Правда, было ощущение, что актеры сейчас должны запеть: геометрия незамысловатых статичных мизансцен и общий вид персонажей, по костюмам которых — в соответствии с сегодняшней театральной привычкой — нельзя понять, когда именно происходит действие спектакля, напоминали об опере. А простые декорации, придуманные Максом Глаэнселем и Эстель Кристиа, на которых с помощью световых и видеоэффектов (дрожащая вода деревенского водоема, неровные тени леса или, напротив, строгие контуры жилых комнат) обозначались места действия, служили просто нейтральным фоном для героев. Но все-таки благодаря актерам, многие из которых, прежде всего, сам заглавный герой в исполнении Перы Аркильюе и Саша, которую играет знакомая по фильмам Педро Альмодовара Кармен Мачи, были весьма хороши, заразительны и достоверны, напряжение в действии не спадало. Да и сценическая версия Хуана Майорги, сократившего и кое-где адаптировавшего безразмерный опус молодого Чехова, выглядела весьма корректно.
Режиссер, казалось бы, нашел верный баланс между интересом к психологическим мотивам персонажей и заботой о зрителе — он ставит "Платонова" как социальную мелодраму, в которой плавно происходит переход от большой экспозиции к судьбе главного героя, не способного изменить свою жизнь и чувствующего приближение личного краха. В спектакле есть немало точных, колких моментов, вроде того, когда Михаил очень тихо и как-то равнодушно констатирует: "Жизнь пропала".
Но в целом, надо признать, спектакль Национального драматического центра Испании так никуда и не выруливает, а во второй половине совсем вянет. Некоторые же приемы режиссера — появление персонажей, пишущих письма, за полупрозрачными ширмами, искусственный гул крестьянской толпы за окнами, изображающие паровоз прожекторы в сцене самоубийства Саши — выдают в нем не самого тонкого театрального ремесленника. Положа руку на сердце, нужно признать, что ответственность за результат с режиссером сполна должен разделить и молодой автор. И Херардо Вера — не первый, кто попался в эту ловушку. Как говорится, мы любим Чехова вовсе не за сию пьесу без названия. Конечно, когда ее касается рука выдающегося режиссера — как было со спектаклем Льва Додина в МДТ — ранний Чехов словно "дорастает" до зрелого. В других же случаях автор и постановщик словно оказывают дурные услуги друг другу.
РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ
Коммерсантъ