Фанни Ардан и «Диван Сталина»

ХV кинофестиваль «Меридианы Тихого» — это насыщенная, интереснейшая программа конкурсных фильмов стран Азиатско-Тихоокеанского региона, панорама нового российского кино, юбилейная ретроспектива Андрея Кончаловского и непременная европейская кинозвезда в роли главной фестивальной героини.

На этот раз Pacific Meridian посетила Фанни Ардан. Она представила свой новый фильм «Диван Сталина» по роману Жана-Даниэля Бальтаса, где выступила в качестве режиссера. Главную роль сыграл Жерар Депардье. Это одновременно азиатская и российская премьера.

Фанни Ардан предпочитает, чтобы к ней обращались по имени или «мадемуазель», она дружелюбно и охотно общается, очаровывая всех лучезарной улыбкой и тем, что смотрит на собеседника всегда очень внимательно и заинтересованно. Рассказала, что всегда мечтала побывать в столице Дальнего Востока, и даже дала когда-то своей любимой собаке необычное имя — Владивосток. Актриса счастлива, что оказалась в городе, в который влюбилась с первого взгляда.

В эксклюзивном интервью с Ардан удалось поговорить о тиранах, художниках, малобюджетном кино и великих артистах.


Ольга Галицкая: Мадемуазель Ардан, мне кажется, что вы очень смелая, отважная путешественница. Вы приезжали в Ереван на фестиваль «Золотой абрикос», побывали в Ханты-Мансийске на «Духе огня», теперь преодолели огромное расстояние до Владивостока. Что вами движет?

Фанни Ардан: Я действительно люблю путешествия, меня не пугают далекие расстояния, но я перемещаюсь в основном в восточном направлении. Все, что на Западе, мне не особо интересно. Также у меня всегда было большое любопытство к кинематографу Азии, и тех стран, которые прожили трагическую историю. Бывшая Югославия, Армения, прибалтийские республики и, конечно, Россия — это , что меня интересует, трогает, волнует. Мне нравится литература, музыка и кино этих стран.

О. Г.: Откуда у вас этот пристальный интерес?

Ф. А.: У меня, я бы сказала, есть особый нюх, как у собаки; чутье к этому, способность интуитивно знать и верно понимать то, что вроде бы от меня далеко. Конечно, я до мозга костей француженка, однако, с юных лет я ощущаю и принадлежность к иным культурам. У меня нет логичного объяснения, почему так, но это факт. Все, что нерационально, чувственно, духовно меня привлекает, как нечто глубоко родственное, необходимое мне.

О. Г.: Трагическая история России вас сподвигла снять фильм о Сталине?

Ф. А.: Я всегда много читала о России, ее истории и людях, старалась узнать как можно больше. В 17 лет прочла книгу Евгении Гинзбург «Крутой маршрут», она меня сильно взволновала, я очень ясно поняла, что нет истории страны без судеб отдельных людей, судьбы каждого. Два трагических события, которые оставили глубокий след в моем сознании — это Шоа и ГУЛАГ. Тотальное уничтожение евреев, предпринятое нацистами, и сталинский геноцид против своего же советского народа.

Я всегда думаю о конкретном человеке, что ему довелось пережить. И что делает каждый, чтобы сохранить не просто жизнь, а свою душу, не потерять ее, не уничтожить. И сегодня перед нами стоит этот вопрос — как сохранить в себе человека? Как ни странно, я бы тоже, наверное, увлеклась идеями большевиков, если бы жила в начале прошлого века. В этом было много новой энергии, идеализма, желания изменить жизнь к лучшему — сразу и радикально. Но я точно знаю, что никогда бы не поверила нацистской идеологии, не обманулась ею. Поэтому для меня Сталин и Гитлер — совсем не одно и то же. Гитлер для меня синоним мертвечины, образ смерти. Сталин — образ обманутых надежд людей, которые мечтали об идеальном обществе. Он двусмысленная, амбивалентная фигура. Потому что он был прямым наследником утопических идей.



