Он умер в ноябре прошлого года от ковида. А время Виктюка, короткая эпоха, на которую пришелся расцвет его театра, закончилось гораздо раньше.
Сейчас мало кто помнит, что Роман Григорьевич прожил не одну, а несколько профессиональных жизней. Он был провинциальным актером, в провинции же и ставил, потом его спектакли появились и в московской афише. Виктюк 80-х не был похож на самого себя 90-х годов, когда он был придуман и сделан как роль. Многоцветные пиджаки, пряный аромат парфюма, непередаваемые интонации, шарм московского иностранца, срежиссированные до мелочей выходы на поклоны… Куда делся очень простой, чрезвычайно доброжелательный (впрочем, последнее свойство осталось с ним навсегда), все успевающий человек? Внешне такой же, как все, — пройдешь мимо и не оглянешься.
Зато театр, который он создавал, был на особицу и в семидесятые.
В Москве режиссер Виктюк стал известен после спектакля театра Моссовета «Царская охота» — он поставил пьесу Зорина в 1977-м. Здесь было мало от того, что в 2021-м понимают под Театром Виктюка, — спектакль был решен достаточно традиционно. И все же в нем жило нечто, отличающее его от постановок тех лет: «Царская охота» была наполнена несвойственной им энергией, актерский дуэт Маргариты Тереховой и Леонида Маркова буквально искрил. И дело было не в какой-то особой откровенности любовных сцен, а в том, как полно, открыто, естественно, бесстрашно… Нужного эпитета все равно не подберешь, слова не передают того, что в 1977-м происходило на сцене между героями Маркова и Тереховой. Так начинался Театр Романа Виктюка — ему предстояло ярко вспыхнуть в 1988-м вышедшими в «Сатириконе» «Служанками» Жана Жене и «М. Баттерфляй» Дэфида Генри Хуана (1990, Фора-театр).
Свой последний спектакль Роман Григорьевич выпустил в 2020-м на сцене собственного театра, но феерический успех двух этих постановок больше не повторялся. Их неожиданность и смелость, переполнявшие оба спектакля драйв и новизна были волшебным образом связаны с последним советским временем, когда СССР еще стоял, шатаясь на ветру, но все уже было можно.
Виктюк много ставил и в советские, и постсоветские времена: при СССР он часто работал над несколькими спектаклями одновременно. У него случались проблемы с цензурой — его спектакли закрывали. Люди театра знали ему цену — у Виктюка было прекрасное режиссерское имя. Но до конца восьмидесятых никто и подумать не мог, что он и его театр станут символом перемен, олицетворением смутного советского времени. Романтическая и наивная энергия горбачевской эпохи быстро выдохлась: расчетливые и циничные девяностые оказались не похожи на этот короткий, не имеющий аналогов в нашей истории период. В девяностые Виктюк стал медийной фигурой — в какой-то степени он существовал отдельно от своих спектаклей. Его искусство больше не удивляло: в отсутствие запретов нарушающий их художник не особенно интересен. С 2017 по 2020 год Виктюк поставил четыре спектакля в театре, носившем его имя, но о них не писали и не говорили. Он был — но его не было.
Это было связано с очень личными вещами, к тому же в последние советские годы Виктюк высказался так полно, что «Служанки» и «М. Баттерфляй» закрыли другие его работы. Он по-прежнему выпускал один спектакль за другим, в девяностые был культовой фигурой и в нулевые оставался на виду, а ближе к двадцатым стал прошлым. Смутным воспоминанием о коротком, мимолетном времени, когда будущее казалось прекрасным, возможности безграничными и спектакли Виктюка открывали совершенно новый мир. На советской сцене нельзя было представить полуобнаженных мужчин в юбках, «Служанки» стали материализовавшимся кошмаром цензора — но главным все же оказалась не гомосексуальная эротика.
Виктюка вдохновляло прекрасное в его чистом, дистиллированном виде, он, если угодно, стал слугой и рыцарем красоты. У него были превосходные работы, он ставил и случайные спектакли, — но эта тема оставалась для него основной. Проблема была в том, что о таких вещах нельзя рассказывать постоянно, на одном и том же уровне, все время изумляя публику. Виктюк в известной степени оказался заложником собственного дара.
Те, кто любил его спектакли, 28 октября вспомнят и божественный голос Курмангалиева в «М. Баттерфляй», и бешеную энергию «Служанок». У кого-то, возможно, не умерла память и о «Царской охоте», о том, как умно и тонко он поставил во МХАТе в 1982-м «Татуированную розу» с Ириной Мирошниченко. Один в брежневские времена, другой в горбачевские: Театр Романа Виктюка был создан советскими запретами и перестроечной свободой. Без них он был бы иным.
И это значит, что в обозримом будущем Роман Григорьевич Виктюк останется единственным и неповторимым.