«Для меня принципиально, чтобы в пьесе не было фиг в кармане»

Драматург Андрей Максимов — о публицистическом театре, волшебстве Виктюка и мизантропии Чехова.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Дмитрий Коротаев
 

Театр — это территория любви, уверен Андрей Максимов. Именно там можно встретить волшебников. Одним из них, по его мнению, был Роман Виктюк. Он мог делать бог знает что, а получалось чудо. Но как бы хорошо ни было, наши люди любят смотреть на страдания. Об этом драматург и режиссер рассказал «Известиям» накануне премьеры спектакля «Гроза прошла», который он ставит в Театре имени Моссовета.



Без фиг в кармане

— Чем вас заинтересовало это произведение Дмитрия Мережковского?

— Я нашел пьесу молодого гения. Когда Дмитрий Мережковский написал «Гроза прошла», ему было 25 лет. Мне до такой степени стало интересно над ней размышлять, что оставалось только найти театр и заразить артистов этим сочинением. Надо признать, что я сделал его довольно серьезную сценическую редакцию.

Сюжет пьесы, написанной более века назад, очень напоминает фильм «Непристойное предложение» с Робертом Редфордом, Вуди Харрельсоном и Деми Мур. Сложные отношения внутри любовного треугольника. Любовь, деньги, честь, верность… Это проблематика пьес не только Мережковского, Островского, Чехова, но и реальности нашего дня.

— Мало кто знает, что Мережковский 10 раз номинировался на Нобелевскую премию по литературе.

— На мой взгляд, это писатель уровня Льва Толстого, который был выкинут из нашей жизни большевиками. Именно поэтому мы не очень хорошо знакомы с его произведениями.


Дмитрий Мережковский
Фото: ТАСС


— Вы не хотели перенести действие пьесы в наши дни, чтобы заинтересовать современного зрителя автором Серебряного века?

— Честно говоря, зритель меня не очень волнует. Я уверен, когда ты начинаешь думать о зрителе, то подделываешься под него. А играть героев Мережковского или Чехова в современных костюмах — это бред и идиотизм. Для меня принципиально, чтобы в пьесе не было фиг в кармане, каких-то намеков или разговора впрямую о том, что сейчас происходит. Не люблю публицистический театр.

Серебряный век не просто время — это жанр, в котором о самых сложных, трагических, даже смертельных вещах рассказывается красиво. Художник Анастасия Бугаева придумала для спектакля очень красивые декорации и костюмы.

— В афише значится, что это «романс без антракта». Музыкальный спектакль?

— Я придумал этот жанр, когда познакомился с заслуженным артистом Игорем Карташевым. Мы работали над спектаклем «Брюсов переулок» в Театре имени Вахтангова. Он пишет потрясающие романсы на стихи Бродского, Набокова, Есенина, других поэтов. Когда я послушал их, понял, что надо делать спектакль в жанре романса. Мережковский совпал с этой идеей.

В спектакле «Гроза прошла» не разговаривают нараспев, но будет много музыки и романсов Игоря Карташева. Он же играет одну из главных ролей.

— Звезду легендарного спектакля театра «Иисус Христос — суперзвезда» Валерия Яременко вы задействовали по причине его музыкальности?

— С Валерием мы знакомы лет 30, но никогда не работали вместе. На мой взгляд, он очень мощный актер, и не его вина, что он мало снимается в кино. Но театралы видят его и обожают.

Еще одно мое открытие — Марина Кондратьева. Меня совершенно поразила биография актрисы. Она рано окончила школу и в 15 лет поступила в ГИТИС, примерно в этом же возрасте родила первого ребенка. И какое-то время Марина со своим ребенком была записана в одну детскую поликлинику. После она родила еще двоих детей. Самое невероятное, что всё это случилось в союзе с одним мужчиной — Алексеем Осиповым, ведущим актером театра Et Cetera. Марина полюбила его в 14 лет, и с тех пор они вместе.


Актеры спектакля «Гроза прошла»
Фото: Театр Моссовета/mossoveta.ru


— Вы взяли артистку на главную роль, потому что вас заинтриговала ее биография?

— Нет, конечно. Прежде всего потому, что она прекрасная актриса и хороший человек. Это немаловажно для совместной работы. К тому же именно Марина привела меня к новому худруку Театра Моссовета Евгению Марчелли. На то, чтобы заинтересовать его пьесой Мережковского, мне понадобилось минут пять. Признаться, Евгений Жозефович и директор театра Валентина Тихоновна Панфилова рисковали. Мережковский — не самый раскрученный автор.



В России любят страдать

— Вам не кажется, что герои пьес наших классиков — глубоко несчастные люди?