Сталин и психоанализ

О. Г.: Как вам кажется, реальный Сталин мог быть человеком, который копается в самом себе и подвергает себя психоанализу? Мог вести себя так, как это происходит в вашем «Диване Сталина»?

Ф. А.: Да. Да! Сталин, как я думаю, был очень умен. Он прекрасно понимал психологию людей, саму человеческую природу, пружины поведения, был талантливым манипулятором. Поэтому приобрел такую огромную власть над толпой. У меня в фильме есть персонаж — такой намек на знаменитую пианистку Марию Юдину, которая в свое время написала письмо Сталину. Обращалась к нему запросто: «Дорогой Иосиф». Обещала, что лично раздаст деньги церквям и будет просить священников молиться Богу, чтобы простил Сталину его грехи против русского народа.

Несмотря на ее обличительную откровенность, Иосиф не тронул Марию. Наверное, видел в ней что-то вроде юродивого при царе, которому позволено сказать правду. Не считал ее для себя опасной. Он был, пользуясь советским выражением, «инженером человеческих душ», умел к каждому отыскать свой заветный ключик, чтобы из всего и всех извлечь выгоду для своего неудержимого желания власти. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, скажу так. Он был заинтересован разобраться в самом себе, чтобы изучить механизм воздействия на людей. К другому человеку для сеанса психоанализа он бы не пошел, потому что не доверял никому. Предпочел бы сам разбираться с самим собой.



Тираны и художники

О. Г.: В чем для вас состоит объяснение факта, что восхищения Сталиным, организатором и вдохновителем большого террора, не избежали в какой-то момент своей жизни даже такие грандиозные поэты, как, скажем, Борис Пастернак?

Ф. А.: Объяснение как раз в амбивалентности Сталина, в неоднозначности чудовища. Сталин был довольно образован, много читал, разбирался в людях, знал, что такое настоящий художник. Признание именно таких — крупных, значимых, по-настоящему талантливых людей было ему важно. Лесть людей помельче, склонных к поклонению начальству, он легко различал. Видел их неуемные восторги и готовность унижаться, принимал это как должное и не ценил. Хотел искреннего признания больших художников, самых лучших, несомненных.

О. Г.: Знал, что зло обладает своеобразным обаянием и безграничная власть притягивает как магнит?

Ф. А.: Без сомнения. И знал, как понравиться, чем прельстить. При этом был очень коварен. Наверняка полон комплексов. Невысокого роста, рябой, сухорукий. Известно, как он расправлялся с теми, от кого видел малейшую угрозу своей власти. Он уничтожил Троцкого. Но и Троцкий, вероятно, окажись на месте Сталина, тоже сделал бы все, чтобы от него избавиться. Это была жестокая, беспринципная борьба за власть.

О. Г.: Вечная история. Что-то вроде шекспировского Ричарда Третьего?

Ф. А.: Именно. Я сказала Жерару: «Мне нужен именно ты для этой роли». Потому что только он мог сыграть реального монстра с той глубиной и размахом, которые есть у Шекспира. И одновременно мне хотелось показать Сталина и как обычного человека, в тот момент, когда он ясно осознает конечность жизни, старость, одиночество. Только его окружение делает из него божество, но это миф, обман, который в конце концов рассеивается. Потому что каждый смертен, этого не избежать. никому.



Жерар Депардье, который может все

О. Г.: Отсутствие портретного сходства вас не волновало?

Ф. А.: Абсолютно. Минимальный грим, усы, общий стиль и антураж эпохи, этого достаточно. Сталин в «Диване Сталина» — метафора. Образ всесильного тирана, который подошел к финалу своей жизни.

О. Г.: Жерар Депардье — грандиозный актер, он может сыграть все, ему под силу любая роль. Насколько я могу судить по его экранным образам, он человек необузданного, стихийного темперамента. Когда он оказывается в ситуации, где вы режиссер, а он исполнитель, поддается ли он, если можно так выразиться, «дрессировке»? Удавалось вам его укротить, подчинить?

Ф. А.: Депардье — послушный, внимательный артист, уважает режиссера. Конечно, у него есть свои привычки, прихоти. Ему всегда важно быть в центре внимания. Поскольку он артист огромного дарования и большого опыта, иногда ему кажется, что с первого раза все сделано прекрасно. И действительно все делает превосходно. Но я-то знаю, что он может лучше, требую еще дубль. Он ворчит: «Зачем? Почему? И так все отлично». А в итоге доволен, когда видит, что получилось глубже, интереснее. Наверное, я не должна этого говорить, но, когда мы закончили снимать, он сказал: «Это фильм про Сталина, а режиссер — Гитлер. Ты меня измучила» (хохочет. — КТ). А я ему на это ответила: «Ты прекрасно знаешь, почему я тебя терзала. Ты же гений, от тебя нужен только самый лучший результат».



Маленький бюджет — это свобода

О. Г.: Как и многие, я влюблена в фильм Франсуа Трюффо «Соседка», это один из лучших фильмов мирового кино о любви и страсти. Депардье доминировал в вашем тандеме, вам приходилось быть послушной?

Ф. А.: Когда нас только познакомили, Жерар так сжал мою руку и так посмотрел, что я мгновенно поняла, как мы будем играть, каковы отношения наших героев. Депардье подобен идеальному партнеру в танце, он ведет, держит тебя, ты словно в его власти, но при этом свободна и открыта чувствам. С ним очень легко и надежно. Была ситуация, когда я неправильно себя повела во время съемок, сделала ошибку, которая казалась мне ужасной и я боялась, что все от меня отвернутся. И только Жерар первым подошел ко мне, протянул руку, подбодрил и сгладил все это, мой страх прошел. А вообще мы чувствовали себя тогда безумно окрыленными и совершенно свободными в творчестве. Иногда даже забывали о камере, не думали о ней, это была неподдельная жизнь. У «Соседки» был настолько мизерный бюджет, снимали ее буквально за копейки, так что отчитываться ни перед кем не приходилось.

О. Г.: «Диван Сталина» тоже малобюджетный фильм, как я понимаю. И все-таки историческая картина требует больше вложений. Как вы справлялись с ситуацией? Как приняли фильм во Франции?

Ф. А.: У этой картины наиболее благополучная судьба из трех моих режиссерских работ. Прокат был во Франции в январе, на фильм обратили внимание зрители и критики. Что касается исторических реалий, то нам очень помог «Мосфильм». Я бесконечно благодарна Карену Шахназарову. Нам дали костюмы той эпохи, кители, френчи, отправили их в Португалию, где мы снимали. И все это совершенно бесплатно. Это большая и неоценимая помощь.

О. Г.: Фанни, вы наверняка знаете о том, что происходит сейчас с руководителем московского «Гоголь-центра» Кириллом Серебренниковым. Подробности дела непонятны даже многим, живущим в России, тем более от вас они далеки, так что не спрашиваю вашего мнения об обвинениях, которые предъявляют Серебренникову. Скажите, что выдумаете о нем как о режиссере? Вы ведь встречались?

Ф. А.: Вы правильно сказали, что сами эти обвинения мне сложно оценивать, я не понимаю, что происходит, чем вызвано это преследование режиссера. Но когда я люблю человека, я готова его поддерживать всегда и везде. Кирилл — невероятно талантливый и очень по-человечески теплый, обаятельный режиссер. Мне с ним было хорошо и комфортно в работе. Мы делали театрализованное представление, я сопровождала своим чтением серьезную музыку, это было безумно интересно. Еще я видела фильм Кирилла «Ученик», мне он очень понравился. Это важный, актуальный, смелый фильм. Я мечтала показать Кириллу свою режиссерскую работу «Диван Сталина», для меня было бы очень ценным его мнение. Надеюсь, это все-таки случится, мы встретимся и будем говорить об искусстве и жизни, а может быть, и опять поработаем вместе.

Поделиться