Добрый черт, взрывавший живопись: исполняется 140 лет со дня рождения Пабло Пикассо

Художнику Пабло Пикассо 25 октября исполнилось бы 140 лет.
Пабло Пикассо в 1930 году.
Фото: EAST NEWS


Пабло Пикассо - вероятно, самый знаменитый художник ХХ века. Во всяком случае, точно один из самых дорогих: его полотно «Алжирские женщины, версия О» в 2015-м было продано на аукционе за 179,4 миллиона долларов, а «Молодая девушка с цветочной корзиной» в 2018-м - за 115 миллионов. Он умер в 1973-м, но до сих пор остается в глазах множества людей символом «современного искусства» (творчество более «современных», то есть радикальных художников широкой публике переварить все-таки совсем трудно). Со скрипом, но он был официально признан даже в Советском Союзе - конечно, не в последнюю очередь потому, что был коммунистом: ему прощали любые эксперименты с формой, иногда проводили его выставки, а фраза про «портрет работы Пабло Пикассо» в конце концов попала в дворовую песню.


При этом большинство россиян не уверены даже, как произносится его фамилия - с ударением на второй или на третий слог. На самом деле он родился в Испании как Пабло ПикАссо, но работал и раскрутился во Франции, где ударение в его фамилии - как и во всех остальных словах - ставили на последний слог. Как ПикассО он и стал известен в России, причем еще до революции. Так что можете ставить это несчастное ударение где угодно, там, где вам подсказывают нравственный закон и художественный вкус. Чувствуйте себя совершенно свободно.


Пабло Пикассо оставил после себя просто невероятное количество работ: порядка 20 тысяч полотен.
Фото: EAST NEWS



ВУНДЕРКИНД, КОТОРОМУ ПОВЕЗЛО С ОТЦОМ

Отец Пабло был профессиональным художником, хорошо знавшим основы живописи, но обделенным талантом. Биографы рассказывают, что типичный его сюжет выглядел так: на пару голубков, счастливо восседающих на краю голубятни, ревниво, взъерошив перья, взирает снизу третий. Но, по крайней мере, он смог объяснить сыну все, что сам знал о технике рисования. Пабло был на нем буквально помешан: по семейной легенде, первым словом, которое он произнес, было требовательное «Карандаш!»

С карандашами и бумагой он провозился все детство - при том, что в школе по всем предметам проявлял себя как полная бестолочь, и не сумел в младших классах даже толком научиться читать и считать. По счастью, папа не заставлял его заниматься математикой или грамматикой - вместо этого внимательно наблюдал за тем, как сын рисует, и в конце концов поручил ему изобразить на собственном натюрморте лапки мертвого голубя. Сын справился с заданием великолепно - и отец, придя в состояние крайнего возбуждения, объявил, что отныне навек отрекается от живописи, торжественно передав свои мольберт и кисти в руки Пабло. Мало кому из начинающих художников так везло с отцами.

К 13 годам он был уже вполне сложившимся живописцем, продававшим свои работы (выполненные, кстати, в совершенно традиционном стиле). И тогда же он был принят сразу в старший класс Школы изящных искусств в Барселоне - не потому, что отец занял там место преподавателя, а потому, что приемная комиссия, изучив работы мальчика, сочла, что имеет дело с настоящим вундеркиндом. А в 16 он отправился в Мадрид, продолжать учебу в Королевской академии Сан-Фернандо, главном художественном учебном заведении страны.

Тут-то и начались проблемы: становиться академическим живописцем Пабло не хотел, занятиями манкировал, вместо этого часами торчал в музее Прадо (ему больше всего нравился Эль Греко - самый эмоциональный и самый необычный из старых испанских художников) или просто шлялся по улицам и кабакам. С учебой ничего не получилось, Пикассо вернулся в Барселону, в 1900 году направился в Лондон (рассказами о котором был очарован), сделал остановку в Париже - да так и застрял там. Потом он метался между Барселоной (которая в культурном смысле была глубокой провинцией) и Парижем (который том же смысле был столицей мира) несколько лет, и в конце концов переехал во Францию окончательно: именно на Монмартре он начал превращаться в того Пикассо, которого знают все.


1904 год, молодому Пикассо 25 лет.
Фото: EAST NEWS


Все более или менее в курсе, что у Пикассо всю свою юность провел на Монмартре в нищете, что у него были «голубой» и «розовый» периоды. Голубой, разумеется, символизировал печаль и самую настоящую депрессию, которая накрыла юного Пикассо после самоубийства его лучшего друга, художника Карлоса Касагемаса. В английском само обозначение цвета, blue - синоним тоски. Пикассо об этом вряд ли знал, но, видимо, ассоциации между синим и грустью интуитивны и межнациональны. Несколько лет после потрясшей его гибели лучшего друга, как маньяк, Пикассо рисовал в голубых оттенках абсолютно все, и создал несколько изумительных воплощений меланхолии.

Но уже «Девочка на шаре», сокровище ГМИИ им. Пушкина, вроде бы голубая, а так-то, посмотришь, и не совсем: спина акробата отчетливо розовая! Вот это и есть «розовый» период, когда после реакции на бедность и удары судьбы он перешел к изображению оптимистически настроенных циркачей.

На самом деле, конечно, все эти попытки разделить творчество Пикассо на первое, горячее и десерт, систематизировать и вписать в стандартные искусствоведческие рамки, довольно комичны: гораздо проще и честнее сказать, что он был абсолютно свободным художником, бесконечно переизобретавшим себя заново. В 15 ему стало скучно: он понял, что освоил академическую живопись, и пустился во все тяжкие. В 26 ему стало скучно рисовать девочек на шаре, и он написал «Авиньонских девиц» - незабываемое полотно с жуткими бабами (слово «Авиньон» относится не к почтенному французскому городу, а к барселонской улице Каррер д’Авионьо, где располагались бордели). Идеально, как никто, владея штрихом, лучше всех умея рисовать «как все», он начал взрывать традиционную живопись. Помимо «голубого» и «розового» периода, у него есть «африканский» (к которому и относятся «Девицы», вдохновленные привезенными из Африки масками), а еще период аналитического кубизма и «хрустальный», известный также как период синтетического кубизма. Потом он начал смешивать в своих работах все, что придумал раньше.

В Париже его считали смутьяном, причем опаснейшим. Когда в 1911 году из Лувра украли «Джоконду», подозрение пало в том числе на него (он страшно перепугался). Конечно, он не крал доску с портретом Моны Лизы. Но именно после тех экспериментов с живописью, которые проводили он и его современники, никакие новые Моны Лизы стали невозможны.



«Я НЕ ИЩУ НОВЫХ ФОРМ, Я ИХ НАХОЖУ»

Илья Эренбург, друживший с Пикассо на протяжении нескольких десятилетий (и лично сделавший все возможное, чтобы подружить его с советскими властями и, главное, людьми) писал: «Я давно его прозвал шутя чертом. Это русское слово трудно выговорить французу, но по-испански звук "ч" существует и, улыбаясь, Пабло говорит: "Я — черт". Если он черт, то особенный — поспоривший с богом насчет мироздания, восставший и неуступивший. Черт обычно не только лукав, но злобен. А Пикассо — добрый черт. Он не раз говорил мне, что ему смешно, когда о нем пишут, что он "ищет новые формы". "Я ищу одного — выразить то, что хочу. Я не ищу новых форм, я их нахожу"... Он как-то сказал мне, что иногда, садясь писать, не знает, будет ли холст кубистическим или сугубо реалистическим — это диктуется и моделью, и душевным состоянием художника». (Именно душевное состояние художника продиктовало цикл реально страшных изображений его подруги Доры Маар, которые, с одной стороны, описывают ее непростой внутренний мир, а с другой, как полагают некоторые - наступающий на Европу фашизм).


Один из портретов Доры Маар, написанный Пикассо в 1937 году.


Его триумфом (одним из многих, но, наверное, главным) стала «Герника». Как и с фамилией Пикассо, могут быть проблемы с ударением; правильный вариант - ГернИка, так называется город в Стране Басков, в 1937 году стертый с лица земли бомбардировкой. Наверное, сейчас слова «стертый с лица земли бомбардировкой» звучат довольно спокойно, ну так, обычный репортаж из Сирии - но в старые времена Пикассо принял это близко к сердцу. Это классический сюжет живописи, прямо из музея Прадо: Святое семейство, Рождество, волхвы, хлев, маленький Христос, заботливая дева Мария, Иосиф, Вифлеемская звезда, ласковые коровы и волы. Только в хлев попала бомба. Вифлеемская звезда стала взрывающейся лампочкой под потолком, и у всех перекошены лица, даже волы воют в истошном вое, а люди… Таких побед, такого снайперского попадания в нерв, не знал в ХХ веке ни один художник.


Пабло Пикассо. "Герника"


Уже к 40-м годам его слава была так велика, что его даже не подумали тронуть нацисты, оккупировавшие Францию. Пикассо вроде бы был ярчайшим представителем, как они выражались, «дегенеративного искусства», и нацистские чины запретили его выставки - но при этом знай наносили ему визиты вежливости и обращались с большим почтением. (Один увидел фотографию «Герники» и спросил: «Это ваша работа?» Пикассо ответил: «Нет, ваша». Другим немецким офицерам он вручал репродукции «Герники» с ласковыми словами «Берите, берите. Это вам на память»).

В 50-е он, уже пожилой человек, превратился в достопримечательность Лазурного берега - к нему на виллу в гости водили старлеток с Каннского кинофестиваля, и Брижит Бардо чуть ли не со слезами вспоминала, что так и не решилась заказать ему свой портрет. «Он был прост, умен, чуть безразличен и обаятелен» - вспоминала она.

В то время он активно рисовал голубей - эмблемы конгрессов сторонников мира (он и дочку свою назвал Паломой, «голубкой»). При этом на самом деле больше любил сов, а к голубям относился совершенно трезво («Они ведь очень жестокие. У меня были голубки, которые заклевали насмерть несчастную голубку, которая не понравилась им… Они выклевали ей глаза и разорвали на части, это ужасное зрелище! Хорош символ мира!») Но почему-то все равно был ими заворожен и постоянно изображал. Может, просто помнил про свой первый триумф, лапки мертвого голубя.


Людям 60-х он казался бессмертным, просто каким-то воплощением жизненной силы (та же Палома, впоследствии создательница невероятно популярных духов, родилась, когда ему было под 70). Он умер на своей вилле под городком Муженом в 1973 году, на 92-м году жизни. Оставил после себя невероятное количество работ. И сегодня их крадут из музеев чаще, чем картины любых других художников: во-первых, чисто статистически их больше, чем у других, а во-вторых, даже у самых необразованных воров Пикассо автоматически ассоциируется с большим искусством. Ну что ж, по-своему воры правы.

Автор
Денис КОРСАКОВ, колумнист, специальный корреспондент отдела культуры и спорта
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе