Да никак. Человек надеется, и зверь надеется. Никто не хочет погибать.
Овца надеется. Волк надеется. Они от чего-то бегут. Значит, надеются.
В море плывут крысы, люди, офицеры... Значит, надеются.
Кто хочет жить, поневоле делает что-то для этого.
А когда все сделал — лежит или плывет и думает, что бы еще сделать...
Это и есть надежда, сэр. Вот этот план, сэр, пусть неосуществимый, но план. Даже если он состоит только из слов: "Я должен что-то придумать". Так говорит себе человек.
Белому медведю что-то говорит: "Ты выплывешь, ты выплывешь, надо плыть".
Чем хороша надежда? Она заставляет все живое барахтаться до последнего усилия.
И вот тут гениальный замысел раскрывается:
при последнем усилии умирать уже не страшно.
* * *
Интересно. Я пишу только о том, что меня волнует.
Думал, напишу — перестанет.
Написал.
А волноваться не перестал.
Для чего же я это написал? Вот что меня волнует.
Зачем же тем, что волнует меня, волновать людей?
Вот что меня волнует.
Если их это не волнует, зачем я пишу то, что меня волнует, если после того, как написал, волноваться не перестал?
Я понятно выражаюсь?
Если я пишу не для облегчения своей души, то для чего?
Зачем портить кровь посторонним?
Суббота. Люди на дачу, на огород. Они хотят питаться овощами, и я хочу питаться овощами.
Но мне не дает покоя то, что меня волнует.
Ну и волнуйся. Лежи волнуйся.
Политические выборы. Человеческие выборы. Обсчеты. Подсчеты. Пожары. Наезды поездов друг на друга сзади. Наезды авто друг на друга сзади уже на встречной полосе. Падения самолетов в глухие районы. Погоня на танках за двумя зайцами.
Отбрасывание тяжелобольного человека дверью больницы.
Поиски врача, умеющего лечить хоть что-нибудь.
Борьба с ощущением, что вся страна под капельницей, но с клизмой. Причем наконечник в нас, а кружка в других странах.
Почему я этим хочу волновать кроме себя тех, кто и так это знает? Кого это так же или никак?
Но, видимо, так же, если они едут, покупают билеты, раздеваются и садятся слушать то, что они давно знают, а я давно говорю.
Потому что мы хотим видеть и слышать друг друга.
Они мне отвечают ладонями.
А я им пишу тоже руками. Которыми командует сердце и голова.
И скажу главное. Мы неплохо живем, если нас это волнует.
* * *
Жизнь вытесняет юмор. Жизнь заполняет автора.
Юмор — спасение, когда есть зазор между жизнью и ее спасением. Или когда встречаешь другую жизнь. Или когда ты молод и настоящая жизнь еще только грозит тебе мозолистой рукой. Ты весел и остришь конкретно.
Постепенно конкретность обобщается, просвечивают итоги, ход часов не только слышен, но и виден. И ты чувствуешь, как итоги ищут выход. А итоги бывают веселыми, но не бывают смешными.
Собирать итоги, как собирать вещи.
"Собирайте вещи, конец света назначен на 23 сентября".
Правильно. Но зачем вещи собирать? Соберем итоги!
Конец света — это весело и тянет шутить.
Как-то все сразу, никто друг друга не провожает.
Но лучше, чтобы это все-таки произошло.
Второй раз — не интересно. А в третий — раздражает и убивает юмор.
Кто-то над нами шутит, а мы верим.
К чертям юмористов!
Жить надо!
Михаил Жванецкий
Коммерсантъ