Аристократ духа

Сергей Шаргунов к юбилею Эдуарда Лимонова

Ему и 70, и 7, и 17.

Талантливый человек никогда до конца не становится взрослым. Лимонов сохранил в себе в избытке и детское, и юношеское, и поэтому его так любят молодые.

Чем так прекрасен Эдуард Лимонов, полностью не объяснишь словами. И даже в том, что с ним связано столько невыразимого – его особая сила.

Лимоновский талант оглушительно аукнулся во множестве постсоветских русских мальчиков. Может быть, потому что для них неразрывны Родина и свобода.

Целое поколение вышло из его солдатской шинели. Да, он – отец целого поколения одиночек.

Он может написать в своем ЖЖ «Мой ультематум», и, несмотря на грамматическую ошибку, его текст будет политически значительнее манифестов всех нынешних партий и художественнее большей части современной прозы.

Лимонов осмелился быть самим собой.

Смелость, недосягаемая для большинства даже хороших писателей.

Раз за разом он не боится один идти против «привычного» – как писатель, как мыслитель, как деятель – и каждый раз побеждает, завоевывает самых чутких и одаренных.

Он бежал всего скучного и банального. Аристократ духа, он не терялся, попадая на любую почву, и почва его поддерживала (хотя оставался верен русской почве). Он легко и свободно чувствовал себя в любой обстановке – на рабочей окраине Харькова, в богемных кружках советской Москвы, в Нью-Йорке и Париже, в воюющей Сербии, в окопах Приднестровья, на баррикадах, в тюрьме, на светских раутах – потому что никогда не был привязан к вещам.

Кстати, неприязненное отношение к Лимонову – безошибочный индикатор мещанства и мертвости. И в политике, и в литературе.

У него природный талант: точность и цельность найденных слов, образов, ритма. Он пишет быстро и набело, и выдает прозу без воды, чистый спирт. Эта проза захватывает, как стихия. Достаточно перечитать сборники рассказов – «Обыкновенные эксцессы», «Американские каникулы», «Коньяк Наполеон».

Как большой писатель он трагичен и задает главные вопросы. В откровенности его прозы есть таинственное мужество сакральных текстов. «Купила новую книгу Лимонова, и потом долго не могла ничего читать. Все казалось ненастоящим. Так всегда после него», - призналась мне обычная тетка-бухгалтерша, и я подумал: «Как метко!».

Лимоновский острый интерес к себе – на самом деле интерес к мирозданию. Мнимый его нарциссизм – отчаянное утверждение всего рода людского и самой жизни наперекор абсурду распада. В его демонстративном самовозвеличивании всегда есть что-то от самоуничижения. Лимонов победно, ярче всего повествует о предательствах женщин и товарищей, об обидах, переживаниях, о проигрышах и провалах.

Как-то, помню, он стоял возле здания, где судили его молодых друзей, было ветрено, серо, подскочила журналистка с камерой, и протрещала:

- Представьтесь, пожалуйста…

- Я никто и звать меня никак… - с насмешливой горечью прошелестел он на ветру.

Есть такой лозунг у его сторонников: «Наше имя – Эдуард Лимонов!». Под этим лозунгом шли в тюрьмы. Помню, эти слова безостановочно кричал на все кафе, восстав над столиком, опьяневший писатель Роман Сенчин. Эти слова присылал мне эсэмэской журналист Олег Кашин. Это не обезличивающая сектантская мантра, а, наоборот, пароль индивидуализма, за которым – страдание, страсть, совесть и обязательно талант.

А еще Эдуард Лимонов - одно из легендарных имен России.

Фото: ИТАР-ТАСС/ Trend/ Сергей Коньяков

Сергей Шаргунов

Свободная Пресса

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе