Выставка в Ярославском музее-заповеднике «Детство в пионерском галстуке»
В первом случае богатейшая фактура. Музей всегда хорошо комплектовал события общественной жизни, а уж советские реалии – обязательно. Так что материал добротный, фактически выверенный, разнообразный. (Замечу в скобках, что, например, фигурки пионеров, выставленные там, я сам в жизни не встречал. Если удастся вставлю фото). Было интересно. А все остальное я так или иначе представлял. Зал довольно большой: поместились не только витрины с разной мелочью, но и шкаф, телевизор, бюст Ленина, пионер «в натуральную величину» (скульптура) и проч. Удачно – огромное фотопанно с пионерскими массами.
Но вот какой-то неясный осадок неудовлетворенности возник и остался. Нахожу для него два столь же смутных объяснения. Одно – политическое. Дух выставки – своего рода реабилитация советской эпохи, вполне нынче модная. Не сказать, что она преднамеренная, нет. Но и негативных оценок нет. Более того, в кулуарах мы говорили о том, что наше пионерское детство в общем-то было лишено идеологических рефлексий. Это позднее – на переходе к комсомольскому возрасту – стали замечать жуткую фальшь пропаганды. А пионерлагерь – царство свободы, сбор металлолома – имитация трудового подвига отцов, «Зарница» – вполне серьезное испытание на прочность – никаких специальных отрицательных идейных эмоций не вызывали. И все-таки вот такое обращение к пионерской истории, сдобренной повсеместным ленинским образом, как-то не очень.
Второе соображение – по части художественного. Понятно, что экспозиция музея – не точное воспроизведение реальности. Но в данном случае ощутима некая лакировка, опять-таки, скорее, не преднамеренная, но логически вытекающая из сгущения «пионерской тематики», с одной стороны, и применения современных оформительских материалов, с другой. Как бы все верно, но как-то не так.
Выставка работ художника Лишневского «Смятение» в Музее Ярославского шинного завода
И тут вскоре выставка произведений, которые принято называть весьма условным термином «современное искусство», то есть не похожее на реализм XIX в. и соцреализм советской эпохи. Выступления кураторов выставки, на мой непросвещенный взгляд вполне уместные на таких выставках, разъяснили контекст работы этого художника (а это в основном коллаж).
Один из них: работа с тем, что можно назвать мусором, отходами цивилизации (пластиковые банки, старый чемодан, шестеренки, обрезки металла, керамика и проч.). Среди всего этого и несчастная жертва современного искусства Джоконда, и великие кормчие Сталин с Мао, и золотое руно. В общем, все как положено в постмодернистском дискурсе: игра с обломками культурных форм, знаков и символов. И хотя в Музее ЯШЗ уже давно практикуются выставки в существующей стационарной экспозиции, в данном случае эта выставка каким-то своим краем очень в интерьер промышленного музея вписалась.
И вот тут-то, наверное, и возникло то смутное сближение, о котором сказано выше. «Вытяжки» из пионерского детства и из художественного мусора эстетизированы, облагорожены и как будто валоризованы (упомянутый в ходе открытия термин Марата Гельмана). И, честно говоря, не знаю, действительно ли встретился с настоящим искусством и подлинной историей прошлого. И только картина/инсталляция «Чемодан» (это мое название, правильное не запомнил) как-то без умствований согрела душу. И хотя сделал ее фотографию «на память», ответственно заявляю, что на фото она сильно проигрывает. А на самом деле она очень простая, искренняя, хорошая и теплая.
