Исчезновение нас

Нынешняя либеральная идеология ведет нас к тому, что европейская гуманистическая цивилизация, как мы ее знаем, пресечется.

Землю будут населять совсем другие виды.


Расширительные трактовки сексуального и социального насилия, разговоры об отсутствии возрастных иерархий, травмах и абьюзе, эксперименты с «мягким воспитанием», провозглашением суверенности «зоны индивидуального комфорта», полным отказом от нетерпимости, агрессии и наглости — отнюдь не безобидные игры в эмпатию и гуманность. Самый ожидаемый итог господства нынешней леволиберальной идеологии с ее новой этикой — элементарное «исчезновение нас». Она ведет дело к тому, что роды европейского человечества не сейчас, сразу, а через несколько поколений пресекутся. И на земле будут жить совершенно другие люди. А может быть, и не люди, которые при помощи такой «мягкой силы» расчищают себе пространство.

Почему воображение рисует такие зловещие перспективы? Ведь на поверхностный взгляд кажется, вся эта «культура согласия» с ее феминизмом, вниманием к меньшинствам, сочувствием обиженным и обнесенным на пиру истории и есть последнее торжество гуманизма? Но не тут-то было. Как это часто случается, идея, доведенная по крайности, отрицает саму себя. Стремление к свободе уничтожает саму возможность свободы, неограниченный индивидуализм убивает индивидуальность.

Иногда адепты этих идей саморазоблачаются самым наивным образом. В одной из статей, опубликованных в тематической подборке журнала «Нож», сказано буквально о том, что человек должен кому-то проговаривать свои травмы, чтобы затем быть более доступным для воздействия антидепрессантов:

«Не осознание и не проговаривание травмы, связанной с так называемым неглектом, то есть отсутствием ожидаемого ухода или снисхождения, приводит «к снижению восприимчивости к антидепрессантам» («Конец привычного мира», Москва, 2021, с. 81).

Восхитительное представление о самодостаточном и свободном субъекте, не так ли? Получается, что любой социально-уязвимый человек связан по рукам и ногам. Он должен кому-то выговариваться, ему не стоит стремиться к самодостаточности, и к тому же он еще призван употреблять таблетки, которые ему назначают.

Кто назначает?

Тот, чья власть!

А чья власть? В современной ситуации это совершенно обезумевшие от открытой для них власти над людьми психологи, в будущем —– кто угодно.

В результате мы имеем перед собой очередную тоталитарную утопию, быть может, куда более опасную, чем знаменитые утопии ХХ века — коммунизм и национал-социализм.

Но существует множество черт, которые роднят ее с предшественницами.

И коммунизм, и национал-социализм так же заявляли, что они открыли принципиально новую эру, и с восторгом сбрасывали с «корабля истории» весь опыт предшествующих поколений.

С коммунизмом новую леволиберальную утопию объединяет стремление построить «общество проигравших». Только в данном случае речь идет не только о социально-экономическом реванше, но о реванше тотальном. Открывается своего рода «пир проигравших», где любая «уязвимость» становится основанием для выдвижения требований и претензий, обеспечения особых прав и возможностей.

С национал-социализмом леволибералов и сторонников «новой этики» объединяет наличие объявленного объекта преследования. Только если для нацистов это евреи, цыгане и другие расово неполноценные народы, а также примкнувшие к ним безумцы и гомосексуалисты, — то здесь — разверни картинку — белые мужчины, любящие белых женщин, и белые женщины, имеющие до сих пор наглость любить белых мужчин.

Но самое главное, что в основании всех трех утопий лежит фундаментальная антропологическая ошибка. И именно антропологическая ошибка «новой этики» несет главную угрозу.

Леволиберальная утопия с ее культурой согласия рассматривает каждого человека, вне зависимости от возраста, социального статуса, профессиональных возможностей и личных качеств, как готовую единицу. Между тем на протяжении всей истории люди видели в себе и других именно прообраз высшего, возможность, проект, заготовку. «Люди разные, но требования к ним одинаковы», — говорили мы в юности. Этим видением объединены все высшие достижения человечества, все самые известные его порывы и дерзания — от мировых религий до философских доктрин Нового и Новейшего времени. Таким образом «новая леволиберальная утопия» — не только прямой вызов всем монотеистическим религиям, но и «антиницшеанство», «антиэкзистенциализм» и так далее.

Травмированный индивидуум как данность не имеет никаких оснований для «возобновления себя», продолжения рода. Зачем, если нет идеала, направления развития, высших форм, возможностей взнуздать себя на дыбе внеположенных ценностей ради красоты и совершенства? Если это никому не нужно?

В крайних своих формах деятели этого направления проговариваются с полной откровенностью. Живет, скажем, такое существо по имени Крис Корда — американский трансвестит, музыкант и программист, глава церкви эвтаназии и лидер антинаталистской партии США. Его идеология стоит на трех китах — содомия, эвтаназия и отказ от рождения детей. К тому же, будучи вегетарианцем, он пропагандирует человеческий каннибализм. Еще один маленький парадокс, не правда ли? Корда, разумеется, особый случай. Однако вектор движения очевиден.

Но самое существенное, что любой зажатый в зоне собственного комфорта и индивидуальных, отчужденных ощущений персонаж становится идеальным объектом для манипуляций. О таком послушании, на которое он способен, ни фашистские, ни коммунистические идеологи не могли и мечтать. Ему скажут «по науке» — любить ближнего — абьюз, он перестанет любить ближнего, ему скажут, что на дворе эпидемия и нельзя выходить из дому, он останется перед своим компьютером, ему скажут, людей слишком много и нет смысла рожать — он не будет рожать. Тем более ребенок — тоже абьюз, и для самого ребенка — абьюз. Его без спросу родили на смерть… Ну и так далее. Разница только в том, кто и что будет говорить. А эти силы могут меняться, совершенствоваться…

Иерархий нет, традиций нет, чувства локтя нет, солидарности нет, и в итоге отсутствие социально-возрастных иерархий и конец культуры подчинения/дисциплины/отказа/бунта, замена ее культурой индивидуализма/согласия — прямой путь к «отсутствию нас». Это ясно хотя бы уже потому, что новая либеральная утопия острие своей ненависти обращает именно против опыта предшествующих поколений, вообще снимает историю как урок, делая новые поколения отчаянно беззащитными перед лицом манипуляций, осуществляемых при помощи все более и более извращенных и разнообразных технологий. Это расчищает пространство для «не нас», существ, вписанных в технологический круг, или для «новых варваров», в силу тех или иных политических, мировоззренческих, социальных и религиозных причин не поддавшихся на эту уловку.

В сложившейся ситуации именно перед Россией открывается уникальное «окно возможностей». Многие годы у нас был очевиден запрос на объединяющую идею, причем не местную, локальную, а имеющую универсальное значение. Такой идеей может и должно стать сохранение и преумножение того человеческого наследия, которое оставили нам предшествующие поколения людей большой европейской культуры и которое мы призваны передать нашим потомкам вопреки враждебной воле наших явных и тайных, возможно, стоящих совершенно вне человечества противоборствующих сил.

Автор
Андрей ПОЛОНСКИЙ, поэт
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе