Герой для нашего времени

Со стороны может показаться, что это странная история. Почти четыре года назад состоялась премьера «Лавра» на сцене МХАТ имени Горького. У него был большой успех, он стал самым посещаемым московским спектаклем 2019 года. Потом в театре сменилось руководство, и спектакль был закрыт. Теперь Новый Театр представляет новую, еще более масштабную редакцию спектакля «Лавр». 5 октября — премьера Нового Театра под руководством Эдуарда Боякова.


Казалось бы, кому это нужно? Сцена в Театре Российской армии, где будем работать, — огромная, непростая. Спектакль — большой, сложный, и играли его в совсем другом времени. Какое он имеет отношение к нынешнему? Зачем сегодня рассказ о каком-то святом?

Для ответа на этот вопрос необходима предыстория, и рассказывать ее я буду не как артист, а как первый заместитель председателя Комитета по культуре Государственной думы. Ответственно заявляю, что последние 30 с лишним лет наша культура и искусство очень активно бежали в сторону, противоположную духу и душе. И это движение довольно трудно остановить. Я не буду никого критиковать, ругать — это бессмысленно. Главное, что сейчас происходит остановка и постепенный разворот в нужную сторону, в ту, о которой говорил президент России в 809-м указе «Об утверждении основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей».

Пока этого разворота не достаточно, движемся мы медленно, но процесс пошел, и слава Богу.

А проблемой содержания, или, как сейчас модно говорить, контента, бежавшего не в ту сторону, было то, что во главе всего стоял кошелек. Главным смыслом постановки спектакля или создания фильма — кино эта тема касается в первую очередь — стало зарабатывание денег.

При этом интересно, что в самых популярных кассовых фильмах последних 15–20 лет фигурировали герои и сюжеты из советского прошлого. То есть проблема современного российского искусства заключается в отсутствии современного героя. Их нет. Просто нет. Хотя на самом деле в жизни они есть, но о них неинтересно рассказывать, на них не заработаешь.

Спецоперация идет 17 месяцев, я много езжу по разным местам, с ней связанным, прежде всего по госпиталям. Выступаю. Вижу, насколько важно нашим зрителям ощутить поддержку штатских. Зрители — бойцы, которые лечатся, проходят реабилитацию, и врачи, медперсонал. Им в некотором смысле тяжелее. Потому что ребята получают помощь и идут дальше, а врачи остаются. Они устают физически, душевно, духовно, но продолжают делать свое дело и на передовой, и в тылу. Это настоящие современные герои.

Мы все знаем, что сейчас происходит с верой. В окопах атеистов нет. И капелланы наши, военные батюшки, которые сейчас едут туда, тоже настоящие современные герои. Многие из них погибли. О них и о медиках надо снимать фильмы, ставить спектакли, писать романы. Но всего этого вот так сразу, по горячим следам, не будет. Стихи — да, они и сейчас появляются прекрасные. Поэзия русской весны. А для крупных жанров нужно время. Если углубиться в историю нашего кинематографа, великие фильмы о Великой Отечественной войне стали снимать лет через 15–20 после Победы.

Какое отношение все эти рассуждения имеют к нашему спектаклю, к «Лавру»? Самое прямое. Мы рассказываем о русском православном святом. И он — врач. Ни одно исцеление по ходу сюжета не происходит без молитвы. Все врачебные чудеса, которые творит наш герой, подкреплены ею. Врач действует по воле Божией. Одно от другого в его образе неотделимо.

Я считаю абсолютно верным, что именно сейчас, во время специальной военной операции, именно на сцене главного театра Вооруженных сил мы рассказываем про человека, который был и молитвенником, и целителем. Здесь всё сошлось — время, место, герой. Современный герой, воплощающий наш русский дух.

Это то, что близко людям всех поколений. Мои студенты смотрели первый выпуск спектакля. Он их потряс, я знаю. Сейчас одна из студенток нового моего курса его репетирует. Бог даст, сыграет одну из ролей.

Я трудно входил в первый спектакль.

Получив от постановщика «Лавра» Эдуарда Боякова предложение участвовать, перечитал роман и решил, что — нет, не пойду, потому что никто никогда это не поставит. И очень ловко уворачивался от предложения прийти почитать, посмотреть, пока каким-то обманным способом меня не затащили на репетицию за два с половиной месяца до премьеры. И всё. Уйти оттуда я уже не мог. Оказался «жертвой» Водолазкина и Боякова со товарищи. Процесс меня затянул. Хотя, повторюсь, шло тяжело. Текст — сложный, многослойный — запоминался плохо. Теперь, когда вхождение в него свершилось, такой проблемы нет. Напротив, хочется больше текста. Если бы от меня это зависело, я бы и реплики партнеров прихватил.

Если серьезно, я не ставлю себе в этом спектакле каких-то особых актерских задач. Они просто не нужны. Мне интересно, что я вместе со всеми могу рассказать историю. Мне хочется говорить с людьми о том, что я лично считаю важным, нужным, необходимым, о том, над чем я могу плакать или смеяться.

Мое участие в «Лавре» — абсолютно не актерская, а человеческая история. Потому что это уникальный спектакль по уникальному роману, которые сегодня жизненно необходимым нашим зрителям. Вот это, наверное, самое главное.

Поделиться