В июне 2009 года, когда цена нефти превысила 70 долларов за баррель, я высказал сомнения в здоровой основе этого роста. И хотя «нездоровая» основа никуда не делась (экономический рост недостаточен, чтобы им объяснять инфляцию цены нефти), нефть значительно и стремительно дорожает – и уже превысила 90 долларов за баррель. Теперь по всему миру начали высказывать опасения по поводу предстоящего (и уже начавшегося) скачка цен на продовольствие. Как писал поэт, что-то «это смутно мне напоминает» – и если не совсем индо-пакистанский инцидент, не скачок ли цен осени 2007 года?

Возвращаясь к «ошибке» в два с лишним года, следует уточнить: в США циклический кризис обозначился в начале 2007 года. Был даже срыв индекса Доу-Джонса, который удалось на время прервать, хотя его общий уровень продолжал в среднем идти вниз. А в начале 2008 года началось снижение использования производственных мощностей в промышленности (сущностного, главнейшего и наиболее наглядного индикатора цикла). Другое дело, что большинство из нас этого не заметило, в отличие от резкого падения финансовых рынков, начавшегося в сентябре 2008-го. (Потому что в условиях «модификации цикла», сложившейся в послевоенный период под влиянием государственного регулирования, циклические кризисы перестали быть избыточно катастрофическими, острыми; их научились – так думали по крайней мере, и опыт вроде бы в этом убеждал – сглаживать.) Любой желающий может посмотреть: уровень цен в мире в середине 2007 года начал снижение, что нефтяных, что продовольственных, что прочих. А снижение цен в современном, инфляционном по природе экономическом мире есть вернейший признак кризиса. Однако затем, во второй половине 2007 года, начался очередной период их роста. При этом цены на продовольствие стали расти особенно значительно.

Невероятный по размеру и скорости рост цен на фоне разворачивающегося в США, локомотиве мировой экономики, кризиса может иметь только одну причину – спекулятивную. Задним числом очевидно, что при растущем со стороны ФРС предложении денег для борьбы с разворачивающимся кризисом инвестиционные возможности сокращались: инвестиционные проекты в реальном секторе перестают обещать прибыль. (Это происходит потому, что в условиях кризиса инвестиционный горизонт сокращается, сроки окупаемости отдаляются и делаются к тому же совсем неопределенными, а инвестиционные товары становятся так дороги, что ожидаемая прибыль сходит на нет.) И все ищущие применения свободные капиталы устремляются на валютные и товарные рынки. При этом рынок продовольствия, и без того крайне неустойчивый в силу зависимости от погоды, не так уж привлекателен для спекулянтов из других сфер, а особенно для тех капиталов, которые вышли на спекулятивные рынки по причине отсутствия иного приложения. Поэтому он, насколько могу судить (это моя гипотеза), начинает расти в последнюю очередь, из товарных рынков. Во всяком случае, так было в 2007–2008 годах, непосредственно перед обвалом 2008 года. Говорю здесь не об обычных скачках цен, а о «пузырях», надувающихся перед кризисом и лопающихся в его ходе. Если предположение верно и резкий скачок продовольственных цен действительно произойдет, буду ожидать очередного острого падения финансовых рынков с почти неизбежным общеэкономическим кризисом.

Причина возникновения ценовых пузырей понятна: это избыток ликвидности (денег), предоставляемой центральными банками, в первую очередь ФРС США. Целью является не допустить кризис или остановить его развитие и способствовать выходу экономики на траекторию роста. Что денежными вливаниями можно вывести экономику из кризиса – основная идея кейнсианства. (Его наиболее известный современный пропонент, нобелевский лауреат Павел Кругман в своей посвященной кризису книге поясняет это на примере неформального кооператива по «бэбиситтингу», в котором нет даже намека на производственную сферу: все проблемы коренятся в денежном обращении.) Опыт показывает, что поддержать рост или затормозить развитие кризиса на какое-то время денежными вливаниями возможно, однако запустить рост в условиях незавершенного, то есть не выполнившего свою задачу экономического «санитара леса», кризиса невозможно.

Почти два года, прошедшие с завершения кризиса (вопреки вульгарным представлениям, кризис – падение производства – практически повсеместно закончился к маю 2009 года, после чего началась фаза депрессии), время от времени по всему миру раздаются возгласы: почему банки не кредитуют промышленность, им же дали столько денег! Однако дело не в деньгах. Если покупатель квартиры не уверен, что дом будет достроен, он не вложится в покупку на фазе строительства. Так и банки: если они не уверены, что кредиты будут возвращены, они не станут их выдавать. Даже если у них счета ломятся от денег. А поскольку зарабатывать необходимо – и по депозитам клиентов, и по своим займам, включая займы у центральных банков, начисляются проценты – банки, как и прочие, высматривают возможности вложиться покороче и повыгоднее. То есть на биржах: валютных, фондовых, товарных. Вот эти временно вложенные средства, которые при малейшей угрозе будут срочно переводиться в наличность, и образуют пузыри. Когда их, временно свободных средств, становится слишком много по отношению к возможностям инвестирования (то есть денежное предложение значительно превышает спрос на всех рынках).

Ошибка предсказателей «второй волны» кризиса была предопределена тем, что власти всех стран крайне напуганы кризисом и стремятся немедленно (хотя и не всегда зримо для публики) «купировать» любые частные события, которые могли бы послужить последней каплей воды, переполнившей бочку с порохом. Благодушная задержка с поддержкой банка Братьев Леман в сентябре 2008 уже обошлась очень дорого. Это относится и к кризису в эмирате Дубай, и к величайшему в истории падению на биржах 6 мая 2010 года. Точно так же ускоренное надувание ценовых пузырей на рынке нефти и продовольствия на этот раз, возможно, не приведет к последствиям, сопоставимым по виду с финансовым кризисом осени 2008 года. Однако возможности экономик выдерживать накачку ликвидности явно исчерпываются, а отношение госдолга США к ВНП растет уже не первый год за пределами, считавшимися ранее относительно безопасными. Для России в случае очередного обвала цен все пойдет по знакомому сценарию: падение рубля (так как упадет цена нефти, а зарубежные инвесторы начнут продавать акции и скупать доллары за рубли для вывода своих средств «домой»), общий кризис и т.п., по сценариям 1998 и/или 2008 гг. Ближе к 1998-му: «подушка» в виде национальных фондов, теперь куда как тонкая, в отличие от 2008-го.

Что же до доллара, он уже не раз посрамил предсказателей своего и экономики США краха. И хотя кажется, что вера в него инвесторов «не резиновая», исключить, что за неимением лучшего мир в момент очередного опасения всеобщего обвала вновь «побежит» именно в доллары, невозможно. Известно же, что виновником кризиса 2008 года были США – но вырос в итоге, вопреки их объективно тяжелому экономическому положению, именно доллар. Впрочем, удивляться ли? И вообще человеческая природа противоречива. Известно же, «Муму» написал Тургенев – а памятни

Владимир Громковский

Эксперт