С земли слышен лай собак и негромкие переговоры местных жителей по поводу того, что нам нечего, по-видимому, делать, вот мы и летаем.
Это правда, мы парим в тишине исключительно для радости.
Пилот монгольфьера Сергей Баженов, фыркнув горелкой, подпустил в баллон, напоминающий формой и цветом гигантское пасхальное яйцо, теплого воздуха, и шар, задумчиво преодолевая инерцию покоя, поднялся в легкие облака.
— Наверное, на такой вот и летают. Чтоб из рогатки не пальнули или, не дай бог, из ружья.
В просвете показалась Троице-Сергиева лавра.
— Снимай! — закричали Муратов и Баженов. — Так ведь ее никто, кроме них, не видел.
Ангел по небу летает,
Над пространствами скользит,
Всё за нами замечает,
Охраняет, поучает,
Строго пальчиком грозит...
Отпусти нас, добрый ангел, —
И лети, куда летел.
Не следи за нами, ангел, —
У тебя довольно дел.
Дай покоя, славный ангел, —
Образ жизни измени.
Не летай так много, ангел, —
Лучше маме позвони.
Нет! Он все-таки летает
В платье белом и простом.
Тихо крыльями мотает,
Наблюдает, направляет,
Ничего не понимает —
Легче воздуха притом.
Легкий ветер нес шар вместе с облаками на север. В плетеной ивовой гондоле, окруженной белым мраком, пространство не чувствовалось. И время нечем было померить — фляжка давно опустела. Внезапно небо очистилось, и мы увидели под собой широкую мелкую реку и деревню с деревянной церковью под весело раскрашенными куполами. На околице стояли нарядно одетые женщины и дети.
Опустились.
— Что за праздник у вас? — спрашиваем.
— Так вы прилетели, вот мы и обрядились в старинное, у кого сохранилось. Чтоб лучше быть, — говорит бабушка в фартуке.
— Куда уж лучше, — распахивает руки Митя. — Вы замечательные! Мы вас сразу любим.
— Я же говорила, они теперь бригадами летают, — улыбнулась женщина в роскошной меховой шапке. — А вы всё, где крылья да где крылья?
— Какой нынче год? — спрашиваем.
— У нас-то? Шестьдесят четвертый вроде, а у вас?
— У-у-у!
Юрий Рост
Новая газета