Никита Михалков: «Главное в русской актерской школе — поиск смысла»

— Вы получили за этот год больше, чем кто-то усвоит за всю жизнь, — отметил ректор, — новые возможности, массу информации, творческую атмосферу, вам предстоит войти в актерскую жизнь... Вы сделали работы разного уровня, но это честные работы, фильмы высокого профессионального класса, и режиссерская, и продюсерская мастерские велись лучшими профессионалами — действующим режиссером и выдающимся педагогом Владимиром Хотиненко и Леонидом Верещагиным, для меня входящим в пятерку лучших продюсеров мира, умеющим подчинять бюджет творческим задачам с нежностью, жесткостью, бескомпромиссностью, договороспособностью… По большому счету, продюсер — это режиссер, а режиссура — создание атмосферы — это все, что нас окружает. Цените качество! Академия — это история не только о воспитании профессионалов, речь о формировании человека, расширении кругозора, возможности понять то, что не мог понять. Должен сказать, что с некоторого времени бренд Академии дает работу — возможность показаться в массе театров.


Под дружные аплодисменты педагогов и коллег Михалков вручил дипломы пятнадцати выпускникам актерского факультета, пяти режиссерам и шести продюсерам.

Собравшимся были показаны трейлеры пяти спектаклей и дипломных картин выпускников, а затем академики разыграли шуточный вокальный дивертисмент, отразивший творческие муки рождения дипломной постановки «Метаморфоз». Воздав должное «всем невидимым, которые стали видимыми, оставаясь при этом невидимыми и, ах, видимо-невидимо этих невидимых, которых мы видим, не видим, которые делают вид, что их видно, но главное, что они видят нас, а красота, как известно, в глазах смотрящих!», артисты исполнили импровизированный вокализ и обрели чаемый образ «Метаморфоз» в виде спеленутой куклы — чудо-ребенка Чехобунина и сердечно поблагодарили наставников.

Сюрпризом стало появление министра культуры — Ольга Любимова отметила замечательную атмосферу вечера:

— Ваши чувства передадутся нам, вас ждет новая жизнь — сцены, кастинги, съемки, я вам очень желаю сохранить дух Академии, чтобы вас помнили и вы вложили в профессию все, что здесь накопили, и не теряли друг друга!

Ректор также был искренно тронут, но строго напутствовал питомцев:

— Я понимаю, что сегодня превалирует театр формы; ритмом, скоростью, пластикой, танцем можно многое выразить, но я также понимаю, что за этим легко спрятаться, за этим есть некая коллективная безответственность. Напротив, быть в одиночестве и держать планку — не только умение, но и возможность взять на себя ответственность. Страх казаться неинтересным — очень опасная вещь, но время — сестра правды. Личное проникновение в суть того, что должен сыграть, — это публичное одиночество, очень страшное, но вы должны им обладать. Во всех спектаклях видел эту тенденцию, когда осознанная пауза приходит на смену коллективному водовороту, я понимал, кто ее держит, а кто нет. Бунин и Чехов подобны полю колышащейся травы, тут нужно нащупать свою, невидимую со стороны, тропинку и узнать, куда она тебя приведет. Пытаясь играть Чехова и Бунина, мы довольно редко находили эту возможность, поскольку пересказ их сюжетов — это ни о чем... Не надо поддаваться соблазну, прятаться за форму! Прошу вас — учитесь минимизировать внешнюю форму, вы ее найдете потом, прежде всего поймайте смысл.

Вы, наверное, обратили внимание, что сколько идет американская картина — столько звучит музыка — страшная для страшных эпизодов, веселая для веселых, но по-настоящему музыка бывает нужна лишь тогда, когда ее уже хочется, а музыка — это все, это психологический жест. Когда мы записывали звук «Рабы любви», работали над эпизодом смерти Потоцкого (сыгранного Родионом Нахапетовым. — примечание «Культуры»), Артемьев принес потрясающую партитуру. Когда мы ее наложили — просто обалдели, но я ощутил, как что-то меня давит. Потом понял: эмоция, вызываемая этим изображением и музыкой, вышибает зрителя на следующие пятнадцать минут. Стали убирать постепенно, и убрали почти все звуки, оставили только дребезжащую чашку с ложечкой, и это стало музыкой, символом, смыслом. На мой взгляд, самое главное, что есть в русской актерской школе, — поиск смысла; моя мама учила: «Не спрашивай у Бога «за что», спрашивай «зачем», и вы в любой ситуации помните: главное в жизни и искусстве — поиск смысла.

Отвечая на вопросы прессы, Михалков обозначил задачу высшей школы актерского мастерства:

— В Академию приходят люди, имеющие профессиональный навык, но желающие получить больше. Великая школа Станиславского — по сути актерский техникум, она дает основу, а его ученик Михаил Чехов — уже университет. Ремеслу может научиться любой, но не всякий способен пойти дальше — овладеть психологическим жестом, энергией, атмосферой, мы занимаемся именно этим. Во-вторых, уровень режиссуры сильно упал и мне захотелось вооружить ребят против плохой режиссуры, передать навыки, постулаты, внутренний механизм, позволяющий выполнять свою работу, не ожидая от режиссеров поддержки.

— Какие фильмы заменят голливудские картины на наших экранах?

— Сейчас по инициативе Союза кинематографистов создан Фонд регионального кино, призванный развивать кинематограф на местах. Голливуд сумел убедить американцев, что их кино — лучшее, более того, он сумел убедить в этом весь мир. Американцы не смотрят иностранные фильмы и не читают субтитры. Моя мечта, чтобы наш зритель, узнав себя на экране, захотел посмотреть на себя еще раз, а не выключал телевизор на половине, презирая и ненавидя свою страну и того, кто сделал такое кино. Когда на «Чапаева» или на «Летят журавли» стояли километровые очереди — это было по-настоящему важно… Когда же мы начинаем делать «как у них», происходит «дурное импортозамещение»: «как у них» мы не можем даже технически, и тут происходит самое страшное — утрата смысла. В результате воспитывается поколение людей, восприимчивых лишь к бессмысленным развлечениям.

— Кино о России может ли быть востребовано где-то кроме России?

— Меня это не интересует. С тех пор как на Каннский фестиваль стало можно попасть, показывая лишь то, что ты ненавидишь… Можно говорить о самых нелицеприятных вещах с болью и любовью, но если ты показываешь мерзость ради мерзости, перестаешь быть мне интересен... Получили бы сегодня «Летят журавли» «Золотую ветвь»? Никогда! Поэтому меня мало волнует, что скажут про меня, про нас. У нас свои задачи, мы — шестая часть суши, нам бы с самими собой справиться и радоваться самим себе. Нужно понимать, что здоровые, крепкие, веселые и богатые мы никому сегодня не нужны, поэтому нам нужно стать самодостаточными. В принципе, «национальная идея» — это одна простая вещь: соблюдение и исполнение национальных интересов своей страны...

Поделиться