Фото: Григорий Сысоев/РИА Новости
Похоже, клеймо «иностранный агент» скоро будут ставить не только на общественные организации, но и на лабораторных крыс, уссурийских тигров и вихревые потоки в атмосфере.
Не так давно Дмитрий Медведев подписал документ под названием «Правила получения международными организациями права на предоставление грантов на территории РФ на осуществление конкретных научных, научно-технических программ и проектов, инновационных проектов, проведение конкретных научных исследований».
Сама по себе формулировка «право на предоставление грантов» уже настораживает. Иностранные гранты спасли российскую науку в начале девяностых. Даже небольшие по западным меркам деньги, выделявшиеся Фондом Сороса и прочими организациями, позволяли нашим ученым выживать, работать, издавать книги. Сейчас иностранных грантов стало гораздо меньше. В основном они касаются самых модных на Западе тем, таких как охрана природы, изучение климата, гендерные отличия и т. д.
По идее, правительство любой страны должно радоваться, когда его ученым дают иностранные гранты. Ведь это и доказательство научного признания, и дополнительное финансирование национальной науки, и стимул для отечественных ученых не уезжать за границу, а работать на родине.
Однако новые правила фактически лишают наших ученых возможности получения денег из-за рубежа. Согласно постановлению, грантодатель должен предоставить в Минобрнауки кучу бумаг. Среди них, например, описание конкретного проекта, на который выделяются деньги. Одно только это требование уже должно отпугнуть любой международный фонд, ведь когда он объявляет грантовый конкурс, то совершенно неизвестно, кто окажется победителем (таковы правила научно-финансовой честности). И невозможно описать, на какое конкретно исследование пойдут деньги.
Дальше в течение месяца министерские чиновники изучают документы (кстати, дополнительные штат и бюджет на эту работу не выделяются). Если хотя бы одна бумажка окажется неправильно оформленной, грантодатель тут же лишится права давать деньги российским ученым.
Но и это еще не все. Чиновники проверяют темы исследований на соответствие «приоритетным направлениям развития науки, технологий и техники в Российской Федерации». Допустим, иностранный грантодатель захочет предоставить средства на изучение снежного барса. А какой-нибудь сотрудник министерства, почесав в затылке, решит, что барс для России не приоритетен, — деньги ученый не получит, бедный барс останется неизученным.
Остается только гадать, зачем было принято это постановление. Конечно, чисто теоретически гранты можно использовать и для отмывания денег. Но почему тогда речь идет только о международных спонсорах?
Создается ощущение, что это продолжение борьбы с «иностранным влиянием», первой жертвой которой стали гражданские некоммерческие организации. Если это так, российской науке остается только посочувствовать.
Базовая зарплата нашего ученого, несмотря на все повышения, все равно во много раз ниже, чем у его коллеги в США, Германии и Японии. Неплохо зарабатывать позволяет дополнительное финансирование. Но получение российских грантов сопряжено с преодолением огромного числа бюрократических препятствий, а порой является просто опасным делом: до сих пор сидит в тюрьме краснодарский профессор Михаил Савва, которого подозревают в том, что он как-то не так расходовал грант… Хочется верить, что это всего лишь «сбой системы» и нам не грозит новая массовая утечка мозгов.
Григорий Тарасевич