Роман Сакин: «В современное искусство перешли методы алхимиков и натурфилософов»

Искусство Романа Сакина — своеобразная квазинаука, направленная на субъективное изучение мира. 
Художник Роман Сакин.
Фото: Наталья Обухова


Он создает остроумные объекты и инсталляции, посвященные пространству, его измерению и восприятию


Мне кажется, ваши произведения впору называть изобретениями.

Все, что я делаю, — это единый трактат об устройстве пространства. Он состоит из двух частей. Одна часть — это инструменты, а другая — теория, мои выводы. Инструменты — это как раз и есть те самые изобретения, при помощи которых я пытаюсь что-то понять. Когда я начинал заниматься современным искусством, я не знал, что именно хочу сделать, но понял, что мне нужен какой-то инструмент для изучения мира. Как Левенгук изобрел, например, микроскоп. Он не знал, что хочет в него увидеть, он просто сделал эту супермощную линзу и стал в нее на все смотреть, пока не увидел микробов. А я придумал «управляемые скульптуры». Это такие объекты, где есть пульт управления, и при помощи передвижения рычажков они шевелятся и меняются. Тут смысл не в движении, как в кинетическом искусстве, а в том, что скульптура имеет тысячу разных комбинаций. Я делал их и потом понял, что это приборы для изучения пространства и человека в пространстве: как он ощущает пространство и как оно на него воздействует. Вообще, работа со скульптурой — это и есть работа с пространством, по большому счету. Я много об этом думал еще когда учился в Строгановке. Но я хотел идти дальше от обычной скульптуры в виде какой-то фигуры и работать с самим пространством. Ведь пустота вокруг скульптуры тоже является частью произведения. Сейчас я управляемые скульптуры почти не делаю, но делаю другие инструменты.


Роман Сакин. «Точка вращения – я». Инсталляция. Галерея XL, 2018.
Фото: Сергей Хрипун


Какие есть результаты от их использования?

С этими приборами ты по-другому воспринимаешь мир. Когда объявили карантин, мы уехали на дачу, и я сделал три прибора для изучения этого нового мира: нюхоскоп, слухоскоп и карманную галерею, которая выполняла функции микроскопа. Это была коробка от iPhone, в которой были проделаны дверца и окошко. Будто маленькое пространство без крыши. Если ее ставить на разные природные объекты — пусть это будет жучок или травинка, то кажется, что они большие. И можно было делать выставки в ней каждый день, когда выставок не было. Слухоскоп — это усилитель, который делал более яркими высокочастотные звуки. Муха летит, ползет жучок, почка трескается на кусте — эти звуки выделялись из общего шума. И был еще нюхоскоп — там целая история с нюханьем природы. Я его возил на «Архстояние» — у нас там были «Аптека запахов» и нюхательная экскурсия.


БИОГРАФИЯ

Роман Сакин
Художник, скульптор

1976 родился в Курске
2005 окончил МГХПА им. С.Г.Строганова (кафедра монументально-декоративной скульптуры)
2009, 2012 номинирован на Премию Кандинского с работами «Лес» и «Мастер 3-го разряда»
Живет и работает в Москве

Персональные выставки:
2022 «Санаторий сна» (фестиваль «Архстояние», Никола-Ленивец)
2020 «Измерительные системы» (Stella Art Foundation)
2020 «Кураспатия» (галерея XL)
2018 «Точка вращения — я» (галерея XL)
2014 «Афинская школа» (Pechersky Gallery)
2011 «Мастер 3-го разряда» (M&J Guelman Gallery)
2008 «Лес» (Московский музей современного искусства)
2007 «К. Б.-1» (галерея «АРТСтрелка-projects»)


В чем главное отличие художественного познания мира от научного?

Здесь важен субъективный опыт — то, что недопустимо в науке официальной. В древности этим занимались алхимики или натурфилософы. Их методы были очень странными — практически современное искусство. Потом это все ушло в какую-то маргинальную эзотерику. Ненаучному способу изучения мира не осталось места. Но на самом деле он просто перешел в искусство. И теперь эта часть той древней науки выступает в качестве одной веточки внутри огромного дерева современного искусства. И это то, чем я занимаюсь.

В рамках этой «науки внутри искусства» вы придерживаетесь антропоцентрической модели мира? Вспоминается инсталляция «Точка вращения — я», где зритель встает в центр, а вокруг него как бы вращаются разные предметы: телевизор, торшер, табуретка...

К этому можно подойти научно. Когда человек наблюдает Вселенную в телескоп, то Вселенная удалена от него во все стороны на одинаковое расстояние. При гиперувеличении мы видим начало Вселенной — то самое красное смещение, которое свидетельствует о Большом взрыве. Дальше этого Большого взрыва мы уже не видим: он вокруг нас. Обычный взрыв мы нарисуем в виде точки, вспышки, как бы такого шарика с огнем — а мы рядом стоим. Но тут получается, что мы внутри этого Большого взрыва, что взрыв вокруг нас. И каждый человек, который смотрит на Вселенную, является центром. То есть если два человека находятся на расстоянии 3 м друг от друга, то у одного человека центр Вселенной будет здесь, а у второго — на 3 м дальше. Это астрономический факт. Получается, что каждый наблюдатель наблюдает собственную Вселенную.


Роман Сакин. «Мастер 3-го разряда». Фрагмент инсталляции. M&J Guelman Gallery. 2011.
Фото: Роман Сакин


Когда видишь ваши объекты, возникает ощущение, что их придумал некий чудаковатый ученый. Можно ли сказать, что вы выступаете от лица такого персонажа?

Возможно, он то появляется, то исчезает и в какой-то момент я с ним сливаюсь. Когда в рамках инсталляции «Мастер 3-го разряда» я делал мастерскую художника, то это была не моя мастерская, а выдуманное пространство. С моими предметами, но расположенными иначе, чем в моей настоящей мастерской. Получается, зрители приходили в мастерскую к некоему выдуманному персонажу.

А откуда вы черпаете вдохновение?

Мне всегда нравились народные изобретатели, создающие всякие непонятные штуки, которые могут быть смешными, но работают. Я как-то обнаружил в Курске, недалеко от места, где я жил, дом-музей двух изобретателей — Семенова и Уфимцева. Там было множество непонятных изобретений, а во дворе стоял огромный ветряк — как Эйфелева башня с пропеллером. Вся улица, по рассказам, на этом ветряке работала. Еще мне всегда нравились недостроенные дома. В детстве мы играли на стройках, и это были просто куски помещений — с окнами, но без какой-нибудь одной стены. Вроде дом, а вроде еще и не дом. Там могла быть какая-нибудь лестница недоделанная, которая обрывается и никуда не ведет. И рядом еще подъемный кран заброшенный. Такие места мне очень нравились.


Роман Сакин. «Точка вращения – я». Инсталляция. Галерея XL, 2018.
Фото: Сергей Хрипун


В ваших работах, посвященных измерению пространства, вы выбираете единицу измерения произвольно. Это может быть галоша или швабра — что угодно.

Изучение мира начинается с его измерения. И для субъективного измерения нужны новые измерительные системы. Существующие системы — это те же самые галоши, только одни для всех. Например, появление метра на самом деле связано с качанием маятника на часах, то есть это одновременно и расстояние, и время — очень странная история. Но то, чем ты меришь мир, сильно влияет на его восприятие. Например, свой путь домой я измеряю длиной трека. Я знаю, что мне до дома — приблизительно две песни. И мне это расстояние в две песни нравится больше, чем в километрах, в метрах или во времени. Часто же мерят временем: 15 минут ходьбы куда-то. А кто-то, например, в бутылках пива измеряет расстояние.

Или в выкуренных сигаретах… А как можно было бы измерить качество искусства?

Наверное, по медицинским показателям: насколько у тебя сердцебиение меняется или пульс. Меня всегда поражали истории про людей, которые падают в обморок от картины или у них случается истерика. Как посетители выставки «Ослиный хвост». Сколько эмоций у них это вызывало! Меня волновало, что сейчас выставка, куда ты просто приходишь и смотришь, уже не способна вызвать такие эмоции, и мне хотелось выйти за ее рамки. Тогда я придумал «Санаторий сна», который сделал на «Архстоянии». Там была сцена, несколько павильонов — и все это одновременно работало. (Проект предлагал усыпляющую программу: ансамбль вязальщиц, хор зевающих, скучные лекции; среди деревьев стояли кровати, на которых можно было прикорнуть. — TANR.) Это не выставка и не перформанс, это какой-то особый жанр. В этом санатории человек испытывал сильные, но очень спокойные, целительно-положительные эмоции. В какой-то момент я хотел отказаться от этого проекта, потому что мне показалось: ну какой сейчас может быть релакс или сон, когда все на взводе и переживают? Но, чем дольше это продолжалось, тем больше мне казалось, что он, наоборот, уместен. Людям нужно было прийти в себя, просто выспаться и оценить ситуацию не в состоянии паники, а в спокойном, здравом рассудке. И тут как раз этот «Санаторий сна» очень к месту пришелся. Современный художник может сделать что-то мрачное, какое-то прямое высказывание, но это почти всегда получается слабее, чем настоящие новости. Мы не можем победить новости. А тут получилось искусство, приносящее физическую пользу.


Роман Сакин. «Аптека запахов». Один из павильонов проекта «Санаторий сна» на «Архстоянии». Никола-Ленивец. 2022.
Фото: Дмитрий Попов


В продолжение темы эмоций замечу, что ваши работы очень остроумны и всегда вызывают улыбку или даже смех. Насколько уместным такое искусство кажется сегодня?

Еще до «Санатория сна» я хотел сделать проект «Кабаре „Жопа“» — тоже в смешанном жанре. Вот у меня эскиз даже висит. Это такое кабаре, где показываются произведения современных художников вместе с номерами низменного жанра: стриптиз, шоу дрессированных собачек и что-то еще такое. Да, трудно веселиться в такой ситуации. Но люди не могут беспрерывно печалиться и страдать. Сам человеческий организм этому сопротивляется. Ты можешь проплакать месяц, но потом начинаешь плакать поддельными, театральными слезами. Веселиться тоже странно, но мне кажется, что веселиться внутри кабаре с моральной точки зрения позволительно. Это такое «кабаре плохих времен»: открывается занавес в виде жопы, и все понимают, что в ней и находятся.


Роман Сакин. Эскиз к проекту «Кабаре "Жопа"».
Фото: Роман Сакин


Как кабаре «Вольтер» — приют дадаистов?

Или какая-нибудь «Бродячая собака». Где перемешано высокое и низкопробное, ирония, грусть и юмор. А еще можно рисовать карикатуры. Когда это все произошло, я в себе открыл художника-карикатуриста. Карикатуры очень облегчали мне восприятие происходящего. Кстати, в детстве мне очень хотелось быть художником журнала «Крокодил», и я рисовал довольно много карикатур, но боялся их туда послать. Так что сейчас я закрываю гештальт этого периода детства 


Автор
АЛИСА ДУДАКОВА-КАШУРО
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе