Кто следующий?

Философ Сергей Роганов — о том, почему происшествие с Сергеем Филиным нельзя назвать из ряда вон выходящим.

Начало года, увы, многообещающее. Не успели набрать обороты комментаторы дела о якобы педофилии топ-блогера Рустема Адагамова, как общество буквально взорвало немыслимое по жестокости убийство, совершенное хорошо известным среди столичных интеллектуалов ресторатором Алексеем Кабановым. 

Затем — самоубийство фигуранта «болотного дела» Александра Долматова в Нидерландах. Пока подбирали слова и поспешно сочиняли тексты, 17 января неизвестный плеснул в лицо серной кислотой Сергею Филину, художественному руководителю Большого театра. И тут же начато расследование в связи с заявлениями художественного руководителя Театра имени Гоголя Кирилла Серебренникова о постоянных угрозах в его адрес. Кто следующий?

Сергей Роганов. Фото из личного архива

Жизнь Большого театра давно напоминает жизнь знаменитой нехорошей квартиры № 50 на Большой Садовой. Она полна скандалов, интриг, непонятных сплетений событий, громких уходов артистов в другие труппы. Не удивлюсь, если окажется, что именно это здание облюбовал теперь Воланд для ежегодных балов, а труппа и руководство принимают активное участие в организации, постановке, хореографии и многом другом.

Но в сторону горькие сарказмы. По сути, Сергей Филин уничтожен как танцор, как худрук — такие травмы, как бритвы, рассекают жизнь на «до» и «после». Думаю, что и основная версия следствия — профессиональная деятельность — верна. Творческие сообщества и граждане живут по тем же самым законам, по которым в 1990-е жили братки в малиновых пиджаках. Такое случается в других городах, с представителями других профессий? Конечно, случается. Просто не получает резонанса в масштабах страны. Но наш мир, особенно столичный, — изыскано жесток. Это ведь очевидно любому мало-мальски знакомому с особенностями жизни шоу-бизнеса, кино, ТВ, СМИ. Можно много говорить и писать об особенностях творческих граждан, о неустойчивой психике, о тараканах, которых в творческих головах — пруд пруди. Но дело сейчас не в этом.

А в том, что «человек человеку волк» — максима столичной жизни. Об этом много говорят вдали от Москвы. Это первое, что бросают тебе в лицо, когда узнают, откуда приехал. И стоит забыть столицу на месяц-другой, как самого охватывает изумление и негодование после возвращения: чем занимается этот город, эти люди, как можно так жить? А приезжие жестоки вдвойне и агрессивны, если действительно приехали «срубить по крупному бабла» или пробиться к небесам, в «элиту». Это закон жизни особенно столичного мегаполиса, который давно живет как зал ожидания, а не как город. Только запастись нужным в дорогу и дождаться поезда. Или самолета. Как зал ожидания, потому что «жить в нем нельзя». И это другая максима столичной жизни.

И остановить нас, жаждущих власти, признания, денег не может никто. И объединить нас тоже никто не сможет. И прошедший год, и перипетии вокруг протестов, координационных советов, лидеров, групп, кланов — лучшая иллюстрация того, что друг другу мы давно не нужны. Или так: нужны постольку, поскольку можно получить выгоду от знакомств. Новые связи. Новые возможности.

Мораль? Нравственность? Бога не боитесь, так хоть себя побойтесь — какие мораль и нравственность? Вы о чем? С айфоном, без айфона, в особняке или в однушке, в лимузине или на метро — мы все жестокие солдаты в битвах за место под московским солнцем. Единственное, что нас отличает, — это степень трусости и готовности пойти на всё ради своих целей. Но только своих. И ничьих других.

И вот одни ужасаются, другие украдкой вздыхают: «Не меня, не со мной случилось», а третьи хладнокровно идут по головам. Умеренно-нравственные идут за теми, кто по головам, с чувством морального долга обходя оторванные чужими руками головы. Или сбиваются в группы и группки, прячут нравственную голову в песок событий, не забывая при этом внимательно следить за движениями, поражениями или успехами отчаянных мачо-«креаклов». Так, чтобы вовремя сделать невинное лицо, поспешно поздравить и вскочить на подножку лимузина или стать членом доверенного круга победителя.

Это мы, и это наша жизнь. Мы задыхаемся под грузом легенд и мифов о себе любимых, которые рассказываем окружающим или наивным провинциалам. Мы, правда, и создать что-нибудь толковое не можем, а если и случаются единичные случаи, то это только вопреки законам столичных джунглей. И любые мораль и нравственность — групповые, корпоративные, но давно не человеческие, ибо быть человеком среди нас — это значит быть «лузером».

Одна знакомая рассказывала об иллюзиях, с которыми она приняла небольшое издательство. Она полагала, что писатели — это особый круг людей, где просто не может быть гламурной грязи шоу-бизнеса.

— Но как я ошиблась! — с горечью восклицала она. — Я даже вообразить себе не могла, в какие пучины интриг, сплетен, разврата, зависти я погружусь. Одно хорошо — теперь я свободна от любых иллюзий и могу жить, не обращая внимания на все эти творческие круги.

Серной кислотой в лицо в центре Москвы. Как все-таки можно так жить?

И зачем?!

Известия

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе