Прощание с объектом

15 тезисов о новой этике и искусстве.
Фото: Kurosawa Production /Toho Company


Общество все чаще желает знать, как именно создано произведение искусства. И эта информация становится критерием публичной оценки произведения. Производство искусства становится общественным делом — и это действительно новость


1
Художник до сих пор либо был автономен, либо, по крайней мере, претендовал на автономию. (Здесь и далее подразумеваются искусство и художник в границах сложившихся и пока еще действующих представлений и практик.) Его признавали автором не только самого произведения, но и тех законов, по которым оно создается. То есть автором фрагмента пространства, альтернативного всему сущему. В этом смысле он всегда конкурент и социума, и государства, и Творца. Искусство и асоциально, и кощунственно просто по факту своего появления — это его место в мироздании. Поэтому амбиция «хозяина собственной вселенной» обществу никогда не была приятна, но оно было, в принципе, согласно с тем, что появление настоящего художественного произведения компенсирует причуды автора.

2
Искусство, рассматриваемое в этическом ракурсе, разделяется не по видам и жанрам, а по способу производства. Новая этика не вступает (пока) в противоречие с деятельностью «индивидуальных предпринимателей» — композиторов, литераторов и живописцев. В их творческом процессе отсутствуют партнеры, которых можно дискриминировать, оскорбить, унизить, объективировать и так далее. Новая этика обращает внимание только на производство коллективное, где есть распределение ролей между участниками, при котором кто-то может оказаться тираном, а кто-то жертвой. Кроме театра и кино, это еще и все варианты визуальных искусств, которые за последнее время приблизились к театру и кино и значительно удалились от формата «картина на стене».

3
Требование этических гарантий помещает искусство в сферу потребления. Современные люди чем дальше, тем более чувствительны к условиям производства того, что они потребляют. Чистая совесть потребителя стала одним из элементов маркетинга, повышающих цену изделия. Соответственно, в эту цену теперь включен сертификат, удостоверяющий отказ от детского труда, от тестов на животных, от реликтовой древесины и много от чего еще. От искусства на современном рынке требуется аналогичный сертификат — если оно хочет остаться на рынке.

4
Современный зритель не хочет испытывать страх или тревогу за реального человека. Зритель готов сопереживать только персонажу, ему нужна уверенность в том, что он обливается слезами над вымыслом. Но уверенность — это именно то, с чем искусство вообще, и современное в особенности, до сих пор ожесточенно боролось. Раздраженная реплика Хайнера Мюллера, который когда-то сказал о западногерманской публике: «Меня бесит их невинность!» — довольно внятно формулирует пафос и смысл этой борьбы.

5
Открытый художественный процесс входит в противоречие с природой иллюзии. Любой художник, даже самый воспитанный и доброжелательный, имеет свою «кухню», за порогом которой он не всегда вежливо, но всегда определенно просит остаться недопущенных. Каким образом улыбка или слезы появляются на лице актрисы — всегда было неотъемлемой частью этой самой кухни: заплакала ли она сама, дали ли ей пощечину или разрезанную луковицу, публики не касалось. Теперь касается. Если в рецепт художественного зелья входит лапка, оторванная у живой лягушки, то нужно настаивать на смене рецептуры. Раздражение оппонентов вызвано не тем, что художникам запрещают пощечину и оторванную лапку, оставляя только луковицу. А тем, что им в принципе запрещают алхимию.

6
Искусство делит людей на подходящих и неподходящих. Само это деление с точки зрения новой этики предосудительно. К примеру, классическая балетная школа — результат жесткой селекции людей по их физическим данным, которые впоследствии подвергаются обработке, не имеющей прямого отношения к здоровью и естественному развитию. Элевация и растяжка — продукт разнообразного и последовательного насилия над человеческим телом (на его неприятии, кстати, возникли некоторые школы современного танца). Это же относится ко всем исполнительским видам искусства — они требуют соответствия человека себе, то есть приспособления.

7
Объективация и манипуляция — два главных врага новой этики — основа взаимоотношений художника с миром. Для художника вся окружающая его действительность — объект: объект рефлексии, подражания, преображения. И зритель тоже объект, объект воздействия. Художник манипулирует одними объектами ради манипуляции другими.

8
Любой творческий коллектив не только подчиняется давлению, но и провоцирует его. Давление может принимать самые разные формы. При этом «злодеем» в этическом смысле слова вполне может оказаться художник, никогда ни на кого не то что не поднявший руки, но даже и голоса не повысивший. Такое открытие новая этика сделает совсем скоро, если уже не сделала, потому что оно неизбежно. Неясно только, что с этим открытием делать. Физическое насилие, хоть и с большими поправками на недостоверность и искажения, можно обнаружить. Но коллективный художественный процесс состоит из взаимных манипуляций. Цели их могут быть разными — от выражения лица героя до сознательной провокации публики. Прелесть улыбки Кабирии и тошнотворность пазолиниевской Республики Сало — результаты художественной манипуляции. Базовое соглашение между со-создателями художественного произведения заключается в том, что оно, произведение, должно состояться. Цена всегда договорная.

9
Зрители и исполнители стали соучастниками. Уже почти целый век современное искусство меняет границы художественного произведения — сегодня в нем часто уже нет разделения на «зал» и «сцену». То, что новая этика и современное искусство встретились, вполне логично: когда два объекта манипуляции превратились в один, запустилась цепная реакция. Публика, превратившаяся в участника, острее воспринимает несправедливость, жестокость, грубость, обращенную на других участников. И у нее самой отобрали защищенную позицию в уютном кресле, в темном зале, где ее как бы не видно. Сегодня ты можешь прийти на спектакль зрителем и сам оказаться в центре всеобщего внимания — или даже предметом прямого физического воздействия.

10
Современное искусство добирается до нервов и мускулов исполнителей, зачастую брутально. Превращение актера в участника художественного события означает, что его вкладом в произведение становится не только (и не столько) техника или школа, но и собственно человеческое существо, физическое и психическое,— со всеми его комплексами, страхами, неврозами и маниями. Если вглядеться в искусство последних ста лет, то этическую таможню не пройдут ни Антонен Арто, ни венский акционизм, ни Хайнер Мюллер, ни Ромео Кастеллуччи, у которого, к примеру, протагонист спектакля «Юлий Цезарь» играет с эндоскопом в носоглотке.

11
С позиций новой этики прошлое становится непредсказуемым. На предыдущем витке художественной эволюции казалось, что есть одна непоколебимая договоренность: все, что делают совершеннолетние люди по взаимному согласию, общественному обсуждению и осуждению не подлежит. #MeToo демонстрирует, что этот критерий отменяется: негласный договор расторгается задним числом. То, что было допустимо в момент работы, может быть осознано и пережито как травма — гораздо позже. Перформеры, предъявляющие претензии Яну Фабру, делают это после окончания проекта. К «Дау» участники вообще не предъявляют публичных претензий — но это совершенно не мешает дискуссии. Какая именно травма проявится в будущем и проявится ли вообще — прогнозу не поддается.

12
Этическая оценка отличается от эстетической тем, что в ней коллективное мощнее индивидуального. От этого она более устойчива. Эстетические пристрастия человек меняет, не особенно задумываясь, ими легко манипулировать, но они при этом остаются хаотичными — просто потому, что меняются вкус, кругозор и обстоятельства жизни. И они не требуют последовательности. Поклонники музыкального минимализма очень часто оказываются любителями фигуративной живописи — и прекрасно себя при этом чувствуют. Этическую оценку отозвать или разбавить сложнее, для этого должна расшататься коллективная норма. Как трудно и долго она меняется, сторонники новой этики как раз сейчас и переживают на себе. Но, однажды изменившись, она автоматически поставит их в положение охранителей. А как справедливо заметил один специалист, «современному искусству совершенно безразлично, кого оскорблять».

13
Требования новой этики к искусству рождены из представлений о новом человеке. Дело не в том, чтобы нескольким сотням художников привить цивилизованные нормы поведения на съемочной площадке или в репетиционном зале. А в том, чтобы пересоздать искусство в его основе, не его технику, а его цели. Исходя из того, что человечество изменилось за последние сто лет, а цели эти устарели. Оппоненты рассчитывают на то, что новая этика — всего лишь временный всплеск политической корректности, что будут произведены некоторые «профсоюзные» улучшения, после чего все станет как при бабушке, только немножко воспитаннее или лицемернее. На самом деле это совсем не очевидно. Общественные, политические и технические перемены изменяют человека как антропологический вид — это может не нравиться или даже возмущать, но никто не может утверждать, что очередной скачок не произойдет именно сейчас. То, что искусство сложилось и просуществовало определенным образом последние несколько тысяч лет, не означает, что оно в принципе неизменно.

14
Идея этичного искусства — это мечта о коллективном творчестве, в котором нет иерархии. Возможно ли преуспеть в перформативных искусствах людям, которых объединяют только общие художественные цели и задачи,— пока неизвестно, примеры отсутствуют. (Заметим, что это еще означает конец индивидуального авторства.) Сегодня даже самые свободные и обоюдно всем довольные, ни к чему никем не принуждаемые творческие коллективы существуют внутри общей художественной модели, а не за ее пределами.

15
Художественное переживание — это аффект, выход за пределы нормы. Если согласиться с тем, что целью искусства по-прежнему является потрясение, то новая этика настаивает на том, чтобы потрясение впредь не было травматично. Но, в конце концов, если человечество создало силиконовые ножи, то почему бы ему не создать и нетравматичную трагедию.

Автор
Ольга Федянина
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе