Спектакль-диспут в БДТ: Делай что должно, и будь что будет
9 апреля 2022 ● Musecube
Среди бриллиантовой россыпи классических произведений великой русской литературы роману Н. Г. Чернышевского «Что делать?», мягко скажем, не слишком повезло.
Фотография Станислава Левшина
Долгое время он был обязательным к прочтению по сугубо идеологическим соображениям (что явно не прибавляло симпатии к нему), но и вне этих рамок историю про любовный треугольник на фоне пространных рассуждений о грядущем светлом будущем многим оказалось достаточно сложно искренне любить. Тем не менее, совершенно внезапно (и одновременно закономерно!) роман обнаружил свою острую необратимую актуальность. Режиссер Андрей Могучий взял текст Чернышевского за основу, чтобы сделать во многом уникальный спектакль-диспут, призванный зрителей встряхнуться, очнуться, задуматься, изменить что-то в самом себе. В итоге «Что делать» (именно так, без вопросительного знака, с явной очевидной подсказкой) – важнейшая мощная постановка, которую надо смотреть сейчас и только сейчас. Ее подвергли дополнительной актуальной обработке, и создатели буквально по хрупкому льду и тонкой проволоке ходят, называя многие вещи своими четкими внятными именами, явственно артикулируя собственную позицию по отношению к различным злободневным темам. Но формально все здесь книжное, литературное, хрестоматийное, безупречно авторское, поэтому Николай Гаврилович обеспечивает тут своим бессмертным именем дополнительную степень защиты.
Тем не менее, при желании спектакль можно считать и совершенно вневременным: актуальные вопросы свободы, любви, счастья всегда относят к категории определенного рода «над-вещей», интерпретировать их мы вольны вне зависимости от повестки дня. При все том же желании имеет смысл сконцентрироваться на очевидной и весьма ярко выраженной феминистической повестке, никто не запрещает также по достоинству оценить специфический юмор спектакля. Нетривиальный любовный треугольник, вечная проблема отцов и детей, острые шпильки в адрес надзорных органов, масштабные философские рассуждения и теории тут находятся в удивительно естественном сочетании, не вызывая противоречия. Здесь упорно ищут истину на обломках противоречивой правды, которая, разумеется, у каждого своя. Вот мать Веры Павловны (чисто внешне – точь-в-точь одиозная Мизулина-старшая!) сначала кажется нам отрицательным в своем ретроградстве персонажем, но приглядись внимательнее – и там прячется негромкая трагедия человеческая. Вот уже сама Вера Павловна, чистая в своих благих помыслах Верочка, рассуждает о так необходимой ее работницам свободе. Но с этим сложносоставным понятием надо обращаться максимально аккуратно: и здесь уже безжалостная в своей упрямой правоте Красота пытается внушить, что неверное понимание свободы – прямой, короткий и крайне опасный путь к хаосу. Тем не менее, «особенный человек» Рахметов, этот легендарный любитель спать на гвоздях, призван расставить все по своим местам и объяснить Вере Павловне подлинную суть свободы. Кажется, вожделенная точка истины все-таки найдена, и героям предстоит проделать непростой, но важный путь для ее окончательного постижения.
Совершенно невероятны в этом спектакле сценические приемы: поражает игра света и теней, особый вклад делают видеопроекции, дающие отдельный мощный второй план, превращающие спектакль в параллельное немое черно-белое кино. Визуальные отсылки к немецкому экспрессионизму добавляют постановке мощный антимилитаристский смысл. Метко и точно здесь работают с пространством – на сцене ничего лишнего, сценографию можно с полным правом назвать истинно аскетичной. И как же много воздуха, воздуха, воплощающего ту самую пресловутую госпожу Свободу – с непривычки может случиться приступ агорафобии, не все оказываются готовы к такому ее изобилию. Простые черные наряды героев здесь – не знак упаднического траура, но однотонный холст, не отвлекающий от самого главного, от сути и смыслов. Содержание постановки настолько превалирует над формой, что облачать его следует именно в такую внешне неброскую оболочку. Блестящие совершенно здесь также актерские работы: будь то главные ключевые роли или же небольшие скромные эпизоды.
Красивые умные лица, живые яркие глаза, величавая стать и грациозная изящность, степенное достоинство и внутренний огонь. И потрясающий в своем важном глубоком значении прием – введение персоналии автора, призванного объяснять, излагать и активно коммуницировать с публикой. Даже если вы что-то и не понимали в Чернышевском и его идеях до этого момента, после у вас уже не будет досадных пробелов. Также режиссером в спектакле представлена совершенно невероятная находка с хором. Чистые женские голоса поют a capella, создавая общий фон и одновременно рассказывая какую-то свою параллельную историю. Тот самый хор, который был так важен для Веры Павловны, в котором она хотела слышать уникальное звучание каждой из участниц. Тот самый хор, которому еще предстоит научиться обходиться без дирижирования, а девушкам в нем – слышать свою личную партию в общем музыкальном потоке.
И все-таки этот спектакль, пусть он и выполнен в скупых черно-белых тонах, дарит свет и надежду. Надежду на правильную умную свободу, а не на оглушающую больную пустоту, пусть о ней и говорит в самом финале Вера Павловна. Нам предстоит пройти этот непростой путь, но в итоге мы все же найдем верную тропу и сделаем правильный выбор. Мы все же обретем истинную свободу, не спутав ее с опасной вседозволенностью. И для этого нужно только одно – делать что должно.
Долгое время он был обязательным к прочтению по сугубо идеологическим соображениям (что явно не прибавляло симпатии к нему), но и вне этих рамок историю про любовный треугольник на фоне пространных рассуждений о грядущем светлом будущем многим оказалось достаточно сложно искренне любить. Тем не менее, совершенно внезапно (и одновременно закономерно!) роман обнаружил свою острую необратимую актуальность. Режиссер Андрей Могучий взял текст Чернышевского за основу, чтобы сделать во многом уникальный спектакль-диспут, призванный зрителей встряхнуться, очнуться, задуматься, изменить что-то в самом себе. В итоге «Что делать» (именно так, без вопросительного знака, с явной очевидной подсказкой) – важнейшая мощная постановка, которую надо смотреть сейчас и только сейчас. Ее подвергли дополнительной актуальной обработке, и создатели буквально по хрупкому льду и тонкой проволоке ходят, называя многие вещи своими четкими внятными именами, явственно артикулируя собственную позицию по отношению к различным злободневным темам. Но формально все здесь книжное, литературное, хрестоматийное, безупречно авторское, поэтому Николай Гаврилович обеспечивает тут своим бессмертным именем дополнительную степень защиты.
Тем не менее, при желании спектакль можно считать и совершенно вневременным: актуальные вопросы свободы, любви, счастья всегда относят к категории определенного рода «над-вещей», интерпретировать их мы вольны вне зависимости от повестки дня. При все том же желании имеет смысл сконцентрироваться на очевидной и весьма ярко выраженной феминистической повестке, никто не запрещает также по достоинству оценить специфический юмор спектакля. Нетривиальный любовный треугольник, вечная проблема отцов и детей, острые шпильки в адрес надзорных органов, масштабные философские рассуждения и теории тут находятся в удивительно естественном сочетании, не вызывая противоречия. Здесь упорно ищут истину на обломках противоречивой правды, которая, разумеется, у каждого своя. Вот мать Веры Павловны (чисто внешне – точь-в-точь одиозная Мизулина-старшая!) сначала кажется нам отрицательным в своем ретроградстве персонажем, но приглядись внимательнее – и там прячется негромкая трагедия человеческая. Вот уже сама Вера Павловна, чистая в своих благих помыслах Верочка, рассуждает о так необходимой ее работницам свободе. Но с этим сложносоставным понятием надо обращаться максимально аккуратно: и здесь уже безжалостная в своей упрямой правоте Красота пытается внушить, что неверное понимание свободы – прямой, короткий и крайне опасный путь к хаосу. Тем не менее, «особенный человек» Рахметов, этот легендарный любитель спать на гвоздях, призван расставить все по своим местам и объяснить Вере Павловне подлинную суть свободы. Кажется, вожделенная точка истины все-таки найдена, и героям предстоит проделать непростой, но важный путь для ее окончательного постижения.
Совершенно невероятны в этом спектакле сценические приемы: поражает игра света и теней, особый вклад делают видеопроекции, дающие отдельный мощный второй план, превращающие спектакль в параллельное немое черно-белое кино. Визуальные отсылки к немецкому экспрессионизму добавляют постановке мощный антимилитаристский смысл. Метко и точно здесь работают с пространством – на сцене ничего лишнего, сценографию можно с полным правом назвать истинно аскетичной. И как же много воздуха, воздуха, воплощающего ту самую пресловутую госпожу Свободу – с непривычки может случиться приступ агорафобии, не все оказываются готовы к такому ее изобилию. Простые черные наряды героев здесь – не знак упаднического траура, но однотонный холст, не отвлекающий от самого главного, от сути и смыслов. Содержание постановки настолько превалирует над формой, что облачать его следует именно в такую внешне неброскую оболочку. Блестящие совершенно здесь также актерские работы: будь то главные ключевые роли или же небольшие скромные эпизоды.
Красивые умные лица, живые яркие глаза, величавая стать и грациозная изящность, степенное достоинство и внутренний огонь. И потрясающий в своем важном глубоком значении прием – введение персоналии автора, призванного объяснять, излагать и активно коммуницировать с публикой. Даже если вы что-то и не понимали в Чернышевском и его идеях до этого момента, после у вас уже не будет досадных пробелов. Также режиссером в спектакле представлена совершенно невероятная находка с хором. Чистые женские голоса поют a capella, создавая общий фон и одновременно рассказывая какую-то свою параллельную историю. Тот самый хор, который был так важен для Веры Павловны, в котором она хотела слышать уникальное звучание каждой из участниц. Тот самый хор, которому еще предстоит научиться обходиться без дирижирования, а девушкам в нем – слышать свою личную партию в общем музыкальном потоке.
И все-таки этот спектакль, пусть он и выполнен в скупых черно-белых тонах, дарит свет и надежду. Надежду на правильную умную свободу, а не на оглушающую больную пустоту, пусть о ней и говорит в самом финале Вера Павловна. Нам предстоит пройти этот непростой путь, но в итоге мы все же найдем верную тропу и сделаем правильный выбор. Мы все же обретем истинную свободу, не спутав ее с опасной вседозволенностью. И для этого нужно только одно – делать что должно.