"Какие же пункты у вас были?" – спросил я. "Скорее формальные – чтобы у человека было два образования. Одно – юридическое, я на этом настаивала, а второе – менеджерско-управленческое, – ответила Лебедева. – Я понимаю, где у нас слабые места, понимаю, что в условиях нынешнего законодательства, которое применяется к бюджетным организациям, мы задыхаемся, работать стало намного сложнее, значит, очень важно так выстроить работу, чтобы музейная деятельность не останавливалась и мы могли реализовывать наши идеи. (…) Когда я написала свой список из нескольких пунктов, я начала искать человека. И мне его нашли. Были серьезные рекомендации, которым я склонна верить".
Помню, полтора, наверное, года тому назад, весной, Лебедева устроила встречу с журналистами, угощала клубникой и одного за другим представляла новых своих заместителей и руководителей разных серьезных подразделений.
Я тогда еще обратил внимание на какую-то не музейную, скорее, военную выправку почти у всех без исключения. Ну, хорошо – начальник отдела кадров, тут военное прошлое даже на пользу, в кадрах порядок важен, но ведь и остальные – туда же. Вернее – оттуда же. Еще обратил я внимание, как дорого одеты многие из них (что же так привлекло их в музейной работе, как согласились, про себя думал я, на скромные – "женские" – зарплаты? Искал и не находил ответа). И почти все – мужчины, такая редкость в музейном деле.
Ну, вот и прояснилось. Не выяснилось – я ни на чем не настаиваю, но – как в пасмурный день бывает – проясняется.
С другой стороны, не могу не согласиться с директором Третьяковки Ириной Лебедевой. Следователи не устают повторять – речь идет о старых "грешках", с музейной работой Беликова никак не связанных. Зачем же задерживали в стенах Третьяковки? Зачем не неделей раньше, не двумя неделями позже, зачем был выбран короткий момент, когда гендиректор уехала в отпуск и Беликов был не просто первым заместителем, а еще и и.о. директора, как ни крути, а все же главного музея русского искусства?
Может, в Петербурге на сей счет имеются и другие точки зрения, но мы в Москве главным музеем считаем Третьяковскую галерею. Обыски в Третьяковской галерее – плохо, для музея плохо.
Они же там умные люди – те, кто решения принимает – они же не могли не подумать про неудобства, про скандал, про тень, которая, хочешь не хочешь, ляжет на музей, что уехавшему в отпуск директору придется менять билеты и возвращаться обратно, толком не отдохнув…
Или если так все жестко, брутально, – значит, что-то должно быть у них про запас, и через неделю, другую, они расскажут, что волк, хотя и прятался в овечью шкуру, все же не изменил своим повадкам и на новом месте работы… Но в таком случае не стоило с такой настойчивостью повторять – все, что вменяют Олегу Беликову в вину, имеет отношение лишь к прежнему месту его работы, в префектуре Западного административного округа Москвы. Неприятная история.
Вот такая неприятность, говорю без иронии, – опытный менеджер, оказывается, обвиняется в хищении то ли сорока, то ли даже 87 миллионов рублей, и то, и другое – много. В культуре как-то иными привыкли масштабами мыслить, скромнее, что ли. Вот свежий пример: суд обязал завотделом "Никольское-Вяземское" музея-усадьбы "Ясная Поляна" Ю.Савинова вернуть в кассу музея похищенные 467 тысяч рублей. Ну, разве это деньги?!
Молодые, да даже и зрелые люди, имеющие юридическое и менеджерско-управленческое образование, увы, часто только кажутся спасителями. Надо же как-то лавировать в нашем непростом законодательстве, каждый раз – как по лезвию ножа.
Но деликатная работа – она... Тут вспоминается басня Крылова про волков и овец:
...Но не о всех Волках ведь злые толки.
Видали и таких Волков, и многократ, –
Примеры эти не забыты, –
Которые ходили близко стад
Смирнехонько – когда бывали сыты.
Так почему ж Волкам в Совете и не быть?
Хоть надобно Овец оборонить...
Понятен страх любого искусствоведа: министр культуры Александр Авдеев вот не раз сказал, что директор Театра кукол имени Образцова Андрей Лучин, который уже почти год провел в СИЗО, пока идет следствие, – жертва несовершенства 94-го федерального закона, того самого закона о тендерах, о котором говорила два года назад в своем интервью и директор Третьяковки Ирина Лебедева ("задыхаемся" и т.д.). Ну, кому же хочется идти по стопам Лучина?!
Вот и ищут, находят опытных менеджеров, но менеджеры... Их зовут спасать, а они что-то никого еще пока не спасли, если мне, конечно, память не изменяет. В лучшем случае – скоро уходили, когда понимали, что масштаб – не тот, неинтересный. За спиной говорили: ушел, а могли ведь и дело завести... Некоторых – увольняли.
Не знаю, как в других областях, а в музейном деле все самые известные менеджеры – музейщики. В театре – выросшие из простых театральных администраторов, директоров. В театре, в музее, прошу прощения, как в армии – не бывает генерала, который бы не носил когда-то лейтенантских погон. Давид Смелянский, Анатолий Иксанов... В музейном деле – Михаил Борисович Пиотровский, Ирина Александровна Антонова, Алексей Константинович Левыкин, Наталья Николаевна Грамолина...
Не хочется выглядеть консерватором, но так получается, а по-другому – не получается. Ну, одного назову – Владимира Кехмана, который уже четыре года руководит Михайловским театром. Ну, да. Вот – один-единственный пример, пожалуй. Хороший. Но он ведь не только молодой, но уже опытный менеджер, еще и миллионщик, нет опасности, что он там что-то свистнет, здесь умыкнет... У Крылова басня кончается так:
В законе нечего прибавить, ни убавить.
Да только я видал: до этих пор, –
Хоть говорят, Волкам и не спускают, –
Что будь Овца ответчик иль истец,
А только Волки все-таки Овец
В леса таскают.
Короче говоря, я больше верю в то, что нам поможет заграница, чем в спасение, которое придет в музеи и театры от менеджеров среднего звена. Да и в заграницу, честно говоря, я не очень верю.
Григорий Заславский
РИА Новости