Врубель летящий и Врубель поверженный

В Москве в Новой Третьяковке на Крымском валу 13 марта завершает работу выставка произведений Михаила Врубеля.
"Сирень". Все фото в статье - Е. Сафроновой.


Выставка "Михаил Врубель", продолжавшаяся в Новой Третьяковке с ноября 2021 по март 2022 года, оригинальна прежде всего концепцией. Ее ключевая тема — творческий метод Михаила Александровича, "особенности его мышления, координаты созданной им художественной системы", говорится в буклете, который можно скачать при входе, так же, как и получить аудиогид. Потому экспозиция избегает традиционного деления по хронологии написания полотен или по видам искусства и техникам изображения. Вторая яркая особенность выставки – ее масштабность: она воспроизводит весь жизненный и творческий путь художника и знакомит посетителей с подавляющим большинством его работ, включая ранее неизвестные. Произведения для экспонирования привлечены из крупнейших профессиональных собраний России и из частных коллекций.

Выставка занимает помещения двух этажей Новой Третьяковки. Причем начало она берет на третьем, а заканчивается на втором. Тем самым зритель, следуя за предложенным маршрутом, словно бы нисходит вслед за художником в его персональный ад. Пожалуй, впервые в истории музейного почитания Врубеля в экспозиции так много внимания уделяется психическому состоянию художника, рассматривается влияние его заболевания на творческое начало и демонстрируются рисунки, созданные во время пребывания в психиатрических клиниках. Эти работы располагаются в коридоре, соединяющем две части выставки.


Раздел выставки "Безумие как инакомыслие". 


В экспозиции около двадцати тематических зон. Среди них и "Истоки стиля" (графика, на которой Врубель оттачивал свое мастерство), и "Больше, чем живопись" (скульптура, майолика и пр.), и "Духи живописи" (различные приемы "одушевления" живописной материи и сращивания окружающей среды с изображениями людей), и "Портрет жены художника" (изображения супруги Надежды Забелы-Врубель, постоянной музы живописца – впрочем, с тревожным взглядом огромных глаз Надежды Ивановны гость выставки встречается буквально на каждом шагу и во всех подразделах), и "Серафимы и пророки" (поздние полотна на тему Божественных откровений), и "Безумие как инакомыслие" (переход между половинами выставки, заполненный искусством из скорбного дома), и "Возвращение. ХХ век" (работы, написанные Врубелем в последнее десятилетие жизни, оборвавшейся в 1910 году), и "Убедительность фантазии" (произведения декоративно-прикладного искусства), и, разумеется, "Демон Врубеля-Лермонтова" и "Демон. Трилогия". "Демоны" – одна из "красных нитей" выставки.


"Шестикрылый серафим". 


А ее, выставки, пространственное решение весьма оригинально. У меня эти небольшие залы геометрически неправильных форм, просматривающиеся насквозь через "окошки" тоже неровных очертаний, вызвали ассоциации с пчелиными сотами, в которых каждая ячейка имеет свой смысл (глоток мёда), но и сливается с остальными, чтобы мёда было больше.


Планировка выставочных залов. 


Описания в буклете сгруппированы по этой внехронологической логике (однако же среди экспонатов выставки есть панно "Врубель. Линия жизни", где с периодами совмещены репродукции основных полотен, написанных в эти сроки). Буклет утверждает, что мое восприятие планировки выставки как сот слишком приземленное. Её пространство "призвано организовать восприятие самой формы врубелевских произведений и обозначить сквозные мотивы, которые являются ориентирами в мире его фантазий", - пояснили составители. Что, впрочем, не отменяет соотношения целого и его частей.


"Прощание морского царя с Волховой". 


Сквозных мотивов, доступных глазу не искусствоведа, а обывателя, можно насчитать несколько. По мне, настойчивее всего проявляется приверженность Врубеля одним и тем же лицам. О Надежде Забеле-Врубель, жене и музе, уже говорилось. Это она изображена в белоснежном оперении Царевны-Лебедя, в серебристом одеянии Снегурочки, в рыжих кудрях и зеленых водорослях Волховы, дочери морского царя (из оперы "Садко"), в величественном образе "Шестикрылого Серафима" на темно-синем фоне "мировой души" и даже в корсаже девочки Гретель из сказки "Гензель и Гретель".


