Но самое удивительное, что разноцветные Смарты, как биллиардные шары, покатились по широченным хайвэям в разных направлениях, и стало ясно, что кризис где-то рядом. В начале 2008 года еще никого не уволили, еще никто не потерял жилья, продукты и услуги хоть и подорожали, но вполне доступны, а жить становилось... как-то страшновато. С подорожанием бензина на первый план вышли семейные ценности – зачем ехать за тысячу миль к океану, когда можно вот так запросто устроить пикник со всей семьей на речке за околицей. Три выходных подряд веселые пикники с семьей – и депрессия уже стучится к вам на порог. Грустно и тоскливо. С середины года пошла на убыль самая большая американская забава – шопинг. Настроение у всех на нуле, да еще лето выдалось прохладное – тут бы и призвать к ответу Нобелевского лауреата Эла Гора за его бредятину о глобальном потеплении, но жизненный тонус уже совсем не тот.
При таком обороте вещей, скажите мне, кто пойдет приобретать предметы искусства? Даже желающих посмотреть бесплатно стало существенно меньше. Арт мир долго верил, что красота его спасет – терпел убытки, получал душевные травмы, разрывался в моральных дилеммах и, наконец, пошел по пути приспособления к новым правилам выживания в кризисной ситуации. Правила эти жестоки, сродни военным – "пленных не брать, следов не оставлять". А вы думали искусство это всегда красиво?
Первыми жертвами стали художники. Ну, а кто еще? Их удалили с поля, как игроков. Иногда ошибочно думают, что художники со своими творениями есть основа арт мира, на которой надстраивается пирамида из дилеров, галерей, коллекционеров и музеев. Может быть, когда-то это и было так, но в сегодняшнем мире – перепроизводство художественных произведений, вернее того, что стали называть этим термином, так велико, что арт мир может продержаться без подпитки еще достаточно долгое время. Как мне кажется, полвека, как минимум. На руках у дилеров и прозорливых коллекционеров скопилось неимоверное количество разного рода объектов, которые при умелой раскрутке за довольно короткий период времени перекочуют в разряд шедевров мирового искусства. И это можно будет делать регулярно каждую трудовую пятилетку, пользуясь уже имеющимся про запас, и лишь теоретически обосновывая "время вбрасывания". Такие планы на будущее будоражили воображение многих, перерабатывающих ниву искусства в собственное благосостояние, уже давно.
Похоже, что время настало. Уже пару сезонов никто не хочет "вкладывать" денежные ресурсы в только что сделанные работы и новоявленные течения. Все галереи работают на "проверенном" материале, по большей части, том, который и принадлежит владельцам галерей. На крайний случай, их доля в продажной стоимости много больше половины. Отдается предпочтение авторам, почившим в Бозе. Сейчас время продуманных поступков, которые должны удержать на плаву галерейный и дилерский бизнес – не до экспериментов. Итоговые статьи в художественных журналах уже пару лет подряд сообщают о чуть ли не массовом закрытии галерей по всей стране. Позволю себе усомниться в массовости этого явления – визуально этого не видно. Я ежедневно прихожу на работу в центр артдистрикта Челси, и ландшафт вокруг не меняется. Более того, за летние периоды последних нескольких сезонов открылись галереи в исключительно не приспособленных для выставочного дела пространствах – маленьких, со сложной конфигурацией стен, без удобств. Но владельцы от чего-то счастливы, хотя на новичков совсем не похожи. На сегодня Челси "забито под завязку" художественными учреждениями, освобождающиеся пространства арендуются на следующий же день, и это дает право домовладельцам увеличивать ренту вдвое каждый сезон.
Эта скульптура выставлена в Челси. Галерея Джим Кемпнер
Значит, есть какие-то потаенные резервы у этого бизнеса. О, да! Но никто никогда вам о них не расскажет, так как любой кризис проходит, а репутацию восстановить в арт бизнесе практически невозможно – это как осетрина, у которой только одна свежесть. Безусловно, мы знали и лучшие времена – "докризисные" и память цепко держит эти воспоминания, как ориентир на будущее. Кстати, это одна из главных причин сегодняшнего упорства владельцев галерей.
Справедливости ради, стоит упомянуть о вхождении в кризис "художников-небожителей", работы которых стоят миллионы. Почему столько стоят? – об этом в другой раз. В начале 2008 года Люсиан Фрейд стал самым дорогостоящим художником из ныне живущих – 33,6 млн. долларов было уплачено за полотно "Спящая соцработница".
Люсиан Фрейд. “Спящая соцработница”. Картина продана за 33,6 млн. долларовАнгличанин Домиан Херст к своим 43-м годам уже многократно культовая фигура – начало культовости положила маринованная акула, а умножил ее сработанный из бриллиантов череп, потрясший арт бизнес в 2007 году. Ушедший год определил Херста во временную точку официального, так сказать, начала кризиса: 15 сентября, когда Lehman Brothers объявил о своем банкротстве. Именно в этот день (и день последующий) персональный аукцион Херста, который устроил Sotheby's принес художнику 200 млн. долларов за 200 с лишним его работ. Сразу после этого всем стало плохо.
Во-первых, кто ж такое может пережить спокойно? Черная зависть накатила на арт мир и зубовный скрежет раздался из всех художественных очагов мира. Во-вторых, к ноябрю уже и работы Домиана Херста стали продаваться хуже вдвое. Более того, к концу года даже ему пришлось уволить несколько человек из своей малярной бригады.
Аукционные дома в финансовый кризис вошли хотя и медленно, но верно – уровень продаж сравнялся с уровнем 2006 года и количество рекордов резко сократилось. Другое дело, что уровень 2-х годичной давности тоже был не детский, поэтому за благосостояние ведущих аукционных домов я бы не беспокоилась. Тем не менее, стратегия торгов изменилась – они в большинстве идут уже даже не по нижней оценочной стоимости, а по резервной цене. И это существенный ценовой разрыв. В декабре Sotheby's объявил о грядущих сокращениях и "редакции" заработной платы сотрудников. Christie's все это же назвал – реорганизацией производственного процесса. Вряд ли другие аукционные дома избегут подобных мер. Впрочем, это зависит еще и от тех специфических гарантий, которые они выдавали своим клиентам.
А между тем, за первую половину года через торги прошли триптих Фрэнсиса Бэкона по цене 86,3 миллиона долларов (обладателем стал российский владелец известного футбольного клуба); работа Марка Ротко перешла в собственность королевской семьи Катара за 72,8 млн. долларов. Кроме этого, очередные и всегда желанные на торгах "Кувшинки" Клода Монэ были проданы за 80 с лишним млн., работа Антуана Ватто ушла за 24,5 млн., а первый маргинал от искусства Эдвард Мунк перешагнул рубеж 38-ми миллионов за одно отдельно взятое депрессивное произведение.
Отмечу, что продажи произведений русских художников в течение первой половины года возрастали и устанавливали рекорды. Наиболее стремительный взлет показал рынок работ Натальи Гончаровой: рекорд "Сбора яблок" – 9,7 млн. долларов не продержался и года, как ее футуристические "Цветы" побили его суммой в 10,9 млн.
А вот дальше, хочется особо обратить ваше внимание на продажу работы Казимира Малевича "Супрематическая композиция". У этой работы драматическая судьба – агрессивный коллектив наследников художника долго отсуживал ее у Городского музея Амстердама, чтобы затем продать с аукциона Sotheby's за 60 млн. долларов. Причем в тот момент, когда кризис уже заявил о себе. О чем это говорит? О том, что кризис для всех проходит по-разному; о том, что спрос на произведения искусства, которые являются 100%-ми хранителями и "приумножателями" капитала, во время любого катаклизма был и будет необычайно высок; и, наконец, о вечной любви большого бизнеса к высокому искусству.
Большую роль в арт мире играют крупные международные художественные выставки. Всегда очень интересно их посетить, престижно в них поучаствовать и практически никогда нельзя узнать об их итогах: участники врут в обе стороны – либо, чтобы увеличить свою значимость, либо, чтобы уменьшить выплату по налоговой декларации. Что-то понять может только человек, работающий внутри арт бизнеса, который реально может соотнести доходы с расходами и качество выставляемого. АртЭКСПО в Нью-Йорке было провалено в этом году самими организаторами еще при подготовке. Впрочем, эта выставка не входит в число что-либо определяющих, кроме активности масс в ходьбе на длинные дистанции. В марте в Нью-Йорке же открылось Armory Show – с наименьшим посещением за последние 30 лет. Несмотря на это, все прошло в запланированных пределах. Также спокойно на уровне окупаемости в июне прошел швейцарский Art Basel. В октябре Frieze на фоне общего финансового кризиса даже вселил уверенность в то, что светлое будущее не за горами – хоть медленно, все же произведения искусства как-то продавались.
По-настоящему все вздрогнули в декабре в солнечном Майями. Здесь надо оглянуться на несколько лет назад. Исторически сложилось так, что арт бизнес в Майями не имеет тенденции к развитию. Туда только привозят уже купленное где-то в Нью-Йорке или Лондоне. Местные галереи по качеству содержимого могут конкурировать лишь с сувенирными лавками. Традиционное Арт шоу под открытым небом, естественно, не вызывало интереса у серьезной публики. И вот несколько лет назад руководство выставки Art Basel создало свой сателлит Art Basel-Miami и выбрало для времени проведения бархатный сезон начала декабря. Такой шаг был обоснован тем, что логично прогнуться и привезти товар клиентам на дом в то самое время, когда они там находятся. Никто ведь не сомневается, что все миллионеры проводят декабрь-январь в Майями. На самом деле ход был гораздо глубже – на тот момент соотношение европейской и американской валюты было таково, что приобретение дорогостоящих предметов искусства выгоднее производить в США, с точки зрения уплаты налогов. А эта выставка торгует очень дорогим товаром, поэтому вопрос о налогах является одним из ключевых. Более того, если быть дальновидными, то можно предположить, что ситуация изменится в противоположную сторону – короче, одна выставка с выставочными площадями в различных зонах налогообложения был очень своевременный шаг.
Фрэнсис Бэкон. Триптих. “1976”. 86,3 млн. долларов
Выставка привлекла внимание и уже на следующий год ее обложили со всех сторон конкуренты: 35 художественных шоу открылись в Майями в это же время и на ближайшей округе. Еще через год это уже выглядело как аттракцион: около художественная публика устремилась на тусовки, которые стали закатывать организаторы, с целью хоть как-то привлечь публику. Публики навалило, но настоящих клиентов это реально отпугнуло. Если бы организаторы некоторых второстепенных выставок имели опыт, то знали бы один из законов арт бизнеса – большие покупки совершаются без посторонних глаз. Итак, все арт шоу в Майями в прошедшем году прямиком, вместе со всей веселой тусовкой, въехали в финансовый кризис – редкие и вялые покупки расходов не оправдали.
В целом по стране 19 сравнительно крупных арт выставок не смогли открыть свои двери для публики. Выставка во Франкфурте была подобна гудку паровоза, в который ушло все топливо, лондонские сателлиты выставок Bridge и Pulse были отменены, а организация Asian Art Fair приостановлена на стадии организации.
А раньше всех почувствовали изменения в сторону ухудшения финансового состояния музеи. Бюджет музеев складывается из различного рода поступлений, в том числе поддержка денежным средствами банков и инвестиционных компаний – одна из весомых составляющих. Как только финансовые корпорации стали лопаться, музейные сотрудники сразу же оказались в очереди на увольнение. Кроме того, финансисты крупного масштаба, как-то по традиции склонны к коллекционированию и почти всегда являются попечителями художественных музеев, а это значит, что их персональные вклады также весьма существенны. Уже весной оказалось, что Музей современного искусства города Лос-Анджелес "съел" свой 8-ми летний бюджет и на его текущем счету нет ни цента. Старый друг музея коллекционер с неограниченными, в понимании среднего человека, финансовыми возможностями Эли Броуди дал музею ссуду в 30 млн. долларов. Предполагаю, что помимо процентов, музей дал какие-то еще дружеские обязательства. Например, по хранению или выставкам коллекции своего спасителя. Но это потом, а сегодня реально нужны средства.
Аукцион Жени Шапиро. Нью-Йорк, осень 2008 г.Музей Национальной академии наук (г. Нью-Йорк) в отчаянии заложил два художественных произведения, чтобы прикрыть бюджетные дыры. Такой шаг абсолютно противоречит музейному законодательству Ассоциации директоров музеев – вырученные от продажи средства могут быть реализованы только на приобретение новых художественных экспонатов и развитие музея. Это непрекращающийся вечный спор между музеями и Ассоциацией: можно ли считать ремонт и спасение бюджета развитием? Категорическое "нет" сказала Ассоциация и все в тот же момент поняли, что эта продажа – только начало.
Музей Гетти и County Museum of Art начали процесс перефинансирования. Музей современного искусства в Гонолулу сократил бюджет, а за одно и 25 сотрудников. Музей современного искусства в Лос-Анджелесе остановил набор сотрудников, а значит и развитие научных программ. Художественный музей Сент-Луиса "заморозил" план развития. Столичный Newseum объявил и 10%-м сокращении сотрудников. Директор художественного музея Лас-Вегаса урезал бюджет вдвое и тут же уволился. Музей южной Калифорнии, Pacific Asia Museum и Bowers museum объявили о сокращении бюджетов, увольнениях и отмене выставок. Вот такой он – арт мир кризисного периода.
Русские весенние аукционы в Лондоне. 2008 г. (Bonham, Sotheby’s)
«Слово\Word» 2009, №61