Конец «культурного» поколения

В середине «нулевых» в среде российской либеральной интеллигенции приобрела некоторое влияние книга американского профессора Фрица Рингера «Закат немецких мандаринов», вышедшая на русском языке два года спустя после смерти ее автора в 2006 году. На основании большого фактического материала автор показал, как формировался в эпоху Веймарской Германии дух консервативного антибуржуазного сопротивления и какую лепту внесли в это дело университетские профессора, «мандарины», лишившиеся после краха кайзеровской системы своего привилегированного положения в государстве. Рингер не то чтобы прямо обвинял немецких интеллектуалов в пособничестве фашизму, но всей логикой своей книги подталкивал читателя к выводу, что немецкий национал-социализм был побочным следствием протеста интеллектуалов против наступавшего на них мира массовой культуры, бездушной техники и рыночной справедливости. А основе всего этого консервативного сопротивления капиталистической современности лежала по существу борьба университетов и университетских «мандаринов» за свои постепенно утрачиваемые привилегии.

Автор послесловия к русскому изданию книги Рингера Д. Александров прямо проводил параллели между веймарской ситуацией и состоянием России после краха социалистического проекта. Отсюда было легко сделать напрашивающийся вывод о том, что определенную вину за размах националистических настроений в российском обществе должны нести разочаровавшиеся в либерализме интеллигенты, готовые сегодня вернуться в тоталитаризм в обмен на социальные гарантии от имени государства институтам интеллектуального класса: университетам, Академии, наукоградам и т.д. Соответственно, и авторы доклада на тему реванша интеллектуального класса получили свою долю обвинений в крипто-фашизме, тоталитарных устремлениях и т.п.

Я обратил внимание на книгу Рингера отнюдь не для того, чтобы серьезно возражать на эти обвинения, которые не выдерживают самой слабой критики. Достаточно нескольких моментов. Идеологическое пособничество тоталитаризму – обвинение, которое с легкостью можно переадресовать всей мировой культуре без изъятия, корни фашизма можно усмотреть как в идеологических основаниях эпохи Просвещения, так и в духе альтернативного Просвещению романтизма. Если добавить к фашизму еще и сталинизм с ленинизмом, то антитоталитарная секира по-хорошему должна была бы вычистить все живое из наследия мысли. Все в этой мысли так или иначе вело к чему-то нехорошему. И борьба интеллектуального класса за свои права против бездушного мира капиталистической выгоды лежит в основе как ректорских речей Мартина Хайдеггера 1933 года, в которых он призвал фюрера сделать университет центром нового национального воспитания, так и обращения Джона Кеннеди к «новым рубежам» в освоении Земли и космоса. «Дух» всегда пытается бороться с «жизнью», хотя часто он совершает ложные шаги в этой борьбе, которые, напротив, ведут его к самоуничтожению или самоумалению.

***

Между тем, популярность книги Рингера во многом явилась симптомом того самого поражения «культурного поколения», которое состоялось в эпоху «перестройки» и из которого само это поколение так и не смогло сделать правильных выводов.

Напомню, что в вечном противоборстве «духа» и «жизни» «культурное» поколение попыталось занять своего рода нейтральную сторону, не атакуя без надобности Власть, отказываясь по мере сил от Политики, от всякой активной роли в перестройке и переделке этой «жизни», оно пыталось выторговать для себя некоторую заповедную и относительно свободную от внешнего вмешательства территорию, в котором бы и находило пространство для творческой самореализации. То, что я сейчас пишу о «культурном» поколении, в точности совпадает в инвективами Рингера против немецких «мандаринов», которые в кайзеровскую эпоху делали то же самое – разменивали политические свободы на академические привилегии. И, кстати, если бы горбачевская «перестройка» удалась, если бы она прошла в соответствии с намерениями своих верховных архитекторов, думаю, на выходе мы получили бы именно такой «кайзеровский» мир: в котором научный и культурный расцвет оплачивался бы очень дозированными, хотя, возможно, и не имитационными, политическими и экономическими правами. Проще говоря, в этом мире был бы велик престиж науки и образования, искусства и всех «ремесел», но в этом мире политика и экономика находилась бы в ведении сравнительно ограниченного слоя людей.

О том, что подобный вариант событий казался представителям «культурного поколения» почти идеальным, свидетельствует хотя бы всеобщие вздохи в конце 1970-х и начале 1980-х о погибшем Серебряном веке и религиозном Ренессансе и удивительная популярность «Русской идеи» и «Самопознания» Николая Бердяева, двух книг, в которых философ предъявлял большевикам счет за погибшую в тенетах революции вольную мысль и религиозную культуру. Но… этой претензией по существу и ограничивался. Между тем, в политическом отношении Россия Серебряного века, начиная с 1905 года, представляла собой почти полный аналог кайзеровской Германии, и, кстати, именно эту страну она и рассматривала в качестве образца науки и культуры, индустриального развития и правосознания. Далеко не случайно «перестройка» началась фактически полной реабилитацией именно этих характерных для «застоя» культурных воздыханий и надежд. На заре горбачевских преобразований был создан Фонд культуры, стал выходить в свет прекрасно иллюстрированный ежемесячник «Наше наследие», затем была решением ЦК КПСС создана серия отечественной философской классики в качестве приложения к журналу «Вопросы философии»… На какой-то момент лозунги «культурного» поколения стали лозунгами самой власти…

И, надо сказать, именно этот момент высочайшего подъема стал роковым для «культурного» поколения. То что в 1972 году выглядело самой радикальной, самой смелой программой действий, в 1989 стало казаться самым неприглядным конформизмом. От чего зажигались сердца в застойную пору, в момент ослабления власти начало вызывать лишь скуку и равнодушие. Даже сейчас, разумеется, чисто провокационное с моей стороны предложение вернуться к идеалам «культурного» поколения и как бы проиграть «перестройку» заново вызвало лишь подозрение, что я пытаюсь предложить себя в идеологи нового «застоя»… от имени и по поручению какого-нибудь из департаментов «Единой России».

***

Конец «культурного» поколения был предопределен, и столь же предопределенным оказалось и духовное опустошение после его безвременной кончины в самом расцвете сил и возможностей. У интеллектуального класса не оставалось уже ровным счетом никакой собственной программы взаимодействия с внешним миром, ни социальной, ни религиозной, ни чисто даже прагматической. Это была капитуляция перед данностями, перед голым фактом Силы и Могущества. Неважно, что кто-то усматривал апофеоз Силы в «ворюге», а кто-то в «кровопийце» - и за «ворюгой», и за «кровопийцей» лежала утраченная вера интеллектуала в самого себя, в свое право не являться по возможности ни тем, ни другим. Конечно же, советские «мандарины» были не просто наивны, но и предельно эгоистичны в чаянии духовной «свободы», которую иногда вслед за Блоком называли «тайной» с недвусмысленным пожеланием «сделать тайное явным», но это чаяние в большинстве случаев было сильным и совершенно искренним, в отличие, скажем, от устремленности к демократии, чаще всего фиктивной.

Но сегодня неоспоримым фактом является смерть «культурного» поколения, и полная тщетность всех попыток хоть как-то использовать в политических целях ассоциируемую с ним совокупность идей, надежд и переживаний.

«Культурное» поколение ушло с помостков истории, произнеся устами Кайдановского свое последнее проклятие Власти, вот это знаменитое «Победа – истина для подлецов», прокричало о бессмысленности надежд на возвращение в благородное, наполненное культурным смыслом и тенями Канта, Шуберта и Толстого прошлое, и тем самым возвестило о завершении эпохи Бахтина, Тарковского и Мамардашвили и бесконечных деклараций о манельштамовской «тоске по мировой культуре». Однако вначале это затянувшееся прощание звучало как «Смерть совку!», потом как мольба к Рынку и Власти о спасении «сложного человека», наконец как призыв к мобилизации «креативного класса». Но на этом последнем этапе в игру вступили новые силы и новые люди, со своим собственным набором претензий к Власти, люди, весьма далекие от всех помыслов о Касталии и даже от надежд на спокойную академическую карьеру... Чем завершится их борьба, наполовину уже проигранная, но отчасти еще и не начатая, покажет время, безжалостное ко всем поколениям и людям, кто упускает свое время и кто не дожидается своего часа.

RussianJournal
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе