Но разделить политическую конъюнктуру и разговор о европейской истории XX века будет непросто. Через несколько дней после мемориальной церемонии в Гданьске партия «Право и справедливость», к которой принадлежит президент Польши Лех Качиньский, внесла в польский парламент проект резолюции, где предлагается приравнять ввод советских войск в Польшу в сентябре 1939 года (в соответствии с секретным протоколом пакта Молотова—Риббентропа) к нацистской агрессии. Качиньский недоволен итогами визита Путина и пытается вернуть события в прежнее русло.
А накануне встречи в Гданьске в том же номере Gazeta Wyborcza, где была опубликована статья Владимира Путина, появилась статья министра иностранных дел Великобритании Дэвида Милибэнда. «В Центральной Европе после освобождения от нацизма началась советская оккупация, продолжавшаяся 45 лет», — говорит там, в частности, министр. Естественно, ни словом не упоминая ни вклад Советского Союза в победу над Гитлером, ни равное участие трех
Исключение России
Политические спекуляции на историческом материале, захлестнувшие в последнее время Европу, имеют несколько источников.
Именно последнее обстоятельство делает политическую дискуссию на исторические темы столь потенциально опасной. Если Россия объявляется главным, наряду с Гитлером, виновником Второй мировой войны, а режимы в послевоенной Восточной Европе считаются оккупационными, то отсюда один шаг до рассуждений об «имперских амбициях» Москвы и исходящей от нее «угрозы свободе». При таких вводных система безопасности в Европе может строиться только силами НАТО и только в расчете на противостояние с Россией.
Тему старых грехов СССР особенно активно развивают ближайшие союзники США в Европе — новые члены НАТО и Европейского союза и Великобритания. После Второй мировой раскол Европы был для США одним из инструментов сохранения там своего присутствия, в том числе военного. Вероятно, с тех пор США не изобрели других инструментов. Правда, некоторую надежду на перемены дает подчеркнутое нежелание Барака Обамы погружаться в европейские исторические споры. Американский президент в Гданьск не поехал, отправив вместо себя своего помощника по национальной безопасности Джеймса Джоунса. Администрация Джорджа Буша в свое время охотно поддерживала разговоры о «российской угрозе», то есть об исключении России из европейской системы безопасности.
Однако настораживает, что канцлер Германии Ангела Меркель 1 сентября в Гданьске так и не сказала о вине Германии, хотя обычно такие речи немецкие лидеры произносят и по менее заметным поводам.
Историческая политика особенно активизировалась в последний год. Сначала была украинская кампания под лозунгом «Голодомор — геноцид украинцев». Затем — резолюция Парламентской ассамблеи ОБСЕ, в которой нацизм приравнивался к сталинизму, а день подписания пакта Молотова—Риббентропа (23 августа) предлагалось считать днем памяти жертв тоталитарных режимов. Теперь — речи Качиньского, посвященные исторической вине России.
Система безопасности «без России» на основе расширения НАТО на восток строилась с середины 1990−х. Этот процесс приостановился только после августовской войны между Россией и Грузией. Тогда стало понятно, что твердых гарантий безопасности США своим союзникам в Восточной Европе дать не могут, а для России существует рубеж, за который она отступать не собирается. Российские власти после августа стали активнее продвигать идею новой системы безопасности в Европе. Поскольку никаких аргументов против — таких, которые могут быть произнесены публично, — у США и их союзников нет, растет их спрос на посторонние доводы, которые помогли бы исключить Москву из европейской политики. Например, на рассуждения о вине Советского Союза в развязывании Второй мировой войны.
Тонкая грань
Стоящий перед нами выбор труден. Каяться за безнравственную политику Сталина? Но неизвестно, где будет остановлен вал исторических претензий и не придется ли лидерам современной России несколько лет спустя просить прощения, например, за взятие Казани войсками Ивана Грозного. Извинения гарантированно превратят Россию в мальчика для битья и дадут поводы для ограничения ее суверенитета, но не приблизят создание новой общеевропейской системы безопасности. Наоборот: раз Россия кается, значит, обвинения справедливы и ее из этой системы следует исключить.
Но и оправдания сталинской политики дадут тот же самый результат. Солидарность с преступлениями «вождя народов» — это лучшее доказательство преемственности современной России и сталинского СССР. Признание этой преемственности нам пытается навязать украинский президент Виктор Ющенко, когда организует скандальную кампанию вокруг годовщины голодомора, и депутаты Парламентской ассамблеи ОБСЕ, когда ставят знак равенства между СССР и нацистской Германией. Если Россия — сталинистское государство, то никакая общая система безопасности с ней невозможна.
Трудность визита Путина в Польшу состояла еще и в том, что домашний информационный фон вокруг обстоятельств начала Второй мировой войны откровенно склонялся к оправданию Сталина. Телеканал «Россия» показал сюжет, где Польша объявлялась союзницей гитлеровской Германии, предлагавшей ей планы расчленения СССР. Президент Фонда исторической перспективы Наталья Нарочницкая дала интервью примерно с теми же тезисами «Комсомольской правде». Наконец, аккурат 1 сентября Служба внешней разведки представила сборник «Секреты польской политики. 1935–1945». Как сказал составитель сборника Лев Соцков, в нем среди прочего опубликованы материалы о разведывательной деятельности польского Генштаба на Кавказе.
«Не Россия инициировала эти дискуссии, — отмечает Константин Косачев. — Они развивались на наших глазах на протяжении последних двадцати лет и могли бы и дальше развиваться сколь угодно долго, если бы оставались в рамках интерпретации истории. Но в последние годы история стала инструментом политического давления. И это не может оставаться без ответа. Это вопрос сшибки политических интересов, и мы не имели права продолжать молчать. Буду крайне разочарован, если это превратится в обмен претензиями — кто в каком году сколько загубил человеческих душ. Это никому не нужно.
По мнению заместителя генерального директора Центра политических технологий Алексея Макаркина, кампания в российских СМИ — это «типичная защитная реакция». Но существует риск, что такая защита заведет нас к оправданию действий Сталина. А это опасно с точки зрения как внутренней, так и внешней политики.
Статья Владимира Путина по тону и характеру аргументации сильно отличалась от информационной кампании в России. Премьеру удалось найти ту грань, когда моральное осуждение пакта Молотова—Риббентропа и катынского преступления не означает, что ответственность за них возлагается на нынешнюю Россию. Если вся российская внешняя политика сумеет удержаться на этой грани, у нас есть шанс достичь наших внешнеполитических целей в европейских делах.
Кстати, формат встречи в Гданьске был примечательным: лидеры европейских стран собрались именно как лидеры европейских стран, а не как члены
Эксперт Online