Как тебе такое, Илон Маск: что думают о техноутописте-предпринимателе Эдуард Лимонов, Павел Пепперштейн и другие русские писатели

Но мы не из таких: «Нож» ценит взвешенные экспертные мнения, поэтому с вопросом «Что вы думаете об Илоне Маске и его техноутопизме?» мы обратились к тем, кто уж точно во всем разбирается: к русским писателям, и вам советуем делать так же.


Илон Маск хорош уже хотя бы тем, что никого не оставляет равнодушным: у каждого из нас есть свои причины его любить или ненавидеть. Кто-то проведет параллели с советским космическим проектом: мол, Маск воскрешает старую добрую любовь к звездам и Гагарину, «Москва — Кассиопея для простых ребят из нашего района». Кто-то увидит в новенькой искрящейся сталью ракете Маска отражение американского сай-фая 1960-х с его коварными пришельцами, героическими космическими капитанами и прекрасными девушками, или новое воплощение «Наутилуса» капитана Немо. Другой распознает в деятельности успешного бизнесмена опять же американский сай-фай, но уже социальный — с его корпорациями и экспансией. Для кого-то Маск — идеальный self-made man, достигший небывалых высот и посрамивший всех скептиков и врагов (начиная с абьюзеров в школе, где он учился). А для кого-то он — показательный пример капиталистического сектанта, нечто среднее между резонерствующим шарлатаном и безумным проповедником.


За последние годы возглавляемая Маском компания SpaceX запустила более 70 ракет Falcon 9 и осуществила более 40 успешных посадок их первых ступеней. SpaceX еще два года назад обогнала «Роскосмос» по количеству запусков, и этот разрыв продолжает расти.

SpaceX, конечно, не единственная реализация возродившегося запроса на космос. В эту же копилку падают и компьютерные игры типа No man’s sky или The outer worlds, и фильмы в духе «Интерстеллар» и «К звездам», и ретрофутуристическая электронная музыка.

Амбициозные проекты Маска — это одна из возможных картин нашего будущего. А про будущее традиционно спрашивают у писателей (хотя когда они оказывались правы?). Вот и мы решили не идти поперек традиций и выяснить, что российские литераторы думают о деятельности Илона Маска, покорении космоса и современном утопизме вообще.



Эдуард Лимонов:

«О Господи. Я написал об этом в книге „Монголия“, там есть и об Илоне Маске. Интересный человек — смотрите, что он делает, что вытворяет».

Цитата из «Монголии»:

«…Вот еще нереальный персонаж. Это Илон Маск, родившийся в Южной Африке в Претории в 1971 году. Гражданин ЮАР, Канады и, если не ошибаюсь, США.

У Маска лицо главного злодея в фильме „Казино Рояль“ (фильм — недавнее, несколько лет тому, прибавление к бондиане). Или же Илону Маску сделали за его жизнь несколько пластических операций. (Да, сейчас увидел, что ему делали пластику носа.)

Свою связь с бондианой Маск, я предполагаю, чувствует, он — владелец автомобиля Джеймса Бонда, сыгравшего роль автомобиля Джеймса Бонда в одном из фильмов бондианы.

Электроавтомобили „Тесла“ — это самая банальная, общая сторона (ипостась) Илона. (…)

Еще Маск думает вот о каких предметах, я о них тоже раздумываю.

„Европа сегодня представляет 10% населения планеты, в то время как в 1900 году представляла 25%“.

„Обращение к иммиграции, вместо того чтобы увеличить рождаемость европейских населений, — это имбецильность“».



Дмитрий Данилов:

«Главное отличие утопизма Маска от советского космического проекта в том, что он не требует выжимания всех соков из полунищего населения, как в СССР. В этом плане проект Маска, конечно, более симпатичен. Если у него получится — будет молодец.

Я не очень представляю, зачем это [полет на Марс] может быть нужно, но об этом можно сказать словами известного анекдота: „во-первых, это красиво“. Наверняка есть и какие-то неизвестные нам практические выгоды.


Космос — это вообще шоу. Даже в советской космической программе были элементы шоу. Так что это, думаю, естественно. Тем более что Маск — предприниматель, а не кабинетный ученый или военный. Для него шоу — естественная, органичная часть всей его работы».



Павел Пепперштейн:

«Я не могу сказать, что пристально слежу за его деятельностью. От философии self-made man меня тошнит, конечно. Общая аура [современного капиталистического технократизма] мне кажется отвратительной».

Еще определеннее Пепперштейн охарактеризовал техноутопизм в прошлогоднем интервью:

«Мы имеем дело с неким технологическим тоталитаризмом. Появилась новая медиальная структура, куда закладывается много денег и много усилий. Люди обречены быть в этой структуре, говорить о свободе — абсурдно. Это выглядит как мягкое насилие, но, по сути, сам градус насилия не становится меньше. В сталинские времена людей отправляли вечную мерзлоту ковырять. Я, конечно, не хочу сказать, что процессы равноценны по степени жесткости, но по степени беспардонности — сравнимы».



Андрей Монастырский:

«Я не вижу никакого утопизма в деятельности Илона Маска, с интересом слежу за его проектами.

Советский космический проект — это проект, созданный в условиях лагеря и казармы. А у Илона Маска — публичность, это как в романах Жюля Верна, — совсем другая традиция.

Какое может быть „покорение космоса“? Какой-то милитаризм в этом словосочетании. Может быть, лучше говорить об исследовании космоса? У Илона Маска развертывается в том числе и space opera, как в фантастических романах 1960-х годов (Гарри Гаррисон и т. д.), и это очень здорово и захватывающе!»



Алина Витухновская:

«Несмотря на некоторые очевидно спорные инициативы Илона Маска, я отношусь к нему положительно. Под спорными инициативами я имею в виду неуклюжие попытки исследования космического пространства в отсутствие решений более актуальных земных задач, прежде всего экономических, а также вытекающих из них социальных и политических. Проблемы экологии также относятся прежде всего к экономическим, потому что масштабные проекты в области экологии могут быть реализованы только с привлечением крупного капитала.


Я весьма скептически отношусь к утопиям любого рода. Но технический утопизм видится мне наиболее реальным из всех прочих предлагаемых вариантов. Образы будущего, которыми нас обрабатывали многие десятилетия, реализовались лишь частично, но это не означает, что мы не сможем принять непосредственное участие в построении реального будущего здесь и сейчас.

Цивилизационные достижения в итоге оказываются куда важнее моралистских и философских конструктов. Никто и ничто не может сделать жизнь счастливой, но современная техника и фармакология могут значительно облегчить ее».

Поделиться