"Гензель и Гретель". 


С 1899 года Михаил Врубель был главным художником Товарищества артистов Русской частной оперы, а в целом нарисовал для этой театральной компании декорации более чем к десяти спектаклям. Оперу "Гензель и Гретель" написал для сцены на основе немецкой народной сказки композитор Энгельберт Xумпердинк. Заблудившихся брата и сестру в русской версии оперы изображали актрисы Татьяна Любатович и Надежда Забела. На репетиции постановки Врубель и познакомился с женщиной, которую впоследствии рисовал всю жизнь. А также ваял ее голову из глины в стиле майолики (разновидности керамики, расписанной двумя слоями глазури, отчего произведения этого рода искусства выглядят особенно ярко и нарядно). Ее лицом обладает и одна из монашек, вовлекающих Роберта в экспрессивный танец. Скульптура Врубеля по мотивам оперы Джакомо Мейербера "Роберт Дьявол" называется "Роберт и монахини", выполнена в 1896 году. Это воспроизведение пляски призраков – ведь, по сюжету оперы, Роберт продал душу дьяволу, чтобы стать могучим и непобедимым в земной жизни, и его душу чуть было не утащили в преисподнюю силы ада, однако все кончилось хорошо, божественное начало одолело сатанинские козни. Лицо Роберта, танцующего с призраками, - один из множества автопортретов Врубеля.


"Роберт и монахини". 


Помимо героинь сказок, опер и фантазий, Врубель писал жену и "просто" как Надежду Забелу – земную женщину, усталую, растянувшуюся на диване после концерта, сидящую, полулежащую, спящую, с закрытыми глазами и отрешенным лицом, или на фоне природы.


Портреты Надежды Забелы. 


Впрочем, он почти не мог писать ничего обыденного и естественного. Обыкновенные пейзажи практически никогда не давались Михаилу Александровичу. Знамениты две его картины под одним и тем же названием "Сирень" и в принципе с одинаковым сюжетом – дама среди цветущих кустов. На деле же Надежда Ивановна в обоих случаях выглядит эльфом или призраком. Такой эффект создают ее бледное лицо и невероятные глаза, проступающие из лиловой круговерти, словно сама душа сиреневого куста с мольбой глядит на людей.


"Сирень". 


Огромное полотно "Утро", написанное на отдыхе в Черниговской губернии, вообще не пейзаж с натуры, а сказочное повествование: то ли шабаш, то ли ожившие растения (излишне повторять, что у одного из персонажей лицо Забелы)… Искусствоведы полагают, что Врубель отобразил встречу Земли и Воды, выраженных в аллегорических женских фигурах. Иными словами, то было пиршество фантазии художника. Потому с картиной "Утро" и связана огорчительная история: оно было написано по заказу, но заказчики, увидев этот символизм, отказались его выкупать. Может быть, и к лучшему – полотно стало подлинно народным достоянием, а не шедевром частной коллекции.


"Утро". 


И, к слову, о пейзажах в творчестве Врубеля. Еще более мощный символизм вложен в картину "Хождение Иисуса Христа по водам". От привычных нам маринистических пейзажей, да и от вариаций на библейские и евангельские темы, где Христос и апостолы все-таки антропоморфны, это полотно радикально отличается. Бурное море с лодчонкой на переднем плане "прорастает" огромной полупрозрачной и словно бы светящейся фигурой Господа на горизонте. Пояснение к картине гласит: в 1889 году художники Коровин и Серов получили заказ на роспись костромской церкви Косьмы и Дамиана, в том числе им заказали фреску о хождении Христа по водам. Живописцы разделили обязанности: фигуру Христа писал Серов, пейзаж – Коровин. Врубель понаблюдал за работой товарищей и написал собственный акварельный эскиз. Коллеги признали, что Врубель их победил. Кажется, эскиз не превратился во фреску – но эту выставку точно украсил.


"Хождение Иисуса Христа по водам".


А обыкновенные пейзажи, причем в карандаше, вошли в творчество Михаила Александровича в самые поздние годы его жизни, в пору активного лечения в различных частных клиниках. Из окошка одной из них Врубель наблюдал зиму – и тут же не потерявшей твёрдость рукой зарисовывал кустарник в снегу, деревья у забора, ворон на обледенелых ветках…


"Дерево у забора". 


Но потом он вышел из лечебницы – и нарисовал очередное мистическое полотно "Пророк", высокое, точно готический витраж, и потом разрезанное на две половины по горизонтали. В верхней части угадывается некто, похожий на Демона – полуобнаженный, не смотрящий с полотна, теряющийся в надмирном полумраке; в нижней сидит также в профиль женщина в лиловом платье (излюбленный цвет художника на протяжении всей жизни). Конечно же, это Надежда Врубель. В ней на этом портрете тоже есть что-то инфернальное – кудрявые волосы взбиты так, что над головой мерещатся рожки…


"Пророк". 


Наверное, не все художники приняли и оценили бы такую верность художника одной модели – своей супруге. Много лет подряд писать одно и то же лицо, сколь бы оно ни было прекрасно, может показаться рутинным занятием… Врубеля такие сомнения не терзали. В каждый новый портрет жены он закладывал особую идею, да и художественную манеру выбирал всякий раз иную. Искусствоведы утверждают: "…почти все женские образы в произведениях Врубеля, написанных после знакомства с Забелой, имеют один прототип, являясь в той или иной мере портретом жены художника". Почему так, доподлинно не знает никто. Было ли то проявление душевной болезни, зависимость от одного и того же образа, ставшего фетишем, желание "сказать" как можно больше о своем предмете?.. Может быть, просто любовь?.. Один из поздних графических рисунков Врубеля изображает любовь как пару, пронзенную пикой и слитую в единое целое. Должно быть, таким "приколотым" к Надежде Ивановне он ощущал себя.


"Любовь". 


Если практически все женские лица в наследии Врубеля похожи на Забелу, то в мужских чаще всего угадывается он сам. Михаил Врубель питал болезненное пристрастие к автопортретам. Он писал свое лицо масляными и прочими красками (в том числе – в образе Гамлета), набрасывал карандашом и лепил из глины или гипса. Благодаря этому видно, как менялось его собственное восприятие себя в разные годы и душевные состояния. Легко домыслить, что, когда Михаил Александрович запечатлевал себя без одного глаза или с глубокими угрюмыми тенями по всей физиономии, на душе его было черно и страшно. А на позднейшем "Автопортрете с раковиной", из серии "Раковины", лицо художника, напротив, воодушевленное, словно бы приятно удивленное.


Два автопортрета Михаила Врубеля. 


Графическая серия "Раковины" была создана в конце 1904-начале 1905 года. Врубелю подарили небольшую плоскую ракушку под пепельницу (она или ее копия представлена в музее в одном зале с рисунками серии). В этой причуде природы художник увидел прародину всего мира – и стал увлеченно рисовать ее, пытаясь добиться совершенства не только в копировании любопытного объекта, но и в полноте раскрытия ее сакрального смысла. С этой целью он выстилал стол, на котором лежала раковина, листами бумаги разной конфигурации, вкладывал в пепельницу перламутровые фрагменты и имитации жемчужин, передавая зарождение жемчужины из случайной песчинки, и нарисовал несколько десятков ракушек. Видимо, потому выражение его лица на автопортрете столь пытливо. 


"Автопортрет с раковиной". 


Мастерство и профессионализм портретиста не покидали Врубеля даже в периоды обострений. Раздел экспозиции "Безумие как инакомыслие" состоит из "черных" и "белых" комнаток, чередующихся, точно бусинки на нитке. Они символизируют моменты болезни и просветлений. По стенам развешаны работы, написанные Врубелем в скорбном и относительно благополучном состоянии духа – не рисовать он не мог. Портреты врачей и других пациентов, выполненные в помрачении рассудка, напоминают детские каляки-маляки – зато как точно схвачены выражения их лиц, фигур и, так и хочется сказать, душ!.. Карандашные изображения докторов, лечивших Врубеля более или менее успешно, выглядят традиционно, а их герои привлекательны – но в этих набросках художник уже не заглядывает за грань физического облика человека. Недаром в наши дни эти чудом сохранившиеся изобразительные "дневники" психотерапии Врубеля специалисты воспринимают как проявление художественного инакомыслия, знак "чистой, не контролируемой разумом созидательной силы".



Два портрета из раздела "Безумие как инакомыслие". 


Особняком стоит в творчестве Врубеля изображение всевозможных ирреальных существ – персонажей фольклора, мифологии или литературы. Разумеется, это больше, чем портреты – это своего рода сотворение мира и придание его насельникам формы (с убедительными анатомическими подробностями) и имен. Таков один из шедевров Врубеля – "Пан".


"Пан".


Формально картина 1899 года "Пан" служила иллюстрацией к новелле Анатоля Франса "Святой Сатир". Но фактически художнику удался "портрет" самого настоящего Пана – древнегреческого бога дикой природы, пастушества и скотоводства. Французский поэт-символист Эмиль Верхарн, увидев "Пана", был впечатлен до крайности и записал: "…это настоящая эманация вод, лесов и полей. Чтобы создать такую сильную, незабываемую фигуру, надо чувствовать и мыслить так, как чувствовали и мыслили дивные мастера Возрождения древней Греции". С "Паном", на мой взгляд, перекликается "Богатырь" – олицетворение веселого и не очень доброго боевого русского духа.


"Богатырь".


Добрый и всетерпеливый русский дух в былинах и в творчестве Врубеля другой – богатырь-пахарь Микула Селянинович. Встречу богатырей Вольги и Микулы Михаил Александрович отразил, в том числе, в изразцовых панно для великолепного декоративного камина.   


"Камин". 


Искусствоведы считают, что к сотворению мифологических персонажей Врубель подошел, набравшись опыта работы с театральными декорациями и костюмами. Но, честно говоря, когда смотришь на его картины с языческими богами, богатырями, духами, святыми, материалистическое объяснение кажется недостаточным… Особенно оно не убеждает в отношении великих врубелевских Демонов.


"Демон сидящий".


Главным событием выставки в Новой Третьяковке ее кураторы назвали "встречу" трех полотен М. А. Врубеля: "Демон (сидящий)" (1890, ГТГ), "Летящий Демон" (1899, ГРМ) и "Демон поверженный" (1902, ГТГ). Они "составляют своеобразную трилогию — уникальное произведение длиною и ценою в жизнь", - поэтически сказано в буклете. Это действительно так. Впервые к образу Демона Врубель обратился в 1885 году – и сам себя приговорил к пожизненной разработке этой темы. Такая казенная формулировка не передает и сотой доли того, что значили Демоны для живописца. Он не нарисовал Демона, даже не породил его – он его прожил.


"Демон летящий".


"Демоны" являются неким водоразделом и в судьбе, и в творчестве живописца. Все, созданное до "Демона поверженного" (до 1902 года), "при всей радикальности укладывается в рамки своего времени и выражает характерные для рубежа столетий поиски в области формотворчества, созданное после—принадлежит уже целиком новому ХХ столетию". Так поясняет буклет. Эти две эпохи тоже отражены в построении экспозиции, разделенной на две очевидные части.


"Демон поверженный".

Разговор относительно Демона – месседжа творца – надо начать с того, что расхожее представление о Демоне как о "делегате" адских сил Врубель не разделял. Для него он олицетворял, скорее, духовное начало мира. Сам художник так характеризовал своего героя: "Дух не столько злобный, сколько страдающий и скорбный, но при всем том дух властный… величавый…". Врубель не механически следовал за Лермонтовым, хотя картины о Демоне изначально являлись иллюстрациями к бессмертной поэме Михаила Юрьевича. Но то были не рядовые иллюстрации, визуализирующие героев и сюжет. Нет, Врубель вышел далеко за рамки прикладного сопровождения текста. Есть мнение, что он в своих рисунках воплощал особенности поэтики Лермонтова – и "закадровый" смысл поэмы. Для него он явно сводился к возможности существования свободного духа в человеческом мире. Эта идея не отпускала художника на протяжении более чем десяти лет. Сидящий мыслитель превратился в летящего в тучах завоевателя (крылья которого словно бы распахиваются на весь небосвод, загораживая Землю от солнца и от Бога), а тот бесславно канул со звездной высоты на земную твердь. Но между этими тремя вехами был создан едва ли не сонм графических рисунков – не только набросков к гигантским станковым полотнам и их предварительных вариантов, но и сюжетов, раскрывающих те или иные особенности Демона и его взаимоотношений с людьми. Думаю, не будет слишком дерзким предположить, что в образ Демона Врубель всегда вкладывал себя – даже несмотря на отсутствие портретного сходства (поздние Демоны, летящий и поверженный, скорее, опять же напоминают Надежду Забелу). Одиночество "художника в толпе" было ему знакомо…


Портрет Саввы Мамонтова и маски ливийских львов. 


Хотя социальное бытие Михаила Александровича выглядело вполне благополучным. Он  не голодал, не нищенствовал, не сталкивался с непониманием своего творчества – напротив, был в фаворе, в моде и получал выгодные заказы. Счастливейшим событием для Врубеля стала встреча с Саввой Мамонтовым. С момента знакомства в 1889 году и до самого банкротства Мамонтова, вызванного обвинениями в финансовых злоупотреблениях, то есть те же десять лет, художник находился под покровительством могущественного и понимающего в искусстве мецената, инициатора многих крупных культурных начинаний. Это Мамонтов ввел Врубеля в свою семью (в благодарность художник нарисовал портреты самого промышленника и всех его домочадцев), в круг состоятельных заказчиков, в среду меценатов, готовых поддерживать его замыслы, и, что особенно важно, в свое театральное предприятие. Именно там Врубель встретил свою будущую супругу. А еще – получил массу выгодных предложений, например, об украшении богатых особняков и служебных помещений. Распространено мнение, что работа на заказ убивает талант. На примере Врубеля можно совершенно точно сказать, что подлинный талант не убьешь. Врубель работал над дизайнами интерьеров в тандеме с блистательным архитектором Фёдором Шехтелем, центральной фигурой московского модерна. Для его зданий Врубель создал соответствующее им внутреннее убранство – благо, его дарования, как мы уже знаем, не исчерпывались живописью. Его стенные росписи, потолочные панно, стеклянные витражи в неоготическом стиле, изразцовые панно, декоративные блюда и фигурки по праву считаются вершиной декоративно-прикладного искусства эпохи модерна – и, как полагают специалисты, в основном ее и представляют. Никто из современников с Врубелем, грубо говоря, тягаться не мог. Его панно и панелями украшены особняк Дункеров, доходный дом Ф. А. Александрова, дом П.Г. Солодовникова в Лебяжьем переулке, усадьба Алексея Викуловича Морозова и другого Морозова – прославленного Саввы Тимофеевича и его супруги Зинаиды (между собой все Морозовы находились в родстве), и даже гостиница "Метрополь".


Декоративно-прикладные работы Врубеля - потолочные плафоны и панно "Суд Париса". 


При этом, работая над украшением помещений, Врубель себя не сдерживал, не шел на поводу у заказчиков, не делал "красивенько". Скажем, для особняка Морозова он нарисовал триптих, имитирующий готические витражи по трагедии Гёте "Фауст", и полотно "Полет Фауста и Мефистофеля". Владелец, несмотря на то, что происходил из старообрядческой семьи и обладал едва ли не лучшей в России коллекцией старинных икон, благосклонно принял декорации с изображением нечистой силы.

Казусы, как с заказчиками "Утра", случались крайне редко. Врубель не мог пожаловаться на невостребованность. При этом, работая над оформлением интерьеров и  театральных постановок, он сумел уловить и выразить новые эксцентричные запросы эпохи, добиться признания – и вместе с тем выразить свои самые сокровенные идеи. Благая судьба для художника!.. Но считал ли так сам Врубель?.. Увы, об этом трудно судить с позиции наших дней. Грандиозная и добросовестно подготовленная выставка в Новой Третьяковке раскрывает неожиданные грани натуры Врубеля. Кажется, что ее лейтмотив – настоящий художник никогда не бывает счастлив и доволен. 


"Врубель. Линия жизни". 

Автор
Елена Сафронова
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе