О безусловном вреде самопальной чиновничьей цензуры: от чего Мединский защищает творческие свободы

В четверг, 15 января в министерстве культуры состоялся технический просмотр нового фильма Владимира Бортко «Душа шпиона», на котором, к слову, присутствовали, кроме киноспециалистов, ещё и офицеры спецслужб – фильм-то из их жизни. 

Это событие несколько необычное, поэтому есть смысл поговорить о том, откуда оно взялось и чем важно в актуальной действительности.

Об этом просмотре тов. Мединского попросил сам режиссёр. И вот почему.

Съёмки закончились ровно год назад. Но картина в прокат до сих пор не вышла. «В инстанциях» (кстати, не относящихся к минкульту) это объясняют тем, что в фильме причиняется ущерб величию России, патриотизму, государственной культурной политике и лично страшно сказать кому. В общем, клевета – почище безбедно лауреатствующего «Левиафана» и прочих «штрафбатов в цитадели сволочей». Кстати, как же тогда иные произведения искусства проскочили сквозь жернова столь бдительной политической цензуры? Ах, в России нет цензуры? Странно…

С таким набором тяжёлых обвинений тов. Бортко и податься-то некуда, кроме как к главному душителю творческих свобод, то есть к Владимиру Мединскому. Он и подался.

Отсюда и взялся столь необычный сеанс  – ну, надо же было душителю посмотреть хотя бы, о чём это там опять клевещут. Подчёркиваю: именно для ознакомления и именно по просьбе автора, а не затем, чтобы что-то «разрешить» или «запретить» – такие функции минкульту не положены и не практикуются.

***

…Перед нами сегодня не стоит задача рецензировать собственно фильм. Но просто чтобы было понятно, о чём речь, ограничимся краткой аннотацией.

«Душа шпиона» – это шпионский триллер. Сюжет – соответствующий: интриги, обман, шантаж, мордобой, стрельба и покойники. Мораль сей басни: Родина у солдата одна, в том числе и у солдата невидимого фронта; эта Родина – такая, какая есть; эту Родину солдат и защищает согласно присяге. Всякая высокодуховная рефлексия на тему неправильного устройства Родины, наличия воров в её правящем классе и прочих гуманитарных абстракций – есть в конечном итоге всего лишь камуфляж трусости, подлости и предательства. Не удержусь, замечу: мировоззренческий конфликт между долгом и рефлексией (то есть предательством) в фильме разрешается традиционным образом, принятым в любой нормальной воюющей армии, и, кстати, единственно верным – через повешение.

Увидев всё это, тов. Мединский пожал плечами: мол, не понимаю, в чём тут проблема. О художественных достоинствах и перспективах успеха рассуждать не стал – мол, дело не наше, это решит зритель и покажут кассовые сборы. Приказывать что-то деятелям киноискусства и кинобизнеса министр не имеет права, но не видит «политических» препятствий для исполнения ими своих контрактных обязательств по прокату картины.

***

…Это хорошо, конечно, что министр во всём разобрался.

Но дело, однако, не в том, что признаков клеветы и «Рашки-говняшки» в фильме не обнаруживается.

Дело вообще не в фильме.

Дело – именно в причинах, вынудивших целого министра культуры (душителя свобод, между прочим) вникать в скучные детали кинобизнеса.

Конечно, у задержек с выходом фильма в прокат может быть миллион «объективных» причин: что-то не готово, какие-то звенья кинобизнеса сбойнули, в тривиальном вопросе «кто кому сколько должен» не сошлись, в конце концов. Это нас не должно интересовать.

Нас должно интересовать то, что к конкретному произведению киноискусства применена политическая цензура – по крайней мере, напоказ, в качестве объяснения иных причин, о которых нам не известно.

Это плохой знак. Плохой в обоих случаях – и если высокими патриотическими соображениями прикрывается чья-то деловая некомпетентность или клановое гешефтмахерство, и если это действительно цензура, причём цензура самопальная, ибо в законном, официальном поле ничего подобного в тоталитарной путинской России не предусмотрено и не практикуется.

Без разницы: в обоих случаях мы имеем дело не просто с дискредитацией государственной культурной политики, но с её профанацией. Почему?

А потому что наша культурная политика цензуру как метод вмешательства государства в художественное творчество напрямую отрицает – что и записано в специальном документе с автографом тов. Путина. Документ, кстати, так и называется: «Основы государственной культурной политики».

И это отрицание – не реверанс перед либеральными божками и творческими меньшинствами. Это – необходимое условие качества и конкурентоспособности культурного, не побоюсь этого слова, производства как одной из составляющих человекостроения, воспитания качественного гражданина.

У государства и без того достаточно инструментов воздействия на творческие сословия. Финансовые – в первую очередь. Иными словами, если условный режиссёр Бортко снял плохой (и даже клеветнический фильм) за свой счёт – то зритель ему судья и Уголовный кодекс в особо вопиющих случаях. За это сам Художник отвечает своей репутацией, по меньшей мере. А если условный режиссёр Бортко снял клеветнический (при этом хоть трижды талантливый) фильм за государственный счёт – то вопросы следует задавать условному министру Мединскому, который ему казённые деньги дал и не проконтролировал качество исполнения Художником правил и обязательств.

Строго говоря, финансовых рычагов в наших конкретных условиях выше крыши достаточно. А ведь ещё рычаги и административные – например, преференции в продвижении, прокате, показе по государственному телевизору… Всеми этими рычагами надо просто пользоваться и, главное – понимать зачем.

Цензура же тем более неэффективна, чем более подменяет запретами и произволом целеполагание и созидание. Цензура – это обязательный признак беспомощности государства в сфере идеологии. Мы, выросшие в эпоху позднесоветского деграданса, знаем, чем это заканчивается.

А самопальная цензура, с которой мы имеем дело в случае с «Душой шпиона» – это к тому же признак низкого качества отечественного управляющего класса. Бюрократии, попросту говоря. Именно этот управляющий класс в массе своей неустанно демонстрирует свою неспособность как раз к созиданию – и фееричным запретительством имитирует политическую деятельность. Предмет имитации при этом его вообще не сильно интересует. В тренде «патриотизм» – сымитирует патриотизм. Высокий рейтинг у Путина – придерётся к кадру в фильме Бортко, где сомнительный персонаж восседает под светлейшим портретом.

***

Это, может быть, забавно.

Вот только в боевых условиях (а они у нас сейчас именно такие) – это угроза национальной безопасности.

Управленческий класс, способный только на угодническую имитацию, угробит любую культурную политику. И государство заодно – как неоднократно следует из нашего исторического опыта.

А это значит, что, во-первых, управленческий класс должен быть сменён – посредством массовых чисток, сопровождающихся по мере надобности хоть бы и репрессиями.

И, возвращаясь к конкретным вопросам культурной политики, во-вторых, подписанная тов. Путиным в декабре декларация об «Основах культурной политики» есть документ полезный, но в недостаточной степени бюрократический. Правильная бюрократия подразумевает чёткое и недвусмысленное формулирование качественных, содержательных критериев той системы ценностей, которую государство поощряет и продвигает в культурном пространстве, а также механизмы этого продвижения. То есть – прозрачные и понятные правила вместо запретов и произвола. И об этом мы с вами поговорим в ближайшее время – буквально на днях. 

Андрей Сорокин, Издательский директор группы «Однако»
Издательский директор группы «Однако». Родился в 1968 г. в Брянске. В 1990 г. окончил факультет журналистики Московского государственного университета. Работал в изданиях «Советская молодежь», «Час» (Рига, Латвия), «Независимая газета», «Красная звезда», «Профиль», «Промышленник России» (Москва).

Однако

Автор
http://www.odnako.org/blogs/o-bezuslovnom-vrede-samopalnoy-chinovnichey-cenzuri-ot-chego-medinskiy-zashchishchaet-tvorcheskie-svobodi/
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе