели дневники, бесконечно спорили, играли спектакли, влюблялись, радовались растущему успеху и репетировали сутками напролет — так что даже не заметили смены власти. Софья Гиацинтова писала потом в своих воспоминаниях, что после того как несколько суток не выходили из снятой под студию квартиры на углу Гнездниковского и Тверской, они вдруг обнаружили, что наступила советская власть. Не отреагировали на это известие никак, потому что выпускали спектакль. Студийцев, чья популярность в театральной Москве все росла, намного больше заботило охлаждение к ним Станиславского, обиженного на их чрезмерную художественную самостоятельность и творческие с ним несогласия. 

К моменту, когда власть решила в 1924 г. сделать из Первой студии МХТ театр, к тому времени, когда этому новому театру с абсолютно западным репертуаром, но вполне «советским» рубленым названием «МХАТ 2-й» (так тогда было принято писать) дали прекрасное старинное здание на Театральной площади, Константин Сергеевич Станиславский вовсе перестал приходить к своим первым студийцам и только слал поздравительные телеграммы. МХАТ Второй к тому времени уже совершенно определился в ни на что не похожий и странно, причудливо сочетающийся с окружающей действительностью художественный организм. На сцене шли «Гамлет», «Петербург» Белого, «Закат» Бабеля. Бывшие студийцы Станиславского — Михаил Чехов, Серафима Бирман, Софья Гиацинтова, Иван Берсенев — играли в преувеличенной, утрированной, заостренной, доведенной до гротеска манере, которую ни под каким соусом нельзя было примирить с пролетарским представлением об искусстве. В этом театре вообще не было ничего политического или тем более социалистического. Это был летучий, фантазийный, гротескный театр с гениальным Михаилом Чеховым во главе. 

Гибель надежды 

В 1928 году Михаил Чехов с женой эмигрировали, уехали за границу и несколько других артистов. Руководить театром стал Иван Берсенев, очень хороший артист, оказавшийся и хорошим дипломатом. При нем западных пьес в афише стало меньше, уже вовсю брали в репертуар новую советскую драматургию. 
Но индульгенцией это не стало. Публичная травля и шельмование начались уже тогда, задолго до расформирования театра. Молодому МХАТу припоминали и отъезд Чехова в эмиграцию, и студийный период с его «буржуазной камерностью», и нынешнюю сохранявшуюся настроенность на «чуждый рабочим и крестьянам» репертуар, и чуждую эстетику. 
Не помогло и то, что в 30-е годы МХАТ 2-й стал вести уже совершенно советский образ жизни: шефствовал над театром железнодорожников, принимал на стажировку режиссеров колхозно-совхозных театров, вовсю боролся с «серостью и нечеткостью творческих намерений, характеризующих прошлое театра» (это — из отчета Наркомпроса по итогам работы театра за 1934 год). Иван Берсенев тратил уже больше времени не на свое основное дело — актерство, а на лавирование, выгораживание, попытки угадать «основную линию», словом — руководил театром, пытался спасти его от гибели. 

7 февраля 1936 года Политбюро издает постановление, в котором предлагает «передать помещение Мюзик-холла для театра рабочей молодежи и помещение МХАТ 2-го — под детский театр». Артисты бросились за защитой к Станиславскому. Тот принял их на своей квартире и больше двух часов говорил им, как вспоминает В. Родомысленский, «об отступничестве МХАТ 2-го от тех принципов, которые были заложены когда-то... напоминал им об измене театра законам органического творчества, о потере им высоких идеалов, о компромиссах в искусстве, о стремлении к внешнему, преходящему успеху». Словом — не защитил. 
28 февраля в «Правде» опубликовали постановление Совнаркома и ЦК ВКП(б): «СНК СССР и ЦК ВКП (б) считают, что так называемый МХАТ 2-й не оправдывает своего звания МХАТ и на деле является посредственным театром, сохранение которого в Москве не вызывается необходимостью». 
Все бумаги театра были уничтожены. Труппу расформировали. Самых известных артистов — Гиацинтову, Бирман, самого Берсенева — взяли в недавно созданные «рабочие», но все же московские театры — Ленком и им. Моссовета. Остальными «укрепили» провинциальные труппы. 
Все рассыпалось, как карточный домик, — как будто и не было. 

История по крупицам 

И вот спустя 84 года после разгрома театра силами нынешнего МХТ подготовлена и издана книга, в которой по крупицам собрана и восстановлена история этого художественного организма, так показательно раздавленного в 1936-м. «Процедура шельмования и уничтожения МХАТ 2-го входила в тот же цикл, что и статьи «Сумбур вместо музыки», «Внешний блеск и фальшивое содержание», * Названные статьи были напечатаны в газете «Правда», соответственно 28 января, 9 марта и 1 марта 1936 г. 
«О художниках-пачкунах»* * Названные статьи были напечатаны в газете «Правда», соответственно 28 января, 9 марта и 1 марта 1936 г. , — пишут создатели книги. — Мы задались 
целью восстановить опыт театра, его жизнь во времени». Для этого группа ученых-театроведов проделала колоссальную работу: восстановила жизнь театра по дням, выяснила, когда и что игралось на сцене, каков был состав труппы в каждом сезоне, попытались описать спектакли. 

Почти в 1000-страничный том вошли и подробные (насколько было возможно) биографии всех, кто работал в театре, и документальный материал — репертуарные сводки, программки, статистика (ежемесячный подсчет показов каждого спектакля). Составлена подробная летопись жизни театра. «Задача заключалась в том, чтобы провести первоначальную работу: собрать и представить максимально возможный материал по «другому МХАТ», — сказал The New Times главный редактор-составитель Анатолий Смелянский. — Книга начинает процесс осмысления судьбы этого театра». «МХАТ Второй. Опыт восстановления биографии» — это попытка вернуть в историю культуры то, что было старательно из нее вычеркнуто, вымарано, отправлено в небытие. Теперь оно возвращается. 

МХАТ Второй располагался в одном из самых известных в культурной Москве зданий (фото внизу на стр. 56). В 1821 году на Театральной площади, слева от Большого театра и симметрично зданию Малого театра, по проекту Ф. Шестакова (при участии О. Бове) был построен дом генерал-майора К.М. Полторацкого. Это был один из центров культурной жизни Москвы: здесь давались балы, на которые съезжались сливки московского общества. 
С 1869-го по 1882 год бельэтаж здания, принадлежавшего уже купцу Бронникову, арендовал театр московского «Артистического кружка», созданного по инициативе А.Н. Островского. 
Впоследствии в здании также располагались театральные труппы, в 1920-е годы в этом помещении шли оперные и балетные спектакли Большого театра. 
МХАТ Второй получил это помещение в 1924 году и располагался здесь вплоть до закрытия в 1936 году. 
С 1936 года в этом здании стал работать Центральный детский театр, который в 1992 году получил новое имя — Российский академический молодежный театр (РАМТ).

Антонова Екатерина 

The New Times
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе