Илья Кабаков — главный хранитель, архиватор и предстоятель советской реальности не только для западного мира, но и для нас. Здесь есть забавный парадокс: в нечастых завозах его работ к нам поступает, как дефицитный импортный продукт, наше собственное законсервированное прошлое. То, что когда-то назойливо заполняло окружающий мир, а потом будто бы растворилось, оставив фантомную боль. Отсюда — ностальгия по советскому в разных формах, когда чудовищных, когда забавных. Но у Кабакова советское сохранилось в чистом виде. Зачем именно он увез с собой дистиллированный СССР — вопрос не такой простой: в кабаковской послеотъездной работе невозможно отделить деконструкцию советской реальности от реконструкции. Ненависть и признательность, укор и воспевание становятся частями одного и того же не имеющего названия чувства. И хотя Кабакову, вероятно, все равно, нечто очень похожее испытывает к советскому миру и покинутая художником российская культура.

Кабаковская советская реальность — конечно, не совсем историческая вещь. Это притчевое пространство, в котором убогость и грандиозность сменяются с такой скоростью, что их, как стороны вертящейся монетки, невозможно отличить. Там нет никакой разницы между маленьким чудаком и титаном-жизнестроителем, любых размеров бездна без труда вмещается в самую крохотную каморку, но никогда не известно, существует ли за ее пределами. Держится это очевидно иррациональное пространство исключительно силой утопии.

К концу 1990-х работа Кабаковых над памятью об СССР приобрела вид общего замысла — мемориала, частями которого должны стать все его знаменитые тотальные инсталляции. То, что выставляется сейчас на "Красном Октябре", а весной было показано на Киевской биеннале современного искусства — лишь представление концепции будущего монумента. Это как бы архитектурный проект: вот тут будут деревца, тут — аллея, тут — место для "Красного вагона", тут — для другой инсталляции. Можно посмотреть макеты, чертежи, даже некоторые элементы будущей экспозиции — конечного воплощения вы все равно, скорее всего, никогда не увидите. Потенциальный "Памятник исчезнувшей цивилизации" — кабаковский opus magnum, инсталляция инсталляций, возможная только в отсутствии.

В истории русского искусства есть еще один такой великий художник — Владимир Татлин. В каком-то смысле кабаковский проект — дальний потомок памятника Третьему интернационалу (монумента, от которого остались даже не модели, а только их фотографии). Как и татлинская башня, мемориал Кабаковых — памятник утопическому пространству, сам являющийся утопией, инсталляция, тотальность которой — за пределами возможного. Произведением здесь являются даже не модели и чертежи (они скорее свидетельства), а само величие замысла. Утопия — это то, что всегда ускользает, не существует во времени, как и в пространстве. И в работе над "Памятником исчезнувшей цивилизации" Кабаковы больше, чем когда-либо раньше, переходят от анализа утопий к практике. Впрочем, вполне может быть, что этот художник-грандиозарь — попросту очередной кабаковский персонаж, знакомец и коллега выдуманных творцов, населявших его предыдущие инсталляции. В таком случае этот персонаж в его карьере — самый величественный.

Галерея Red October, с 25 октября по 2 декабря
Фото: Галерея "Red October"
 Коммерсантъ