Спасительное пораженчество

Генетическая вражда между народами – выгодная властям выдумка

Даже веками враждовавшие народы не могут ненавидеть друг друга вечно. Рано или поздно появляются люди, которые говорят, что надо по-человечески общаться даже с теми, с кем воевали предки. Чем таких людей больше, тем цивилизованнее общество.

Орхан Памук, писатель и лауреат Нобелевской премии, все-таки, как выяснилось, виновен. Правда, не очень. Совсем не так, как это представлялось турецким патриотам в 2005 году, когда Памук в одном из интервью заметил, что, кроме него, некому сказать вслух о миллионе убитых в начале века армян и тридцати тысячах курдов.

История общественной и государственной реакции на пассаж Памука – это новейшая история Турции. В 2005-м Памуку за оскорбление государства светил реальный срок. Спустя 6 лет суд Шишли – стамбульского района, не раз Памуком воспетого – приговаривает его к символическому штрафу, который он к тому же еще может оспорить. И наверняка оспорит, и, возможно, выиграет. Но и это вряд ли сподвигнет турецкую власть хотя бы призадуматься о необходимости существования уголовной статьи, которая, кстати, применяется не намного чаще, чем обвинение в оскорблении памяти Ататюрка, – а это и вовсе экзотика. Однако для большей части страны, верящей, что ее власть – исламисты, необходимо знание того, что такая статья есть. С другой стороны, еще лет десять назад в Турции и помыслить было невозможно о подобной полемике. Сегодня на турецком сайте с призывом извиниться перед армянами значится около более двух тысяч подписей. Капля в море, но не так давно даже и это было немыслимым.

Когда в 2007 году в Стамбуле был застрелен редактор армянской газеты «Агос» Грант Динк, на улицы вышли десятки тысяч человек с мишенями на груди «Мы все – Гранты Динки!». Это Стамбул, мировой город, и это капля в турецком море, которое продолжает жить по законам табу.

Но именно эта капля во многом является тестом на хоть какую-то готовность к жизни по цивилизованным правилам. Ведь такое пораженчество – это умение задаться вопросом о том, в чем виновен враг, как вообще устроена вражда с теми, кого предписано ненавидеть. И кем, в конце концов, это предписано.

В первую чеченскую войну, между прочим, в спасительном пораженчестве россияне выглядели сравнительно успешно. Нельзя сказать, что пацифизм был такой уж доминантой, но по сравнению с Арменией, Грузией или Азербайджаном, где никому и голову не приходило усомниться в святости всенародной войны, мы выглядели поистине передовым обществом. Не говоря уж о Сербии, где даже у либералов искажалось лицо при слове «Косово».

Может быть, именно отсутствие комплексов вечной вражды позволяло достаточно трезво оценивать тот факт, что военно-политические помыслы почти никогда не бывают безукоризненными, как у тех, кто отстаивает свою независимость, так и у тех, кому ничего и никого не жалко ради территориальной целостности.

Но вот война заканчивается. По обе стороны линии фронта находятся те, кто поспокойнее и пооптимистичнее: уляжется понятная ненависть, и вчерашние соседи вспомнят хорошее. Соседи, впрочем, ничего и не забывали, и это справедливо для всех конфликтов: армяне, бежавшие из Баку, куда более терпимы к азербайджанцам, чем их соплеменники из Еревана – просто потому, что в отличие от них бежавшие помнят не только погромщиков, но и тех, кто их пытался спрятать и спасти. Может быть, в этом, кстати, разгадка феномена тех россиян, которые ненавидят косоваров-албанцев больше, чем сами сербы, особенно те, кто жил и продолжает жить в Косово.

Но, действительно, утихает и ненависть. Наступает день, когда отдельные представители враждующих сторон решаются, наконец, высказать сомнения вслух. Уже можно съездить друг к другу в гости. Издать какой-нибудь совместный литературный альманах. И задать простой вопрос: ладно, мы не можем решить территориальный спор и пересмотреть итоги войны. Но ненавидеть друг друга нас же никто не заставляет, нет ведь такого закона, который запрещает нам по-человечески общаться!

Закона нет. Но есть непреложная для таких сюжетов логика. Война закончилась так давно, что выросло поколение, которое своего исторического врага уже не знает в лицо. И нет никакой генетической памяти, это такой же миф, как генетическая вражда, есть родители, которые все объясняют своим детям, и какая же власть откажется от такого подарка судьбы? Ведь именно этот враг, а не продажная бездарность руководства, виноват в том, что рушатся дороги, текут крыши и озлобленные сограждане норовят вгрызться друг другу в горло. Но одновременно с этим власти уже тоже не верят, и ненависть уже тоже не та, она становится теорией, к ней привыкают, она становится данностью и атрибутом – как герб и флаг. И еще враг становится интересен – как сосед, с которым несколько поколений не разговаривают из-за проступка кого-то из предков. В самом деле, как он там?

Статус-кво – это не только невозможность качнуть ситуацию хоть в какую-нибудь сторону. Статус-кво – это консервация чувств.

Вопрос в чувствах. Общество, построенное на убеждении, что ничего нет важнее права личности, на любую войну реагирует плохо – просто потому, что на ней гибнут люди, и свои, и, между прочим, чужие, и в таком обществе довольно трудно представить себе идею, которая могла это оправдать. Кроме случая, когда невойна еще хуже. Это то, что законсервировано в таком обществе – консервируется вообще то, что является доминантой.

В наших широтах доминанта другая. У тех, кто считается победителем, консервируется комплекс победителя. А зачем победителю что-то менять?

А раз так, то зачем протягивать руку? И зачем мириться жертве, если завтра война, хоть воевать на самом деле никто не собирается.

И вопрос не в доле тех, кто с гордостью носит ярлык «предателя» – у нас и сегодня на душу населения их, может быть, ненамного меньше, чем у других. Дело в динамике. На какую-то бесконечно малую постоянно увеличивается количество тех, кому жаль несостоявшегося в Ереване фестиваля азербайджанского кино. В Баку с нотками легкого превосходства уверяют, что по количеству ренегатов они уже уверенно обошли армян. И все чаще слышится в переводе с грузинского оборот «мои абхазские друзья». А в Сербии либерально-демократическая партия, призывающая соотечественников не тратить силы и нервы на пустые претензии на Косово, традиционно преодолевает выборный барьер и проходит в парламент. А в Турции уже как-то стесняются по-серьезному наказать Памука. Пораженцы далеки от торжества. Но их уже слышно.

Нас вековым врагом судьба и история обделила. Этот дефицит мы компенсируем разнообразием врагов и страстью неофита, благодаря чему историческим супостатом можно при случае объявить кого угодно. Ненависти нет, есть то, что законсервировано, хоть иногда из под крышки пары вырываются на Манежную.

И дело не только в том, что про хачей и чурок нынче заговорили те, кто еще вчера считал это все-таки неприличным, Дело в том, что сегодня уже никто не опасается быть непонятым.

С другой стороны, снисхождение к врагу ненаказуемо, но и это, кажется, говорит только о том, что тема неактуальна. Как и пораженчество вообще. Во всяком случае, даже в программах у когда-то протестовавших против Чечни демократов, оно сегодня тоже не значится.

Вадим Дубнов

Газета.RU
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе