Портрет Н.С. Хрущева на выставке советского модернизма. Архитектурный центр SALT Galata, Стамбул. Дизайнер плаката: Феликс Новиков
На первый взгляд, советский модернизм не должен вызывать особого интереса. Сегодняшняя архитектура с ее изысканными концепциями и использованием новейших технологий и материалов ушла далеко вперед. И тем не менее третий (после конструктивизма и сталинского ампира) архитектурный стиль советской империи привлекает все большее внимание. Ему посвящают статьи, книги, диссертации, выставки, лекции, круглые столы и даже международные конгрессы. В прошлом году первый такой конгресс прошел в Венском архитектурном центре. Сопровождавшая его выставка «Советский модернизм 1955-1991: неизвестные истории» привлекла более 13-ти тысяч посетителей и побила рекорд посещаемости за всю 20-летнюю историю Центра. А в мае этого года еще одна выставка Trespassing Modernities, посвященная советскому модернизму, открылась в архитектурном центре SALT Galata в Стамбуле. И вновь – с конференцией (она прошла 11 мая), на которой перед интернациональной по составу аудиторией выступали исследователи из России, Армении, Украины, Литвы, Австрии, Канады и США.
Как же получилось, что советская архитектура, столь откровенно не любимая в России и других странах бывшего Советского Союза, привлекла такой большой интерес? Мистики тут нет. Пожалуй, не было другого исторического периода, в течение которого удалось бы построить столь много сооружений в едином, истинно интернациональном стиле, который зачастую игнорировал культурные, климатические, географические и топографические особенности разных регионов огромной империи. Все мы помним фильм «Ирония судьбы, или С легким паром!», интрига которого завязана на том удивительном, но типичном для советской повседневности факте, что герои живут, хоть и в разных городах, но в совершенно одинаковых квартирах с одинаковыми интерьерами, в одинаковых домах и идентичных микрорайонах.
Разумеется, столь монотонная архитектура вызывает интерес не столько эстетический, сколько социальный. Вряд ли можно встретить другой стиль, в котором так тесно сплелись архитектура и идеология, и сегодня именно при помощи архитектуры советского модернизма можно воочию представить себе жизнь одного из самых закрытых обществ новейшей истории.
И все же, несмотря на строгую экономию стройматериалов, катастрофическое отставание строительного комплекса, почти повсеместную стандартизацию и отсутствие в социалистическом обществе многих типов зданий (тогда почти не строились корпоративные штаб-квартиры, храмы, банки, музеи или частные односемейные дома), советские архитекторы изредка умудрялись создавать выдающиеся произведения. Иные можно поставить в один ряд с шедеврами мировой архитектуры.
Если мы обратимся к этим примерам в хронологическом порядке, то выстроится любопытная прогрессия – от неких общих, довольно анонимных и безассоциативных объектов к зданиям уникальным, знаковым, чья архитектура основана на ярких, запоминающихся образах. Эти здания можно назвать иконическими. Такую последовательность особенно важно признать сегодня, когда идет обратное движение: проекты, в которых торжествует образность, фантазия, художественная идея, сменяются более прагматичными, сугубо функциональными, с акцентом на энергосбережение.
Происходит это по двум причинам. Во-первых, в связи с экономическим кризисом последних лет стало как-то неэтично тратить большие средства на экспрессивные архитектурные формы. Во-вторых, новые компьютерные программы, которыми повсеместно пользуются архитекторы, способны, на основе заданных параметров (таких, например, как установка на суперэкономию стройматериалов или достижение наиболее рациональной планировки внутри и эффектного вида снаружи), с легкостью «выплевывать» бесконечное число вариантов задуманного проекта. И хотя подобные прагматические проекты иногда приводят к интересным композиционным решениям, суперрациональный подход уводит архитектуру от более естественных для художника проявлений артистизма, интуиции и индивидуальности.
Но вернемся к советскому модернизму. Как известно, инициатива перехода от сталинской архитектуры к модернистской в Советском Союзе принадлежала Н.С. Хрущеву. Переход происходил весьма динамично и предполагал достижение двух основных целей: социальной – предоставить каждой советской семье отдельную квартиру, и экономической – здания должны были строиться быстро и дешево из стандартизированных элементов. Всякие, как их тогда называли, «излишества», все эти шпили, арки, колонны, капители и узоры, служившие неотъемлемой частью сталинской архитектуры, – теперь исключались. Прораб был поставлен над архитектором и мог отменить любые его идеи, если они не вписывались в жесткую строительную смету. Архитектуру отлучили от искусства.
Поначалу даже важнейшие культурные сооружения строились как абстрактные контейнеры из стекла и бетона. Так, советский павильон 1958 года на Всемирной выставке в Брюсселе был лишен всяких архитектурных особенностей, вопреки давней традиции создания советских павильонов для всемирных выставок в виде героических и идеологических икон (вспомним павильоны Константина Мельникова на Парижской выставке 1925 г. или Бориса Иофана там же в 1937-м).
Архитектор А.Т. Полянский. Павильон СССР на выставке 1958 г. в Брюсселе. Фотография с сайта hdic.academic.ru
Одним из первых проектов нового стиля стал Дворец пионеров в Москве (1958-62), над которым работала группа молодых архитекторов. В нем воплотилось множество новшеств: открытая композиция, чистые геометрические формы, стирание границ между интерьерами и ландшафтом, легкие конструкции, глубокие навесы, новые материалы и облицовки. Многие решения были найдены прямо на стройплощадке, по ходу строительства, в атмосфере истинного творчества.
На открытии комплекса Хрущев заявил: «Красота – субъективное понятие. Кому-то этот проект нравится, кому-то нет… а мне нравится». Одобрение главы государства стимулировало следование новому курсу. Не самое оригинальное с точки зрения формы, здание Дворца пионеров, тем не менее, стало одним из самых ярких знаков начала 60-х, символом хрущевской оттепели. Концертный зал дворца предстал утонченно-минималистским блоком из стекла.
Дворец пионеров и школьников на Воробьевых горах
Отель «Юность», также в Москве, – другой пример чистого, парящего над ландшафтом минималистского объема. К зданиям того же типа можно отнести и Кремлевский дворец съездов (проект Михаила Посохина, 1961), вторгшийся в группу кремлевских соборов XIV-го – XIX-го веков. Вновь, несмотря на абстрактную форму, здание стало иконой своего времени. В историческом комплексе Кремля оно остается единственным модернистским сооружением.
Гостиница Юность, Москва, 1961 г.
В эти же годы шло бурное строительство новых жилых домов. В них нуждались миллионы, все еще ютившиеся в бараках, коммуналках и полуразвалившихся частных домиках. За первые девять лет нового курса 54 миллиона людей, то есть четверть всего населения страны, переехало в отдельные квартиры. Но эти здания – в отличие от первых больших общественных проектов, вроде Дворца пионеров или Кремлевского дворца съездов, представляли собой одинаковые невыразительные блоки. Как пишет критик Александр Рябушин в изданной в Нью-Йорке в 1992 г. книге «Памятники советской архитектуры, 1917-1991», «В 60-е годы казалось, что все аспекты многообразия архитектурной формы – региональные, национальные и локальные – ушли из архитектуры навсегда. Массовое конвейерное производство сплющило город. Количество жилья увеличилось, но безличие и невыразительность стали повсеместными и ужасающими. Это произошло не только в отдельных городах – был утерян архитектурный характер всей страны».
Однако уже с середины 60-х в советской архитектуре начинают происходить интересные изменения. На смену общим и не ассоциирующимся ни с чем формам приходят яркие образы-метафоры. Дворец искусств в Ташкенте, уместно символизируя классический храм, строится в виде среза дорической колонны, а советский павильон ЭКСПО-67 в Монреале, с представленным внутри макетом сверхзвукового лайнера Ту-144, напоминает трамплин, устремленный в небо. Когда выставка закрылась, павильон был разобран и заново воссоздан в Москве, как некий трофей-икона.
Дворец искусств в Ташкенте в виде среза дорической колонны. Рисунок: В. Белоголовский
Советский павильон ЭКСПО-67 в Монреале с представленным внутри макетом сверхзвукового лайнера Ту-144 напоминает трамплин, устремленный в небо
Ко второй половине 60-х советские архитекторы создавали все больше откровенно иконических зданий. Был ли то протест против отлучения архитектуры от искусства или просто порыв времени, но образность, к которой стремились в своих произведениях советские зодчие, очевидна. Видимо, стремление привнести в архитектуру художественный образ является естественным состоянием творца и никакие установки свыше не в состоянии это искоренить.
Наиболее часто советские мастера обращались за вдохновением к космической теме. Это понятно: с конца 50-х Советский Союз был лидером в освоении космоса. Множество студенческих работ, как и футуристические архитектурные фантазии художника Вячеслава Локтева, напоминают орбитальные станции. Останкинская телевизионная башня, самое высокое сооружение в мире на момент окончания строительства, вызывает целый ряд ассоциаций – от ракеты до шприца, а основание напоминает перевернутую лилию с десятью лепестками. Рядом с куполами находящегося неподалеку храма Троицы Живоначальной в Останкино башня выглядит как современный собор технологий.
Останкинская телебашня вызывает целый ряд ассоциаций – от ракеты до шприца, а основание напоминает перевернутую лилию с десятью лепестками. Рисунок: В. Белоголовский
Музей истории космонавтики в Калуге представляет собой необычную композицию с несимметрично поставленным, вытянутым кверху куполом планетария, напоминая стартующий космический корабль. Административное здание в Рапле, Эстония, несмотря на скромные размеры, ассоциируется со ступенчатыми пирамидами доколумбовой цивилизации, а площадь перед зданием, вместе с отражающим бассейном, будто строилась под стартовую площадку космических аппаратов будущего.
Музей истории космонавтики в Калуге представляет собой необычную композицию с несимметрично поставленным, вытянутым кверху куполом планетария, напоминая стартующий космический корабль
Несколько цирков было построено в те годы в виде летающих тарелок. Наиболее интересен цирк в Казани. Его внутреннее купольное пространство диаметром 65 метров не имеет колонн. Верхняя «тарелка» соприкасается с нижней лишь по линии окружности. Руководство города не верило в успех дерзкого проекта и на всякий случай попросило проектировщиков собраться под подозрительно парящим над землей зданием, в то время как две с половиной тысячи солдат заполнили трибуны цирка. Эксперимент прошел без жертв.
Отель «Интурист» в самом сердце Москвы строился как советская версия Сигрэм-билдинга. Эта архитектура не нашла понимания в массах и не стала иконой, в отличие от знаменитого прототипа в Нью-Йорке. В начале 2000-х здание было снесено, а на его месте построили новый отель Ritz Carlton в псевдоисторическом стиле.
Примеры знаковых зданий в советской модернистской архитектуре можно продолжить. Одни из них основаны на абстрагированных образах, облик других связан с функцией самих зданий. Последние вписываются в категорию зданий-«уток», согласно теории Роберта Вентури, который делил здания на «утки» и «декорированные сараи». Так, четыре офисных башни Посохина на Калининском проспекте в Москве напоминают раскрытые книги. Тот же образ возникает в другой работе того же архитектора – здании Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ). Динамичная и эффектная форма раскрытой на Москву-реку книги символизирует открытость к сотрудничеству. А Евгений Асс и Александр Ларин создали для аптеки в Москве здание в форме красного креста. Здание Министерства дорог в Тбилиси, спроектированное Георгием Чахавой, решено в виде дорожной развязки и напоминает проекты горизонтальных небоскребов Эля Лисицкого. Эффектная консольная форма здания позволила минимизировать занимаемый им участок и сократить количество этажей, что сделало проект более экономичным.
Здание в форме красного креста для аптеки в Москве; оно вписывается в категорию зданий-“уток”, согласно теории Роберта Вентури, который делил здания на “утки” и “декорированные сараи”. Рисунок: Роберт Вентури
Здание Министерства дорог в Тбилиси решено в виде дорожной развязки и напоминает проекты горизонтальных небоскребов Эля Лисицкого
Другие проекты напоминают корабли и авианосцы, цветки и горные хребты, а фантастический санаторий «Дружба» Игоря Василевского в Ялте – гигантский часовой механизм, и если Ле Корбюзье называл свои дома машинами для жилья, то санаторий в Крыму кажется машиной для отдыха.
Спортивный комплекс на берегу Енисея в Красноярске в виде корпуса фрегата. Рисунок: В. Белоголовский
Центр обслуживания автомобилей в Москве напоминает стремительно рвущийся в бой авианосец
Даниловский рынок в Москве выполнен в виде цветка. Рисунок: В. Белоголовский
Сегодня многие критики поспешили объявить о кончине иконического здания, особенно после того, как не удалось прийти к удачному решению нового Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. И все же здание-икона не канет в лету. Залог тому, в частности, – рост власти и капитала в руках международных компаний и правительств, которые не упустят возможности увековечить свои амбиции в архитектуре. Но что еще более важно, так это то, что архитекторы испытывают естественную потребность в создании запоминающихся и уникальных зданий.
Сравнение образов, вдохновляющих советских и западных архитекторов – цветы, книги и корабли против лебедей, таракана и юбки Мэрилин Монро. Рисунки: В. Белоголовский (верхний ряд) и Madelon Vriesendorp (нижний ряд)
Иконические проекты привносят разнообразие в нашу жизнь и привлекают широкие массы к архитектуре. А это может разбудить интерес к модернистскому наследию и в самой России. Очевидно, что пора создавать международный союз по популяризации советских модернистских шедевров. Такой союз необходим как можно скорее, пока есть что популяризировать и сохранять.
Статья Владимира Белоголовского основана на его докладе «Советский Модернизм: от общего к знаковому», представленном в архитектурном центре SALT Galata в Стамбуле 11 мая. Выставка Trespassing Modernities продлится до 11 августа. Информация на сайте Центра >>
Фрагмент выставки Trespassing Modernities. Архитектурный центр SALT Galata, Стамбул. Фото: В. Белоголовский
Участники конференции советского модернизма. Архитектурный центр SALT Galata, Стамбул. Фото: В. Белоголовский
Фрагмет выставки Trespassing Modernities. Архитектурный центр SALT Galata, Стамбул. Фото: В. Белоголовский
Макет Ереванского аэропорта (1980), который специально прибыл на выставку в Стамбул из Еревана. Фото: В.Белоголовский
текст: Владимир Белоголовский