— Кажется. Когда я репетировал с артистами, мы, конечно, говорили о том, почему эти люди, имея желания, их не реализуют, почему красивая молодая женщина, имеющая все данные и перспективы, живет так плохо.

— И почему?

— А вы не замечали, что огромное количество людей хотят жить плохо?

— Нет. Все мечтают о лучшей жизни.

— Это не так. Недавно я делал выпуск «Наблюдателя» на канале «Культура» про немое кино. Оказывается, уже в те времена создатели знали, что для России и для Запада надо снимать разные финалы картин. И это было очень распространенное убеждение. Чтобы один и тот же фильм с успехом прошел на Западе, делался счастливый финал. А для России успех гарантировал грустный конец. Наши люди любят смотреть на страдания. Меня это потрясло. Я понимал, что есть разница менталитетов, но что она столь зрима, не догадывался.

Вы, наверное, тоже замечали: когда собирается молодежная компания, в ней обязательно есть один заводила, который рассказывает анекдоты, выпивает, старается обратить на себя внимание. А есть мрачный мальчик, сидящий в углу. И все девочки хотят быть ближе к нему, а не к заводиле. Потому что такие мы люди, такая ментальность.


Спектакль «Маскарад Маркиза де Сада» в Театре Романа Виктюка
Фото: Театр Романа Виктюка/teatrviktuka.ru


— Вашу пьесу «Маскарад Маркиза де Сада» ставил Роман Виктюк. И спектакль почти 10 лет с успехом идет. Что такого понимал про театр Виктюк, что не понимают другие?

— Виктюк знал, что театр — это зрелище, красота, а главное, тайна, которую невозможно объяснить. Дмитрий Бозин рассказывал мне, как репетировал Роман Григорьевич. Он говорил: «Повисни на этой палке на двух руках. Одну отпусти. А теперь вторую — и лети!» Дмитрий понимал, что это невозможно, но отпускал, и было ощущение полета.

Роман Григорьевич понимал, что театр — не завод по производству спектаклей, в нем кроется сакральный смысл. Виктюк был абсолютным мастером. Он мог делать бог знает что, а получалось чудо. Потому что Роман Виктюк был волшебником. Таким же для меня остался Марк Анатольевич Захаров. Все хорошие режиссеры — волшебники.

— Волшебство — оценочная категория. Его нельзя разложить на составляющие, взвесить и отсыпать сколько надо.

— И не надо. Волшебство театра — это как любовь. Ее тоже нельзя разложить, объяснить. Почему красавец-мужчина встречает женщину — маленькую, невзрачную, и жить без нее не может? Необъяснимо. Почему на одних спектаклях у тебя перехватывает дыхание, а с других в антракте уходишь? Театр — это территория любви.



Пробивной мечтатель

— Вы окончили журфак, а потом решили, что театр вам интереснее. В итоге — стали драматургом и режиссером. Вы решили приблизиться к мечте с тыла?

— Никогда не бредил театром. Я очень конкретный человек. Люблю театр и всегда хотел писать. И через какое-то время мои пьесы заинтересовали режиссеров.

Авторский дебют состоялся в «Ленкоме». Пьеса называлась «Кладбищенский ангел». За постановку взялся Станислав Митин. Марк Захаров разрешил показать спектакль худсовету театра. От его решения зависело, попадет наша работа в афишу знаменитого театра или нет. И только когда в зал стали заходить Янковский, Абдулов, Збруев, Броневой, Захаров, Шейнцис, Ларионов, я понял, куда попал. Спектакль был принят и шел на сцене «Ленкома», пока не случилось несчастье. Умер исполнитель главной роли Юрий Астафьев, и постановку закрыли.


Фото: ИЗВЕСТИЯ/Дмитрий Коротаев


— А как вы занялись режиссурой?

— Началось с того, что я заболел очень распространенной нынче болезнью — воспалением легких. Это было в начале 1990-х. Из-за высокой температуры не мог читать. Только в издании «Бориса Годунова» был крупный шрифт, который я осилил. Прочел и понял, что Пушкин написал не драму, а комедию. Но такое восприятие классики я списал на температуру. После болезни перечитал «Бориса Годунова». И только тогда заметил, что у автора произведение значится как «комедия о настоящей беде государства Московского». Представляете, «комедия о беде». Потрясающе! Это же жанр нашей жизни.

Я решил, что обязательно должен поставить «Бориса Годунова». У меня не было ни режиссерского образования, ни связей. Придумал для начала сделать радиоспектакль. Дал послушать запись Валерию Фокину, который руководил тогда Театром имени Ермоловой. Он рискнул пригласить меня, за что я ему всегда буду благодарен. Спектакль назывался как у Пушкина — «Комедия о настоящей беде государства Московского». По задумке один актер играл Годунова и Лжедмитрия. И народ, когда ему надоедает царь Борис, переделывает его в нового правителя. Михаил Жигалов, который тогда работал в «Современнике», сыграл обе роли.

Этот спектакль увидела Вера Алентова. Она пригласила меня поставить с ней спектакль в Театр имени Пушкина. Ну, а дальше всё пошло-поехало.

— Если вы в «Борисе Годунове» разглядели комедию, вам надо взяться за «Вишневый сад». Все ставят пьесу как трагедию, а у автора это комедия.

— Вы попали в десятку, я очень хочу поставить Чехова и именно «Вишневый сад». Более того, я написал роман «Исповедь уставшего грешника», где главный герой, театральный режиссер, видит эту пьесу как комедию дель арте. «Вишневый сад» — история, в которой все герои ненастоящие, они играют в какие-то игры. Только Лопахин и Фирс реалисты. Мне кажется, что не Раневская, а именно Фирс — главный герой пьесы. Когда все уезжают, а его забывают в имении, он не плачет, наоборот, рад, наконец-то он остался один.

— Не пытались предложить свое видение театру?

— Я не тот режиссер, который у театров нарасхват. До сих пор многие не понимают, зачем я этим занимаюсь. К сожалению, я чужой во всех сферах, кроме телевидения.


Анна Большова в роли Любови Андреевны Раневской в сцене из спектакля «Вишневый сад» в Московском художественном академическом театре имени Максима Горького
Фото: РИА Новости/Владимир Федоренко


— При этом у вас уже внушительный послужной список. Не ценится?

— Это никому не интересно. Я человек без театрального образования и не в тусовке. Да, я хочу поставить «Вишневый сад». Не знаю где. Должны быть актеры, которые поймут историю Чехова так же, как я. Ведь в ней герои говорят со шкафом. Они очень странные, но не сумасшедшие. Я не знаю другого писателя, который бы так не любил людей, как Чехов.

Если мы почитаем его рассказы под псевдонимом Чехонте, то там просто всё построено на презрении к людям. Понятно, что под своей фамилией Чехов публиковал пьесы, но это же один и тот же человек. К героям «Вишневого сада» у автора очень высокомерное отношение. Чехов над ними издевается и ерничает. Вот мне и надо найти артистов, которые согласятся с таким взглядом. И худрука, рискнувшего меня пригласить.

— Как говорил Антон Павлович: «Если человек не курит и не пьет, поневоле задумаешься, уж не сволочь ли он?» А бывают ли идеальные люди?

— Я исхожу из того, что идеальный человек — это младенец. Моему внуку Савве будет скоро полгода. Живет, как ему хочется. На меня он смотрит оценивающе. Абсолютно взрослый взгляд. И не скажешь, что младенец. Я заметил, что когда он не спит и не ест, бесконечно думает. До появления на свет у него была неведомая нам жизнь. Может быть, поэтому младенцы такие сконцентрированные. Им надо осознать всё произошедшее.

— Вы признавались, что всему хорошему обязаны родителям, а всему плохому — жизни. Вы часто вспоминаете эти уроки?

— Изначально каждый человек прекрасен, а дальше он учится, где надо, отталкивать локтями, завоевывать свои позиции. Когда я выпустил свой первый спектакль в Театре имени Ермоловой, только ленивый критик не написал, какой я бездарный. Моя мама, видя это дело, пригласила на спектакль знаменитого литературоведа Льва Аннинского, которому очень понравилось, он меня похвалил. Меня тут же перестали критиковать. Родители мне объяснили, что такое любовь к другому человеку. Это я видел на примере их отношения ко мне и друг к другу. Детям очень важно, чтобы родители говорили им: «Мы любим тебя».


Фото: ИЗВЕСТИЯ/Дмитрий Коротаев


— И что такое любовь?

— Никто не может объяснить. Но думаю, что любовь — это умение поставить себя на место другого человека. Это очень важно, особенно сейчас. Нам всем катастрофически не хватает любви.



Справка «Известий»

Андрей Максимов в 1989 году окончил журфак МГУ. Поставил более 20 спектаклей в «Школе современной пьесы», Театре Романа Виктюка, Театре имени Маяковского, Театре имени Вахтангова и других. С 1996 года работает на телевидении. Был ведущим программы «Дежурный по стране» с Михаилом Жванецким. Автор романов, пьес, сценариев, книг для детей.

Автор
Зоя Игумнова
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе