Однажды в узком кругу художников на ярославской выставке своих рисунков и рабочих моделей маститый столичный ваятель Олег Комов (16 июля на календаре – 89-й день его рождения) так объяснил на живом глазу, почему ярославцы нисколько не ошиблись, заказав именно ему памятник легендарному основателю города князю Ярославу Владимировичу.
Дескать, хотите верьте, хотите нет, а на практике в мастерской знаменитого антрополога и скульптора профессора Герасимова как раз ему, студенту Суриковского института Комову, и доверили подержать в руках, простите за натурализм, черепную коробку князя Ярослава.
Слова Олега Константиновича выглядели байкой на грани фола, но дело-то было в том, что мастер вовсе не шутил.
Профессор Герасимов восстанавливал тогда портрет Ярослава Мудрого, а будущий классик советского и российского искусства подрабатывал у него ассистентом.
Как выглядел князь в жизни, ярославцы не понаслышке знают. Насколько велика в этом заслуга Комова, не известно, но гипсовая копия того портрета из мастерской Герасимова многие годы – один из бесценных артефактов постоянной экспозиции Ярославского музея-заповедника.
А вспомнили мы обо всем этом потому, что автору памятника на ярославской Богоявленской площади вообще было свойственно не только историю, но и день сегодняшний брать, да-да, на ощупь – нервными окончаниями пальцев лепщика волею Божией.
В молодости он семь потов пролил на раскопках в Коломенском, на знаменитом Дьяковском городище раннего железного века, одном из древнейших поселений наших предков в границах Москвы.
После института со своим коллегой и закадычным другом Юрием Черновым уехали на Алтай.
Ставили скульптурные станки прямо на улице, лепили тружеников села с натуры. Его «Вечерняя трапеза» тех лет входит в сегодняшнюю экспозицию «Новой Третьяковки».
Будущий автор знаменитой «Пушкинианы» (Молдавия - Большое Болдино – Псков – Тверь – Мадрид, вот ее адреса), Комов подолгу жил в Михайловском, снова и снова колесил по тверским проселкам гения.
Пушкинский темперамент называл одним словом – «Искрящийся». Как-то удивил искусствоведов признанием, что руки Пушкина лепит он обычно…с рук женских.
Дескать, воображение подсказывает, что нервные, тонкие, сильные пальцы, узкая кисть больше подходят для раскрытия образа Поэта.
Ни в «оттепельной» юности, ни позже человек этот не был таким неукротимым бунтарем, как, скажем, Эрнст Неизвестный.
На скандальной выставке МОСХа в манеже его не громил Никита Хрущев. Но многое в его творчестве было в пику «можно» и «нельзя» устоявшихся канонов соцреализма.
Сколько шума наделала его, казалось бы, такая непритязательная композиция с той же выставки в московском манеже – «Женщина, моющая стекло».
Героиня держит в руке проволочную раму, а другой стирает пыль с невидимого стекла. Предмет, как тогда говорили эксперты, вопреки всем законам физики, «изображала пустота».
Одним из первых среди своих коллег-сверстников Олег Комов начал использовать как выразительное средство силовое поле пространства.
«И вдруг, - рассказывал художник-монументалист Андрей Васнецов, - в мире регламентированного спокойствия появляется нечто непредусмотренное. Скульптура сходит с пьедестала, перестает позировать. Фигуры у Комова начинают действовать в окружении простых предметов, никому не представляются, ничего не символизируют. Это сама жизнь, дерзнувшая стать скульптурой».
Автор нашего «Ярослава Мудрого» умел возвысить человека без барабанного боя. В одной руке у князя меч острием «в землю», в другой – макет нового города, он миротворец и созидатель. Памятник стоит на въезде в город со стороны Москвы – Ярослав встречает гостей с достоинством и радушием настоящего хозяина.
Полководец Суворов у Олега Комова с прищуром неукротимого острослова в сквере перед Театром Армии в Москве подбоченился и, кажется, вот-вот начнет рассматривать прохожих в подзорную трубу, зажатую в ладони.
Великий изограф Андрей Рублев у стен Андроникова монастыря, где по преданию и нашел он последнее упокоение, опирается на загрунтованные доски, готовые к работе.
Живописцу Венецианову (памятник установлен в Высшем Волочке) позирует крестьянка с младенцем в руках.
У тверского Пушкина Комова непринужденная поза гуляющего по городу; у парапета Волжской набережной остановился оглядеться вокруг и передохнуть.
Псковского Пушкина видим мы в компании няни Арины Родионовны. Вдохновенная сказочница в кресле, михайловский затворник слушает ее стоя.
В последней композиции «Пушкинианы» - год 1989-й – что-то очень важное привело поэта к туалетному столику Натальи Николаевны, предстоит разговор, как видно, не терпящий отлагательств.
В первом варианте памятника основателю Ярославля для Волжской Стрелки совсем еще юный ростовский удельный князь сражался с огромным медведем – священным зверем язычников. Мы видели, как боевое копье пробивает шкуру медведя, увековеченного потом в ярославском гербе.
После жарких дискуссий проект автору завернули на стадии рабочей модели. Сторона заказчика сюжет признала негуманным и даже жестоким.
В той пиковой ситуации Олег Константинович поступил как подобает профессионалу высшего ранга.
Заперся в мастерской и сделал второй, ставший окончательным, проект – для Богоявленской площади. Торжественного монумента святому благоверному князю Ярославу Мудрому, политику, дипломату, просветителю, так много сделавшему для объединения русских земель и утверждения в них православной веры.
Те давние, что хранили нервные окончания пальцев скульптора юношеские воспоминания о работе у профессора Герасимова, мастер одухотворил светом православного канона. Взял за основу древнюю фреску с изображением лика великого князя Ярослава Мудрого в одном из киевских храмов.
Долго искали для памятника подходящее место. Эксперты не могли сойтись на вопросе: корректно ли будет ставить монумент совсем не там, где город был заложен? Главный архитектор города тех лет Аркадий Бобович ту бурную кабинетную интригу вспоминал одной фразой: «Намучались тогда».
Много еще копий было сломано, прежде чем оппонентов примирили площадь Богоявления и…тысячерублевая купюра.
В октябре 1993 года в присутствии первого президента России Бориса Ельцина и патриарха Московского и Всея Руси Алексия II памятник был открыт, а вскоре удостоился чести попасть на самую тогда крупную из новых российских банкнот.
И все-таки, положа руку на сердце давайте признаем, что при всех исторических заслугах прототипа симпатии горожан к монументу на Богоявленской площади до сих пор нельзя назвать единодушными.
В свое время пресса заметила, что у старожилов Ярославля «со спущенными сверху» героями из гранита и бронзы, поднятыми на площадях на высоченные постаменты, вообще «шапочное знакомство».
То, что люди думают об этом, высказал в самую десятку один из персонажей кинокомедии Рязанова «Джентльмены удачи».
Если помните, когда назначал встречу возле памятника – у «мужика в пиджаке». Как потом по ходу действия выяснилось, тем «мужиком» оказался Лермонтов.
Может быть, по аналогии с фильмом Рязанова новосела Богоявленской площади молва наградила крылатым выражением «мужик с тортом».
Решительно признав, что сам автор памятника (Олег Комов ушел из жизни на следующий год после его открытия) даже для такой благопристойной аналогии повода не давал даже намеком, скажем, однако, спасибо и ему.
Сам того не ведая, заставил-таки нас лишний раз задуматься, как все-таки милосердны у нас народные массы.
Князь-то с тортом ведь.
Не с кирпичом же!